Дело и Слово. История России с точки зрения теории эволюции - Дмитрий Калюжный

Значение прессы для формирования общественного мнения хорошо показывает пример создания пресловутого культа личности Сталина. Борис Бажанов, бывший секретарь Сталина, пишет, что «в 1927 году употреблять термин «сталинизм» – это казалось неприличным». Сталина в партии гением никто не считал, в особенности те, кто его знал лично. Но в 1930 году Лев Мехлис придёт к Сталину и докажет ему, что центральный орган партии «Правда» не ведёт нужную работу по разъяснению важности личного руководства генерального секретаря. Сталин назначит его главным редактором «Правды», и «Правда» (а она задавала тон всей партии и всем партийным организациям), изо дня в день сообщая о великом и гениальном Сталине, о его гениальном руководстве, за два года добьётся того, что ни в стране, ни в партии о товарище Сталине нельзя будет говорить, не прибавляя «великий и гениальный».

Мы к этому мнению Бажанова добавим, что для поддержания внимания к чему-либо требуется постепенное повышение интереса. Если же стартовать с очень высокого, извне заданного уровня, произойдёт быстрое насыщение, падение интереса и отторжение информации. Люди, славословившие Сталина, быстро дошли до «потолка»: изобрели эпитеты «отец народов», «величайший гений человечества» и т. д., и оказалось, что больше о нём говорить нечего. Газеты стали малоинформативными, изобилующими повторами, неинтересными. Читатель стал искать информацию на стороне, доверие к официозной прессе было подорвано, и в конце концов это предопределило развенчание Сталина и вообще социалистической идеи.

Индустриализация народного хозяйства вызвала к жизни отраслевые издания: «Чёрная металлургия», «Угольная промышленность», «Нефть», «Машиностроение», «Пищевая индустрия», «Лёгкая индустрия» и другие. Совнарком СССР определял, каким наркоматам можно иметь свою отраслевую газету, а каким – нет, и он же устанавливал периодичность, тиражи этих газет и розничную цену номера. Самый большой тираж (275 тысяч экз.) был установлен для газеты «Гудок», а самый маленький (20 тысяч экз.) для «Авиационной газеты».

В целом в предвоенные годы в СССР издавалось около 9000 газет и свыше 1600 журналов, работало 93 радиостанции, а в 1938 году начались первые телевизионные передачи.

После Великой Отечественной войны журналистика стала, как говорится, инструментом в организации восстановления разрушенного хозяйства. А иначе нам его и не удалось бы восстановить! Рабочим и служащим пришлось «упираться рогом», а прессе – освещать деятельность предприятий и социалистическое соревнование, бороться с лодырями и нарушителями трудовой дисциплины. В то же время городские газеты писали о жизни культурных учреждений и городском хозяйстве, популяризировали опыт соцсоревнования. В общем, организовывали решение местных задач.

И вот мы опять встречаем факт, подтверждающий всеобщую закономерность: излишнее упорядочивание отдельных общественных структур хаотизирует жизнь других; одна структура выживает за счёт другой. В российской истории советского периода это выразилось в подавлении литературно-художественных журналов партийно-идеологическим аппаратом государства. В 1946 году вышло постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором эти издания подверглись резкой критике за безыдейность и аполитичность. Главными виновниками оказались Михаил Зощенко и Анна Ахматова, чьи произведения, на взгляд партийных органов, были идейно чуждыми советскому читателю. Журнал «Ленинград» был закрыт.

Чтобы сатирики и юмористы не просто зубоскальством занимались, но и воспитывали публику, в постановлении ЦК ВКП(б) «О журнале «Крокодил» (1948) им были определены следующие задачи: борьба с пережитками капитализма в сознании людей, обличение расхитителей, рвачей, бюрократов, проявлений чванства, угодничества, пошлости; критика буржуазной культуры Запада, показ её идейного ничтожества и вырождения. Как это ни покажется удивительным, «Крокодил», принявший к исполнению все указания партии, был чрезвычайно популярен почти до конца 1980-х годов.

В 1949 году вышло постановление и по журналу «Знамя»: «редакция отступила от принципа большевистской партийной литературы, забыла, что литература является могучим средством идейного воспитания советского народа, пренебрегала жизненной правдой и предоставила страницы журнала произведениям, авторы которых, изображая людей отсталыми и неполноценными, превозносили и превращали их в героев».

