Игра в марблс - Сесилия Ахерн

Я знаю, как я хочу проделать с ней это. В самый первый раз. Я уже все продумал. Я буду играть с ней в «сотни». Рисуете маленький круг на полу. Оба игрока бросают шарик в центр. Если оба попадут в центр или оба промахнутся, стреляют по новой. Но если попасть в центр удастся одному игроку, то он получает десять очков всякий раз, когда при следующих бросках шарик угодит в центр. Джина не носит бюстгальтер, он ей ни к чему, зато всегда надевает облегающий топ и брюки клеш. Не красится, на носу у нее веснушки, и на щеках, и на ключицах. Я собираюсь перецеловать их все. Многие из них мне уже довелось целовать. Первый, кто наберет сто очков, становится победителем, а проигравший отдает ему столько шариков, сколько договорились с самого начала, но в нашей игре – а мы будем запивать ее белым вином, потому что мы взрослые и мы супруги, – тот, кто не сумеет забросить шарик в центр, должен будет снять с себя что-то из одежды. Она никогда не играла в шарики, она будет все время проигрывать, но я тоже постараюсь мазать почаще, чтобы ее не спугнуть. К тому времени, как я наберу сотню, она уже будет совсем нагая. Нет, я понимаю, что этому не суждено случиться. Но эта мысль помогла мне продержаться весь год, пока я как джентльмен ждал свадьбы. Прежде я никогда не смешивал секс и марблс, но, хотя Джина засмеялась, когда я попытался рассказать ей про шарики, я очень хочу сделать это вместе с ней – вместе с моей женой.

Ради Джины стоило подождать. Она прекрасна, любой парень на моем месте поступил бы точно так же. Конечно, она слишком хороша для меня. Не для того меня, какого она знает, но для того, кто ей пока неизвестен. Она знает часть меня, мужчину, которого я создал за этот год. Он добр и обходителен, терпелив, вежлив, ко всему проявляет интерес. Он не считает набитыми дураками всех, с кем невеста его знакомит, он не спешит напиться, лишь бы не вести с ними пустой разговор. Быть таким парнем удобно, он умеет облегчить жизнь и мне, и себе. Но он – не я. Я старался как мог держать ее подальше от моего семейства, меня холодный пот прошибал, когда она болтала с моей мамой. Но мама бы ни о чем не проговорилась, она соображает, что к чему, она видела, что я не по себе сук рублю, но ей главное – лишь бы я женился, поставить галочку, еще один ее мальчик пристроен. С Энгюсом Джина только на свадьбе и познакомилась, он теперь живет в Ливерпуле и пусть там и остается, но Дункан, Томми, Бобби и Джо в небольших дозах приемлемы. Просто пусть думает, что мальчики вечно заняты, и все хорошо.

Она знает, что старший из братьев погиб, думает, он утонул. Это в общем-то правда, но она думает, это просто несчастный случай, и опять-таки, пусть думает так и дальше. Какие бы проблемы ни были у Хэмиша при жизни – это его дело, и в свою новую жизнь я их не потащу. Джина нежная, наивная, и она привыкла строго судить о людях. Услышит что-нибудь этакое и станет ко мне хуже относиться. И наверное, будет права, хотя со мной-то все в порядке. Я всегда держусь по правильную сторону закона, и все же я не тот парень, кто стал бы играть с ее дедом в крокет. Слава богу, папаша ее уже умер, да и деду недолго осталось.

