САМОЛЕТЫ ПАДАЮТ В ОКЕАН - Анатоль Имерманис

В девять часов Мун позвонил швейцару и попросил подать машину, которую пришлось оставить на стоянке в соседнем квартале: свободных мест вблизи гостиницы не оказалось. Ключ от «конвэра» был вручен швейцару накануне вечером. В сущности, Мун никуда не спешил, но почему не позволить себе такую роскошь, если чаевые швейцару и пригнавшему машину бою шли не из собственного кармана? Бой, не моргнув, принял доллар, но все же счел своим долгом объяснить, что удобнее всего абонировать бокс в гараже, откуда автомобиль при наличии дополнительного абонемента будет подаваться в любое назначенное владельцем место и время. Бой терял на этом совете свои чаевые, но зато с честью поддерживал репутацию гостиницы. В каждой комнате, включая ванную и туалет, лежала реклама: «Обращайтесь к нам! Любой совет по любому вопросу! Совершенно бесплатно!» Мун дал бою еще один доллар и решил последовать его совершенно бесплатному совету.

По истечении недели он незаметно для себя стал обладателем несметного количества абонементов, в которых совершенно запутался. Случалось, что он шел обедать в ресторан, а вернувшись в номер, находил там доставленный согласно абонементу обед. Как–то телефонистка, регистрировавшая заказ по абонементу развлечений, слегка перепутала, и вместо книги для легкого чтения Мун, к своему ужасу, обнаружил на столе девицу легкого поведения, сидевшую в непринужденной позе. Этот прискорбный случай закончился благополучно только благодаря своевременному вмешательству Дейли и на всю жизнь отвадил Муна от пользования абонементами.

Ровно в десять часов Мун подъехал к «Желтому Дракону». Это был трехэтажный дом в типично пагодном стиле, культивируемом в китайском квартале при постройке не только частных домов, но и общественных зданий. Жители придерживались его ради сохранения традиций далекой родины, власти города — для привлечения туристов.

Именно за такого туриста, богатого бездельника из среднезападных штатов, вздумал выдавать себя Мун. Роскошный «конвэр» пришелся весьма кстати для этой цели. Как и полагается человеку, знающему цену своим деньгам, Мун не спешил выйти из машины. Он подождал, пока одетый в национальный костюм с вышитыми по синему шелку золотыми драконами швейцар ресторана услужливо открыл дверцу. Мун, верный провозглашенному Дейли девизу «За все платит Брэдок!» дал ему пять долларов.

— Вам в ресторан или?.. — многозначительно спросил швейцар.

— К хозяину! — повелительно ответил Мун. Входя в подобострастно распахнутые перед ним двери, над которыми висел большой дракон, Мун оглянулся. Воздух как будто чист. Уже вчера Мун успел заметить, что ухо конкуренции снова приступило к своим обязанностям. Поэтому сегодня пришлось принять соответствующие меры. От гостиницы до универсального магазина «Париж» машину вел Дейли. Пока Мун в многочисленных торговых залах, кафетериях и бюро услуг старался сбить со следа нежелательных спутников, Дейли петлял по самым запутанным улицам. До китайского квартала, где его ожидал Дейли с машиной, Мун добрался, трижды сменив на пути такси, автобус и трамвай. Дейли вылез, и Мун медленно проехал полмили, остававшиеся до цели. Все это время он следил за шагавшим вслед Дейли. Тот не снял шляпу. Значит, все благополучно.

Первое, что Мун увидел в кабинете Хай Куанга, был попугай. Он висел вниз головой и спал. В эту минуту Мун глубоко сожалел, что не посвятил свою жизнь изучению этих птиц. Но, как неспециалист, он был готов отдать голову на отсечение, что это попугай Нгуэна. Совпадало все — окраска, величина, клетка.

— Интересуетесь? — спросил хозяин «Желтого Дракона». Он был толст и солидно одет. В раскосых глазах светилась особая хитринка, которая в равной мере могла быть и лукавой мудростью и затаенным коварством.

— Да, очень люблю попугаев, — сказал Мун. — Сколько хотите за него?

Мун был доволен собой. Это именно тот тон, каким разговаривал бы изображаемый им богач, привыкший считать свою чековую книжку всеоткрывающим ключом ко всем сезамам.

Хай Куанг усмехнулся.

— Мистер… простите, как ваша фамилия?

— Джонс.

— Мистер Джонс, у нас на востоке сначала спросили бы, согласен ли я расстаться с ним.

— А мне друзья говорили, что в вашем доме продается все. У них остались самые лучшие воспоминания. Говорили, что у вас можно купить все, что угодно, даже динамит.

— Динамит, может быть, но не этого попугая.

— Он у вас, должно быть, недавно?

— Смотря по тому, что вы подразумеваете под

словом «недавно». Наш великий мудрец как–то сказал, что нищий духом всю свою жизнь превращает в короткое мгновение, а другой мудрец сказал, что курильщик опиума за одну секунду видит столько прекрасного, сколько сам бог не видит за целую вечность.

— Удивительно в такой деловой комнате слышать такие цветистые восточные изречения, — заметил Мун… .

Действительно, кабинет был выдержан в абсолютно современном стиле. Единственное отклонение — он не имел дневного света, а освещался занимавшим весь потолок матовым плафоном. Стены были увешаны фотографиями с автографами. Сначала Мун подумал, что это именитые посетители «Желтого Дракона». По крайней мере так можно было судить по большому, в натуральный рост, снимку Мей Ричмонд, известной исполнительницы роли шпионки–вампа, повторенной ею в десятках фильмов. Журнал «Сквозь замочную скважину» сообщал в свое время о ее пристрастии к азартным играм. О многих других знаменитостях, украшавших стену, Муну тоже было известно нечто подобное. Но, увидев портреты императора Бао Дао, мадам Пю, Рокфеллера–младшего, вождя нацистской организации Рэнта и сенатора Фелано, Мун понял, что ошибся. Очевидно, эта портретная галерея отражала также патриотические чувства и политические симпатии хозяина.

— Ваш знакомый? — спросил Мун, указывая на фотографию Фелано. — Мне однажды довелось видеть его выступление по телевидению. Блестящий оратор! Можете гордиться, что у вас такие друзья!

Хай Куанг усмехнулся свойственной ему усмешкой, по которой трудно было судить: должна ли она иллюстрировать его мысль или, наоборот, скрывать ее.

— Нет, — сказал он. — Не имею чести! Он сенатор от нашего штата… Вас удивило, что я не забыл наших великих мудрецов? Вы напрасно думаете, что, занимаясь делами, я запамятовал прекрасную поговорку: «Можно нажить десять состояний, но даже у самого богатого человека только одна родина».

Хай Куанг встал и жестом, который показался Муну преувеличенно торжественным, открыл незаметную для поверхностного взгляда дверь. В проеме Мун увидел выдержанную в золотистых тонах домашнюю молельню с сидящим на золоченом постаменте Буддой в полтора человеческих роста.