Обжора-хохотун - Макс Фрай

С одной стороны, его предположение звучало так оскорбительно, что в другое время и в другом месте я бы не задумываясь врезал ему как следует. С другой стороны, это была настолько разумная и логичная версия, что и мне самому пришло бы в голову что-то в таком роде — будь я сейчас слушателем, который видит рассказчика впервые в жизни и, соответственно, понятия не имеет, что для того приемлемо, а что нет.

Я не стал тратить время на изложение своих этических принципов. Некогда, да и плевать, что думает обо мне какой-то портовый нищий. Лишь бы информацией помог, если она у него есть. Поэтому я просто равнодушно отмахнулся.

— Недосуг мне обманутых мужей обслуживать. И до приключений леди Гетти нет никакого дела. Меня интересует только груз, за которым она должна была отправиться. Если «Айса» не ушла в Куман-ский Халифат, надо выяснить, где леди возьмет товар, — она же сырье для Королевского парфюмера возит, а не любовные зелья для продажи на Сумеречном рынке.

Моя откровенность была вознаграждена. Красноглазый хлопнул себя ладонью по лбу и с досадой воскликнул:

— Грешные Магистры, а вот это я упустил из виду! Ничего удивительного, подумал я. Не твоего ума

это дело.

Но вслух ничего не сказал.

— А ты шустрый, сэр Мелифаро, — похвалил меня старшина нищих. — Соображаешь. Тогда слушай, что я тебе скажу. Где берет свой товар леди Гетти Ейхелли, врать не буду, не знаю. Но с осени прошлого года — не в Куманском Халифате, это точно.

— С осени прошлого года?

Я сперва ушам своим не поверил.

— Тогда она впервые спрятала свою «Айсу». Да так, что захочешь, а не найдешь. В доках не прячет, а то бы уже давно разговоры пошли, тут народ дотошный, все примечает. Она как-то хитро все устраивает: вроде есть корабль, стоит на якоре где-то чуть ниже по течению, а никто его не замечает. Я сам немного поискал из любопытства — не нашел. Мне рассказывали, что леди Гетти помогал человек из Семилистника, но своими глазами я его не видел, врать не стану. Может, и правда кто-то из Семилистника, а может, просто одежду похожую надел. Но что помощник у нее есть, не сомневаюсь. Гетти сама не справилась бы. Капитан она — один из лучших, а ведьма совсем никудышная.

Я подумал, что вряд ли старшине нищих следует брать на себя смелость выставлять оценки капитанам и колдунам. Но вслух сказал совсем другое:

— Это, получается, сколько рейсов она уже прогуляла? Два, три?

— Этот будет третий, если не передумает.

— И никто ничего не заметил?

— Ну почему же — никто? Я заметил. Вернее, мои люди, но это одно и то же. Велел им помалкивать: красивые леди имеют право время от времени пускаться во все тяжкие, уж кто-кто, а я им в этом препятствовать не стану. И сейчас ты ни слова, ни намека от меня не дождался бы, если бы не напомнил, что у нее за груз. На Королевских похоронах, говорят, очень неплохо подают, а все же пусть лучше молодой Гуриг остается в здравии. Он неплохой Король, а со временем станет еще лучше.

Ну, хвала Магистрам, подумал я. Король его вполне устраивает. Можно, значит, спать спокойно.

— А команда? — спросил я. — Как же ее команда?

— А что им сделается? Сидят тихо, на берег носа не высовывают. Думаю, леди Гетти платит им за безделье вдвое, а то и втрое больше обычного, чтобы язык за зубами держали. Да они и так за нее в огонь и в воду. На шикке команда всегда во всем согласна с капитаном, иначе не бывает.

Анчифа, кстати, то же самое в свое время мне говорил. Дескать, на других кораблях всякое случается, а на шикке моряк, если не предан капитану всей душой, долго не задержится. Сам уйдет на первой же стоянке, а то и вовсе сгинет без следа, вчера был человек, а нынче нет его, и куда он подевался, лучше не задумываться.

— Что касается куманских благовоний, за которыми леди Гетти якобы ходит в Каиутту, — говорил Коба, — мне пока ясно только одно: их откуда-то ей привозят. Причем не по воде, по суше. А потом «Айса» возвращается в порт, леди Гетти как ни в чем не бывало платит пошлину на таможне, ее матросы щедро раздают милостыню, будто и правда вернулись из опасного рейса, все довольны, и я не в накладе... Не надо было ей выходить замуж за Кетто-раму Ачуани, — неожиданно заключил Коба. — Я всегда это говорил.

Ну надо же какая дальновидность.

— Твои люди смогут показать место, где стоит ее шикка? — спросил я.

— Вряд ли. Память у них короткая. Мало кто из моих ребят сможет связно доложить тебе, где вчера заснул, хотя есть, конечно, и среди них таланты. А вот я, пожалуй, покажу. Но не сейчас, а когда стемнеет. Команда-то на борту. Не стоит людей раньше времени будоражить.

