Соблазн в жемчугах - Мэдлин Хантер

— Какого, по вашему мнению, размера они должны быть?

Они начали обсуждать размеры оранжерей и парников и их типы. Растения были ее любимой темой, и разговор явно ее воодушевил. Она даже смеялась, чего он никак не ожидал. Она не заметила, как, едва закончился обед, исчезли слуги, оставив хозяев наедине.

— Я не думаю, что наш старый садовник большой специалист по выращиванию растений в оранжереях, — сказал он. — Если мы построим оранжерею, вам придется обучить его. Если хотите, это будут ваши владения.

Ее голубые глаза казались почти черными. По их взгляду он понял, что она сначала колебалась, а потом — удивилась: ведь они обсуждают не только его дом, но их общий.

— В лондонском доме тоже есть место для оранжереи, так что вы сможете проводить свои эксперименты независимо от того, где будете жить.

Она внимательно на него посмотрела. Потом перевела взгляд на пламя свечей, на сад, на каменную ограду террасы. Ей, наверное, казалось, что, если она переключит свое внимание, то сможет не думать о неизбежном.

— Я бы предпочла продолжить их в «Редчайших цветах» до тех пор, пока не уладятся наши с вами дела.

— Нет.

— Тогда позвольте мне остаться с Одрианной. Вы сказали, что карета лорда Себастьяна завтра утром возвращается в Эссекс. Умоляю позволить мне туда уехать.

— Нет.

Она не стала спрашивать почему. Ответ был в его взгляде. Она понимала всю интимность обстановки и чувствовала витавшее в воздухе состояние ожидания.

— А если я поеду куда-нибудь без вашего согласия?

— Поскольку я ваш муж, вам нужно не мое согласие, а мое разрешение.

— Вы знаете, что для меня это неприемлемо.

— Вы заставляете меня быть с вами более грубым, чем мне хотелось бы или чем это необходимо. — Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Этот брак состоялся, и настало время начинать его осуществлять.

Она осторожно высвободила руку и встала. Он сделал то же самое, и не только потому, что это предписывал этикет, но и из уважения. Верити была не очень высокого роста, и можно было предположить, что она не обладает большой силой. Однако она доказала, что в своем странном желании весьма решительна и настойчива.

Склонив голову набок, она посмотрела ему прямо в лицо.

— И когда вы намерены осуществить этот брак?

— Скоро.

— Полагаю, что вы по крайней мере заранее предупредите меня об этом?

Протянув руку, он дотронулся до жемчужного ожерелья.

— Я уже это сделал.

Он медленно провел пальцами по поверхности жемчуга, а потом по коже под ожерельем.

Она закрыла глаза. Она была слишком неискушенной, чтобы понять, что выдала себя подобной реакцией.

— А если… — Она облизала губы, даже не подозревая каким призывным выглядело это движение языка. — А если я откажусь?

Хоксуэлл еще не решил, как скоро все произойдет, но будь он проклят, если даст ей время открыть этот фронт в их маленькой войне.

Не прошло и нескольких секунд, как «скоро» превратилось в «очень скоро», а «очень скоро» — в «сейчас».

Глава 12

Он не ответил на ее вопрос, а просто стоял — слишком близко, — и можно было подумать, что все его внимание сосредоточено на этом медленном движении пальцев под ожерельем.

Она напряглась. Было что-то коварное в том, как такое легкое прикосновение может вызывать такой трепет и быть настолько приятным, что ни о чем другом уже невозможно было думать.

Кроме него, конечно. Одна его близость уже была шокирующе интимна, и она реагировала на нее так, словно у нее не было выбора. Ее даже передернуло.

Непреодолимое желание внезапно подавило все разумные причины, по которым она вообще не должна была позволять ему прикасаться к ней.

Ей все же удалось отступить — подальше от него и его прикосновений. Страх на время взял верх.

Но он последовал за ней — шаг за шагом. Он не угрожал ей, а просто был так близко, что его мужская сила завораживала ее.

За спиной оказалась каменная ограда террасы, и отступать стало некуда.

Она положила ладонь ему на грудь, но не для того, чтобы прикоснуться к нему, а чтобы удержать его на расстоянии. Она надеялась, что он поймет это именно так.

Ей показалось, что он улыбается. Он накрыл своей ладонью ее руку и еще крепче прижал ее, так что она почувствовала тепло его тела и то, как бьется его сердце.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала тыльную сторону, а потом — ладонь. Поцелуи были легкие, но пылкие, таившие в себе опасность, уверенные в своей способности волновать кровь.

Он был уже совсем близко, хотя их тела пока не соприкасались. Но в его глазах она прочла страсть и нетерпение и поняла, что сегодня ночью ей придется навсегда распрощаться с надеждами на свободу.

Она попыталась вызвать в памяти воспоминания о Майкле, чтобы использовать свою вину за его судьбу в качестве щита. Но лицо Майкла было просто призраком, а его поцелуи — обычной детской шалостью. Попытки найти какое-либо другое убежище, чтобы остановить Хоксуэлла словами или действиями, не увенчались успехом. Он продолжал ее целовать до тех пор, пока у нее не пошла кругом голова и из нее не вылетели все ее так хорошо обдуманные планы.

Эти поцелуи были предназначены для того, чтобы затуманить, заманить в ловушку, ошеломить. Их нельзя было избежать. Ей оставалось лишь подчиниться натиску его губ — сначала довольно нежному, потом более настойчивому и, наконец, такому страстному, что ей стало почти невозможно дышать.

— Слуги, — только и смогла выдохнуть она, когда поцелуи вдруг прервались.

— Все давно разошлись по своим комнатам. Они хорошенько подумают, прежде чем попасться мне на глаза или подслушивать.

Он опять поцеловал ее, да так нежно, что она подумала, что неправильно истолковала его намерения. Однако он обнял ее, и сомнения рассеялись.

— Я не хочу… — пролепетала она, но он провел рукой по ее груди, и протест оказался невысказанным.

— Вы не хотите этого? — спросил он и начал осыпать поцелуями ее шею, плечи, уши. Его рука обхватила одну грудь, а большой палец надавил на вспухший сосок. — Вы уверены? Или вы опять лжете самой себе? Вам не кажется, что на сегодня лжи было и так более чем достаточно?

Она попыталась — в который раз — облечь свои мысли в слова, чтобы не случилось того, что неизбежно свяжет их навсегда, но ее затуманенный ум подсказывал ей, что независимо от того, какие она сумеет найти слова, победы не будет. Ни сейчас, ни после. Ее план безнадежно провалился, и ей никогда не удастся разорвать эту связь. Так что лучше уступить наслаждению и почувствовать себя по-настоящему живой и желанной.