Женский роман - Марина Светлая

в октябрьское пятничное утро, Кирилл прошлепал на кухню практически на запах. Пахло божественно. Печеночными оладьями. Это блюдо было у Кирилла на втором месте после сырников со сметаной. Отец в это самое время с аппетитом уплетал завтрак. И Вересов-младший упал на стул напротив. Через минуту перед ним стояла тарелка, а Алла Эдуардовна как-то незаметно самоустранилась.

— Вчера бабушка звонила! — объявил он. — Зовет меня на осенние каникулы к себе.

— Она всегда зовет, на любые каникулы, — сказал Макс и потянулся. — Поедешь?

— Я в процессе раздумий. Если Мирош будет, то поехал бы. При условии, что за неделю ты не наймешь киллера для Мазур-Борисоглебской. А то боюсь тебя одного на столько времени оставлять.

— За это не переживай. Обещаю, смогу продержаться до твоего возвращения, — рассмеялся отец.

Кирилл отмахнулся и покачал головой.

— Па, я серьезно. Тебя этот процесс доконает. Не то, чтобы я сопли пускал, что дома тебя не вижу… Но если ты себя загонишь, кто оплатит мою поездку в Карпаты на Новый год?

— Наследство получишь. Кстати, пока я еще себя не доконал: как твой французский?

Перед глазами юноши мимолетно пронеслась вечно расстегивающаяся пуговица на блузке Марины Николаевны, и он улыбнулся:

— По плану. Гостева бесит. Со Стрельниковой наконец-то стали адекватно смотреть друг на друга. Ноябрьский Дельф решит все.

— Ну, посмотрим, посмотрим… Ты давай собирайся! — кинул он сыну и исчез где-то в дебрях квартиры.

Кирилл торопливо доел, отправил тарелку в раковину и пошел одеваться. Через пятнадцать минут они сидели в машине, и он лениво листал Геометрию, мысленно рассуждая совсем не о геометрии, а о наступательных действиях на француженку.

Еще спустя час они распрощались у школы. Кирилл ленивым шагом отправился на уроки, а Макс осмотрелся в надежде увидеть Мару. В чем и преуспел. Она бежала от метро, пряча лицо от сырого ветра в шарф. Вересов довольно улыбнулся и помахал ей рукой, подумав о том, что чувствовал бы себя совершенно счастливым, если бы мог привозить в школу и Мару, и Кирилла вместе.

Она, увидев его, замедлила шаг, пока совсем не остановилась на несколько мгновений. Потом окинула быстрым взглядом школьный двор и, неловко сдернув шарф с лица, улыбнулась ему. И помчалась дальше, оглянувшись еще раз, уже у двери. Робко махнула ему ладошкой. А после исчезла в здании.

Макс включал фантазию на полную катушку, чтобы проводить вечера вместе с Марой, и чтобы она не скучала. Иногда ловил себя на том, что никогда раньше он не совершал столько телодвижений для развлечения барышни. Но, черт возьми, ему это нравилось.

«Стареешь!» — язвил внутренний голос.

«Взрослею!» — отмахивался Вересов.

В очередной субботний вечер, все более напоминавший, что на улице глубокая осень, под летящими с неба редкими снежинками, Макс привел Мару в Филармонию. Сегодня был вечер джаза. Программа состояла из популярных мелодий в исполнении ансамбля народных инструментов. Максу было любопытно, Мара согласно хлопала ресницами.

Но все переставало иметь значение, когда можно было просто сидеть в зале, держать тонкую ладонь в своей руке и, посмеиваясь, слушать «Караван» Эллингтона, срывающийся со струн домры. Мара же, поначалу пытавшаяся выглядеть серьезной, в результате все равно не выдержала и периодически тихонько хихикала. Голова ее иногда клонилась к его руке, где ей было бы куда уютнее, чем на спинке кресла, но потом она вспоминала, что вокруг люди, и снова выпрямляла плечи, заставляя себя смотреть на сцену, хотя с куда большим удовольствием рассматривала бы Вересова. Но, наверное, это было еще неприличнее, чем сидеть, перегнувшись через поручни кресла, уютно устроившись у него на груди.

Забавно, но будь у нее такой выбор, она не знала бы, что выбрать. Потому что всего и всегда было мало. Она превратилась в ужасную жадину с ним. И думала иногда о том, что их отношения — наконец, что-то взрослое и настоящее в ее биографии. И еще она безотчетно ощущала самое важное — это непроходящее.

Summertime ненадолго вернула ее к действительности и тут же погрузила в совсем уж безудержное веселье. Вспомнились снежинки за окном. Соло баяниста убило в ней приличного человека, и она все-таки уткнулась в рукав Максима, сдерживая смех.

Определенно, концерт произвел впечатление на обоих. Когда вышли на улицу, снег уже превратился в дождь, под ногами чавкала слякоть, и они почти бежали до машины, чтобы поскорее забраться в нее.

Поцеловав Мару в холодный нос, Вересов задал уже традиционный за прошедшие две недели вопрос:

— Домой?

Она потерлась щекой о шерстяную ткань его пальто и проговорила:

— Поздно уже. Домой.

Привычным маршрутом Макс вез их в Бровары. Дорога была сырой, скользкой и это давало повод растянуть поездку.

— Что завтра делать станем? — спросил он.

— Тебя Кирилл еще в розыск не объявил?

— С чего бы это вдруг? — хохотнул Макс.

Мара хмыкнула и деловито посмотрела на него.

— А ты дома почти не появляешься из-за моей персоны. Он вопросы задавать еще не начал?

— Он уже очень давно не задает мне подобных вопросов, — Макс внимательно смотрел на дорогу. — Впрочем, как и я ему.

— Аааа! Он привык! — засмеялась она, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. — Все ясно с вами, Максим Олегович. Но я о другом хотела с тобой поговорить. Наводящий вопрос не проконал, потому скажу в лоб: ты зачем у школы по утрам ждешь, когда я появлюсь? Кругом куча знакомых. И Кирилл.

— И что? — непонимающе спросил Макс.

— Как что? — ее брови подскочили «домиком», и она решительно затараторила: — Сам подумай! Ему шестнадцать. Самый кошмарный возраст! В этом году он оканчивает школу и поступает в институт. Зачем грузить ему психику лишней информацией, если даже реакцию предсказать трудно сейчас? Не знаю, как тебе, но мне бы не очень хотелось в одиннадцатом классе, чтобы у моей мамы вспыхнул роман с… физруком, например. Потому что по физкультуре мне еле-еле девятку натягивали, у меня медаль серебряная из-за физкультуры, понимаешь? Ну и из-за химии… Там еще хуже было… Но это неважно! Зная, какая я корова неуклюжая, сказали бы, что девять только потому, что мама с ним