Я все взвесил и решил, что красноглазый прав. Вечером так вечером. И если по уму, показывать шикку надо не мне, а кому-нибудь из старших коллег. Если уж она действительно заколдована, вряд ли я вот так сразу разберусь, что к чему.

— Хорошо, — сказал я. — Когда стемнеет. Не знаю пока, кто этим делом теперь займется. Но тебе же все равно, да?

— Абсолютно все равно, — ухмыльнулся Коба. — Лишь бы за работу заплатили. Я — человек бедный, а в казне денег много. Только потому и жив до сих пор, что в Тайном Сыске работают добрые люди.

Вовремя он напомнил.

Я полез в потайной карман за деньгами, решил — отдам все, сколько найдется. Неприятный тип этот Коба, но, похоже, с ним надо быть в хороших отношениях. Могу себе представить, сколько он обо всех знает.

При себе у меня оказалось не так уж много — всего две с половиной короны. Я пересыпал деньги в протянутую ладонь, на всякий случай спросил:

— Этого хватит?

— Мне сколько ни дай, всегда будет мало, — ухмыльнулся красноглазый. — Но договор не нарушен, а это уже кое-что.

Я хотел было спросить, что за договор такой, и тут вспомнил — Лонли-Локли с утра что-то такое говорил о деньгах. Дескать, нельзя давать Кобе меньше короны.

Однако неплохо устроился этот нищий, подумал я. В студенческие годы мне самому не раз приходилось растягивать одну корону на две-три дюжины дней — и ведь не сказать, что так уж бедствовал, даже на выпивку хватало. Дрянную, а все-таки.

Расставшись с Кобой, я долго думал. Секунд пять, не меньше. Наконец принял решение и послал зов сэру Джуффину.

«Самая главная новость: с конца прошлого года Королевский парфюмер получает сырье неизвестно откуда, но точно не из Куманского Халифата. Все остальное могу тоже рассказать прямо сейчас, но мне кажется, если я приеду в Дом у Моста, а вы тем временем позовете сэра Кофу, будет больше толку».

«Как скажешь, — неожиданно легко согласился шеф. И невинно уточнил: — А сэра Шурфа ты на совещании видеть не желаешь?»

«Просто не хочу отвлекать его от дел, — нашелся я. — Все равно убивать пока еще никого не надо».

«Если не надо, он и не станет, — пообещал сэр Джуффин. — Когда тебя ждать в Доме у Моста?»

«Я еще в порту. Но за полчаса, надеюсь, доеду».

Обычно в таких случаях сэр Джуффин ехидно говорит: «Ну, хвала Магистрам, что не через год» — и пускается в лирические рассуждения о старых добрых временах, когда чуть ли не любой младенец мог явиться к своей няньке Темным Путем. Врет, конечно, мастеров Темного Пути никогда слишком много не было. А все равно обидно слушать.

Но на сей раз обошлось без упреков, шеф сказал: «Хорошо» — и исчез из моего сознания. Я даже забеспокоился — не захворал ли?

Захворает такой, как же.

***

Когда я приехал в Дом у Моста, в кабинете сэра Джуффина в гордом одиночестве сидел Лонли-Локли. Пренебрег креслами, устроился на единственном жестком стуле, кормил печеньем буривуха и что-то ему шепотом рассказывал. Выражение лица у Мастера Пресекающего Ненужные Жизни при этом было почти человеческое.

Может ведь, когда хочет.

Но тут Лонли-Локли поднял глаза на меня, и его физиономия немедленно превратилась в обычную постную высокомерную маску.

— Очень хорошо, что вы пришли, сэр Мелифаро, — церемонно сказал он. — Я как раз воспользовался паузой в делах и подготовил документ, который обещал передать в ваше распоряжение. Рад, что мне не придется носить его при себе.

Я сперва не понял — какой еще, дырку над ним в небе, документ? И только получив в руки — не какую-нибудь самопишущую табличку, а лист драгоценной заморской бумаги ручной работы, — вспомнил наш утренний разговор. Извинения в письменном виде, как же. Гляди-ка, действительно написал.

— Спасибо, — вежливо сказал я. — В свою очередь должен поблагодарить вас за совет обратиться к Кобе. Я бы не догадался с ним встретиться, хотя бы потому, что до сегодняшнего дня не знал о его существовании.

Чем особенно ужасен Шурф Лонли-Локли — в его присутствии у меня слишком часто возникает желание вести себя безупречно. Быть предельно честным, спокойным и выдержанным — просто ему назло, чтобы не думал, будто он один такой, и не задавался. Меж тем ему, похоже, именно того и надо — чтобы все вокруг старались быть безупречными. И получается, вместо того чтобы разозлить этого типа, ты невольно исполняешь его самое заветное желание. Вроде бы понимаешь, что надо срочно начинать вести себя как можно хуже, но трудно вот так сразу перестроиться. На моей памяти только присутствующему здесь сэру Максу удавалось регулярно выводить Шурфа Лонли-Локли из себя, порой по несколько раз на дню, причем походя, между делом, совершенно не желая такого результата. Гений — он и есть гений, куда уж нам всем.