Медовый месяц в Венеции – это был мой выбор. Я мечтал попасть сюда с тех пор, как посмотрел документальный фильм о стеклянном заводе в Мурано, целый остров, где изготовляют любые штуки из стекла, – я там поселиться готов, но уж хотя бы побывать там. Денег у нас с собой мало, у нас их, по правде говоря, в обрез, только на пропитание, но я непременно привезу отсюда полные карманы шариков, хоть выпрошу, хоть в долг возьму, хоть украду. Медовый месяц оплачен дедом Джины, которому пришлось вмешаться, когда он услышал, что мы поедем в Коб. «Выбирайте, что хотите, – сказал он, – любое место на земле». Джина нацелилась на неделю в Чехословакии, потому что там провела неделю после свадьбы одна из ее подруг, но я уговорил ее вместо Чехословакии поехать на три дня в Венецию. Чехословакию мы, пожалуй, могли осилить и сами, но никак не Венецию. Венеция – вот настоящее приключение, словно в другой мир попасть. И она согласилась, потому что я был уж так убедителен. Мне было наплевать, что поездку оплачивает ее дед, что ее дед дает мне деньги. Я бы от кого угодно помощь принял, моей гордости это не в убыток. Чего у меня нет, того нет, и, если мне это дают, я не отказываюсь.

Я шагаю по маленькому номеру – отель не из роскошных, куда там, но я счастлив оттого, что попал сюда. Я где угодно могу переночевать, а больше всего мне хочется поскорее в город, все разведать.

Я думал, после такой ночи меня срубит, но нет, бодряком. И не терпится выйти. Не знаю, как долго может продлиться массаж, но не хочу торчать в этой комнате, когда меня ждет целый мир. Вряд ли Джина станет тратить время, разглядывая шарики, – уж во всяком случае, не столько и не так, как мне надо, – так что я решил воспользоваться моментом и выскользнуть в город. Далеко идти не пришлось, я сразу же наткнулся на самые прекрасные марблс, какие видел в жизни. Это произведение современного искусства конечно же не для игры, только для коллекции. Я так и замер перед витриной, не мог двинуться с места. Продавец сам вышел и буквально втащил меня вовнутрь. Еще бы, желание обладать всем его товаром ясно читалось у меня на лице. Беда в том, что желание-то было, но не деньги. Продавец отвечал на все вопросы, которыми я его засыпал, позволил мне разглядывать самые драгоценные шарики под лупой с десятикратным увеличением, так что я видел все подробности работы художников. Каждый шарик сделан из стекла вручную, внутри спрятаны удивительные сокровища. Один – прозрачный, а глубоко внутри – зеленый клеверный листок с четырьмя лепестками, в другом – золотая рыбка словно плавает в пузырьках, в третьем – белый лебедь и завиток синего моря. Водовороты, вихри лиловых, зеленых, бирюзовых валов, спиралью устремленные к средоточию шарика. Завораживает. А вот глаз. Прозрачный шарик с оливково-зеленым глазом, черным зрачком, красные жилы расходятся по бокам. Прямо следит за мной. А еще один – «Новая Земля», целая планета, каждая страна вылеплена внутри, а во внешнем слое облака. Работа гения. Целая планета в шарике диаметром четыре дюйма. Такой шарик я бы больше всего хотел, но денег мне едва ли хватит даже на один, о всем собрании уж не говоря. Каждый стоит столько, сколько у меня всего денег на три дня в городе.

Вся моя сила воли понадобилась, чтобы сдвинуться с места, но, увидев, что я ухожу, продавец перешел к активным действиям. Лучше всего торгуется тот, кто в любой момент готов все бросить и уйти, и продавец решил, что я его переиграл, хотя на самом деле я готов был бы продать дом и купить эту коллекцию, вот только дома у меня нет. Нам предстоит жить с матерью Джины еще целый год, пока мы скопим на первый взнос и возьмем ипотеку. Сама мысль купить хотя бы один из этих шариков нелепа, и я это сознаю. Но адреналин бежит по венам, я чувствую себя таким живым. Это единственная моя хорошая сторона, это лучшая моя сторона, а Джина до сих пор с ней незнакома. Глядя на эти шарики, я мысленно даю обет верности: не только не спать с другими, но прежде всего открыть ей свое истинное я. Принести ей этот шарик, показать ей самую главную, лучшую свою сторону.