Братство Чародеев - Юрий Погуляй

Борац все понял, и когда юноша почти потерял сознание – хватка ослабла, а вскоре и вовсе исчезла. Егерь спустил на невидимых колдунов Светлого Духа. На далеких холмах прошла череда вспышек, задымился лес.

Юноша медленно поднялся на ноги, глядя на то, как чародеи пытаются отбиться от создания Усмия. Ночную мглу рвали магические огни.

Светлый Дух вернулся только под утро. Ниран волшебную битву проиграл, но и простых имперцев потрепал. Весь день Эйдор провел среди раненых солдат. Всех разом исцелить невозможно, да и сил после ночного сражения, у вампира почти не было. Но он упрямо переходил от одного раненого бойца к другому, садился рядом и выжимал из себя остатки магии. Над лагерем, под аккомпанемент стонов, витал неприятных запах горелого мяса.

Одновременно с лечением юноша общался с Барсом. Темы беседы скользили от политики до вселенской справедливости, касались любви и преданности, переходили к ненависти и жажде крови. Неизвестный северянин утверждал, что месть скорее окончательно сожжет душу магу, чем удовлетворит его. Говорил о прощении, о более простом отношении к жизни. Чем больше они общались, тем острее Эйдор понимал, что усмийцы ничем не отличаются от простых людей. Они просто умеют общаться друг с другом на расстоянии, и в этом нет ничего плохого. Нет ничего божественного. Догмы Добра и Зла рушились одна за другой, показывая жизнь в ином свете. Весь мир считал, что усмийцы это порождение Кузен. Что они продали душу Подземному, что они готовы на любую подлость, если такова будет воля их Бога.

И кем бы ты ни был, какими бы талантами не обладал, весть о том, что ты усмиец – перечеркнет все. Люди нескоро поймут, что судить можно только по делам, а не по духовной принадлежности. Агон заставит их задуматься об этом.

Вечером выжатый до капли Эйдор с трудом добрался до лежака и уснул сразу же, как закрыл глаза. А утром его разбудил шум за пологом. Отряд неторопливо собирал лагерь. Неужели нашли следы ниранцев? Будто прочитав мысли чародея, в шатер, без предупредительного кашля или еще какого либо знака зашел Борац:

– Подъем, – глухо бросил он юноше, хмуро кивнул на улицу. – Заворачиваем к юго-востоку. Выходим через час. На кухне тебе пожрать оставили, принести?

– Стучаться не учили? – недовольно спросил имперца Эйдор.

Борац окинул шатер колдуна тяжелым взглядом и, проигнорировав вопрос, вышел наружу. В принципе, один – ноль в пользу егеря. За едой придется идти самому.

Юноша неохотно выбрался на улицу. Отряд стоял на холме у самой дороги, лениво оползающей возвышенность с юга. Вековые ели на склонах напомнили Эйдору леса Анхора, но бывший инспектор Братства с раздражением выбросил воспоминания из головы.

Добрая Родина осталась позади. Маска сорвалась, и теперь он знал истинное лицо «мудрого» Братства. Он еще вернется домой… И никто не посмеет ему запретить.

Над головой лениво грело землю августовское солнце. Если бы не запах гари, утро можно было бы назвать приятным.

* * *

– Напоминаю. Еще. Раз! – слова верткого, жилистого, побитого жизнью и сражениями ветерана будто выстреливались из лука и предназначались по очереди каждому из сидящих вокруг него солдат. Как показалось Руду, прошедшему не одну схватку с племенами степей и сейнарскими берсерками, доставшееся ему отделение даже на кулачках не дралось никогда.

– Вот ЭТО! – командир пару раз рубанул саблей воздух, изображая на лице дикий страх и смешно притоптывая ногой, – не удар. Так дерутся женщины, понимаете, болваны?

Руд обвел подопечных уставшим взглядом. Кому он все это рассказывает? Трое из них точно дальше родной деревни не выбирались, а четвертому, когда пекли в Горне, забыли выдать мозги. Хотя, чего не отнять, реакция у него была великолепной.

Ветеран воздел глаза к небу, молча взмолившись Халду и посетовав на судьбу горемыку. Ему тридцать лет, он крепок здоровьем и могуч рукой, довольно умен, а вынужден обучать неопытных ротозеев-добровольцев.

– Завтра продолжим. Отбой, – Руд отвернулся от подопечных и зашагал прочь от своего отделения, с которым он и в бой-то не пойдет, так как приписан к другому отряду. А этих глаза б его не видели. Бесили они ветерана. Впрочем, также его раздражала и погода, и лагерь, и вся затея Коалиции. Самым большим желанием было оказаться в старом отряде. С ребятами из Ленивых Увальней (как в шутку себя звали опытные солдаты) можно было идти против кого угодно. Хоть против Мереана, хоть против самого Усмия. Да только отряд расформировали, отправив опытных вояк тренировать молодое мясо. Глупая затея. Армия наседающей с севера Империи стояла в дне пути от ставки Коалиции. Сегодня-завтра может начаться сражение, а в бою нет ничего важнее слаженного коллектива. Потому разбивать опытные отряды – верх идиотизма. Несмотря на то, что против них будут всего лишь варвары, а на стороне Мирамии окажутся как громовые копья Эймора, так и безумцы Сейнарской Вольницы.

За такими мыслями Руд добрел до походной кухни и увидел знакомого.

– Привет, обжора! Готов драться с дикарями?

– Драться, думаю, вообще не придется, – поделился с ним кривой Стамс. От него всегда пахло луком и плохим настроением. По вечерам они частенько пересекались у походной кухни, где вечно голодный приятель проводил все свободное время. – Магов сюда понагнали – мама не горюй.

– Да придется, не боись. Северян на всех хватит, – Руд присел на корточки у кухонного шатра, глядя как Стамс воровато подманивает одного из поваров. – Да и…

Встретившись взглядом с напрягшимся приятелем, ветеран прикусил язык. Чуть не сорвалось. Да, вся армия и так уже наслушалась языческих басен про то, что с севера идут непобедимые твари Усмия. Поэтому назначенный Советом главнокомандующий Сэл Милосердный, мирамийский герцог, помешенный на роли информации, быстро эту тему для обсуждения запретил, и назначил награду каждому, кто сдаст нарушителей. В первые дни войско лишилось многих говорунов, и самые отчаянные находились чуть южнее лагеря, на частоколе из груботесанных бревен. Так что, приказом владыки армии, в ордах Мереана ничего усмийского нет. Варвары. И точка.

За упаднические разговоры просто отвешивали с десяток плетей. Поэтому со стороны казалось, будто войска Мирамии бодры, оптимистичны и считают, что у них нет ни единого шанса проиграть будущее сражение. Такое положение дел тоже бесило Руда.

Какая разница, сколько варваров и с какими тварями придет? Задача у солдата простая – убить, все остальное, от наказаний за беседы до идеологических бредней – глупости. Неуязвимых не бывает, если сталь не возьмет, так вон, колдунов тут, как Стамс говорит, понагнали столько, что, может, и мечом махать не придется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});