В 1952 году ЦК ВКП(б) издал постановление «О мерах по улучшению городских газет»: горкомам партии предписывалось повседневно направлять работу редакций, регулярно рассматривать планы работы и контролировать их выполнение. Страна выходила из большого индустриального рывка, и ужесточение контроля можно считать излишним. Но полное отсутствие конструктивной оппозиции лишало общество возможности коррелировать курс своих правителей; с середины 1950-х годов началась деградация системы в целом.

Между тем не только печать, но и другие СМИ получали своё развитие. В конце 1945 года возобновились регулярные телепередачи из Москвы. В 1951 году Совет Министров СССР принял постановление об организации ежедневных передач, а через три года на Центральной студии телевидения были созданы тематические редакции (по типу отделов в редакциях газет) – промышленности, сельского хозяйства, науки, пропаганды, спорта. В эфире появились первые телевизионные репортажи, очерки.

К 1962 году радиовещание превратилось в мощный информационный канал: ежедневно из Москвы по пяти программам шло до 100 часов вещания на русском языке и 115 часов на сорока иностранных языках. Центральное телевидение транслировало ежедневно 12 часов телепрограмм, кроме этого на территории страны действовало свыше 70 телецентров, охватывавших вещанием до 70 млн. человек.

Однако полное подчинение советских СМИ одной структуре умножало силу ошибок: так, они активно проводили в массы такие решения, как пропаганда посева кукурузы в непригодных для этого климатических условиях, создание Совнархозов. Широко разъяснялась компания по коммунизации деревни, итогом которой стала ликвидация подсобных хозяйств, повлекшая разрушение традиционного быта крестьянства, исчезновение деревень, бегство народа в города. Усердие журналистов приводило к тому, что массовая информация оказывалась не во благо, а во зло самим массам.

С приходом к руководству партией Л.И. Брежнева в содержании газет, журналов, теле– и радиопередач стали ещё больше заметны парадность, некритическое отражение действительности, умалчивание о деформациях и противоречиях в жизни общества. Широко освещались различные юбилейные даты и подготовка к ним. У партийных комитетов и руководимых ими СМИ не было никакого желания ставить на обсуждение актуальные вопросы общественной жизни. Вместо этого газеты выступали с разнообразными новыми починами, искусственно насаждаемыми в рабочих коллективах.

А ЦК КПСС продолжал направлять и корректировать деятельность советских журналистов. В постановлениях о повышении роли районных газет в коммунистическом воспитании трудящихся (1968, 1984), о повышении роли СМИ в экономическом образовании и воспитании трудящихся (1971, 1982), об улучшении подбора, расстановки и воспитания идеологических кадров (1974), об улучшении подготовки и переподготовки журналистских кадров (1975) вожди требовали от СМИ укрепления «коммунистической убеждённости, патриотизма, интернационализма, связывания пропаганды коммунистических идеалов с решением практических задач, содействия развитию производственной и политической активности трудящихся»[10]. Однако эта риторика власти всем уже приелась, примелькалась и не вызывала энтузиазма ни у журналистов, ни у их аудитории.

По этому поводу интересную идею выдвинули В.А. Лисичкин и Л.А. Шелепин. Они предположили, что развалом системы руководила некая управляемая извне «пятая колонна» внутри страны. Она внедрилась именно в управление общественным сознанием, в идеологическую сферу и, как вирус в ДНК, была неотличимой от окружения:

«В СССР они делали то же, что и все. Встраиваясь в процессы, они не только не критиковали существующие порядки, но, напротив, выглядели «суперпатриотами» или «сверхкоммунистами», выражали высшую преданность режиму, клеймили империализм.

Идеологическая сфера СССР в результате закрепления в ней пятой колонны стала ядром, основой информационной войны, ведущейся внутри страны. Среди применявшихся ею методов один из наиболее эффективных – постепенное доведение идеологических кампании и лозунгов до абсурда, что компрометировало существующий режим в общественном сознании. Но это расценивалось просто как излишнее, хотя и похвальное усердие, в худшем случае как глупость. Интересно, что подавляющее число людей, оценивающих постфактум операции идеологов КПСС, характеризуют их именно как непроходимую глупость».