Спасение (ЛП) - Кристен Эшли

доме Эдди?

Я не знала, как это воспринять. Обычно свидания не проходили у кого-то дома. Ну, не первые свидания. Я знала Эдди некоторое время, и он дрался за меня, провел ночь у меня дома, мы пару раз целовались, и я спала в его постели, но это все равно было первое свидание.

Я распахнула дверцу и спрыгнула вниз.

Когда я приземлилась на пол, Эдди захлопнул дверцу, взял меня за руку и повел за собой.

— Ты будешь готовить для меня ужин? — спросила я его спину.

— Нет.

— Мы закажем пиццу?

Он открыл заднюю дверь, и мы вошли на кухню.

— Мама готовила для тебя, — сказал он.

Я остановилась в дверях и уставилась на него.

— Твоя мама… готовила… для меня? — запинаясь, переспросила я.

Он затащил меня в дом, закрыл дверь и развернул так, чтобы мои бедра уперлись в кухонную стойку, руки Эдди лежали на них, а он стоял близко.

— Да. Она звонила сегодня. Хотела, чтобы я пришел вечером, и я сказал, что у меня планы. Она спросила о тебе, я рассказал, и она решила приготовить для тебя ужин.

Я моргнула, глядя на него.

— Что ты рассказал ей обо мне?

Он подошел ближе, так близко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Он опустил голову, нависая надо мной.

— Я рассказал, что ты хорошенькая блондинка с потрясающей улыбкой, которая работает на двух работах и в то же время заботится о матери-инвалиде.

Я напряглась. У меня возникло неприятное чувство, что этот ужин был проявлением жалости, возможно, во многих отношениях.

Эдди почувствовал мое напряжение.

— Спокойно, Chiquita. Мама только знает, что ты много работаешь и тебе нужен тихий вечер. После того, как я следил за тобой пару дней, мне тоже нужен тихий вечер. Она просто пыталась быть милой.

— Мне не нравится, когда люди знают обо мне, — сообщила я, напряжение все еще не отпускало.

— Я уже это понял.

Мы зашли в тупик и просто смотрели друг на друга.

Потом я ощутила его запах и начала погружаться в Дурман Эдди. Тело стало расслабляться, а затем появилось покалывание.

— Я голодная, — сказал я, пытаясь отделаться от Дурмана.

Эдди коснулся моего подбородка, и его взгляд потеплел.

— Я тоже.

Он говорил не о еде, и у меня в животе возникло странное ощущение.

— Мы должны поесть, — напомнила я.

Уголки его губ приподнялись, а глаза опустились на мои губы.

— Да, нам нужно поесть. — Его голос был низким и немного хриплым, и мне стало интересно, о какой «еде» он думал.

Я выскользнула из-под него и мысленно глубоко вдохнула.

— Чем я могу помочь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал весело и жизнерадостно.

Эдди улыбнулся, он точно знал, какой эффект на меня оказывал, и я нашла это извращенно привлекательным и раздражающим.

Он открыл вино и указал мне, где тарелки.

Его мама приготовила домашние тамале, испанский рис, обжаренные бобы и салат. Рис и бобы были в отдельных кастрюлях, салат в холодильнике, а тамале стояли теплыми в духовке.

Наложив еду в тарелки, мы пошли в столовую.

Эдди жил в одноэтажном бунгало в Платт-парке. Когда я была у него в тот раз, я почти ничего не успела разглядеть, а накануне вечером я ждала (точнее, дремала) в грузовике, пока он собирал сумку.

Когда Эдди щелкнул выключателем, я увидела в гостиной великолепный, выложенный плиткой камин, диван и кресло, созданные не столько для красоты, сколько для простора, комфорта и долговечности. Слева находились две спальни, разделенные ванной и небольшим коридором. Деревянные полы выглядели так, словно их недавно перестелили. Стены были выкрашены в теплый оттенок шалфея. Здесь не было никаких декоративных штрихов, картин на стенах или причудливой мебели. Только толстый ковер с кофейным столиком перед диваном.

Гостиная вела в столовую с потертым деревянным столом и стульями с высокими спинками, с эркером и встроенным шкафом с зеркальной стенкой и стеклянными дверцами. Шкаф был пуст.

Я уставилась на обеденный стол.

Эдди сделал то же самое, а затем пробормотал что-то по-испански, что звучало наполовину раздраженно, наполовину весело.

Стол был накрыт подставками, столовым серебром, салфетками и свечами. Я не думала, что Эдди относится к тому типу парней, у которых есть тканевые салфетки или свечи, и начала задумываться о «жалостливой» части ужина его мамы. Я все больше задавалась вопросом: походила ли мама Эдди на мою маму.

Мы сели, и Эдди не стал зажигать свечи.

Я начала нервничать, гадая, о чем мы будем говорить.

Мне не стоило беспокоиться. Эдди не устроил допроса, просто задавал обычные вопросы, и я немного рассказала ему о Лотти, но, в основном, о маме.

Я тоже спрашивала и узнала, что Эдди купил этот дом в плачевном состоянии около трех лет назад и потихоньку ремонтировал его. У него было три сестры и два брата, он был средним из братьев, его отец умер от сердечного приступа чуть больше года назад. Семья была близка, все они по-прежнему жили в Денвере, и потеря отца стала для них ударом. Я также выяснила, что он знал Ли с третьего класса, и через него познакомился с Инди, Хэнком и Элли.

Затем ужин закончился, и я осознала, что меня убаюкало ложное чувство безопасности.

Боже милостивый, чем же нам теперь заняться?

Мне не хотелось думать о том, чем мы могли бы заняться, поэтому вскочила и собрала тарелки со стола.

— Я помою посуду, — объявила я, решив, что это хороший план. Затем поспешила на кухню.

Я мыла тарелки, когда услышала, как Эдди вошел следом за мной.

— Оставь, — сказал он мне в спину.

Я не обернулась.

— Все нормально, посуды не так уж много. Я закончу с ней и заверну оставшуюся еду. — И все, что угодно, лишь бы избегать его, пока мы в его доме. Я не погнушалась бы даже уборкой его ванной, если бы пришлось.

Эдди подошел ко мне сзади, прижал бедрами к раковине, одной рукой обхватил меня за талию, а другой отвел мои волосы с шеи. Затем его губы оказались там, где раньше были мои волосы.

— Оставь, — повторил он мне в шею голосом, который ясно говорил, что его слова не были предложением.

Я задрожала всем телом, и эта дрожь отдалась между ног.

Его губы двинулись вверх по моей шее за ухо.

Затем раздался звонок в дверь.

Его рука напряглась, а губы замерли на месте.

— Господи Иисусе, — пробормотал он, и хотя я не могла его видеть, почти уверена, что он