Гори во льдах - Malice Crash

–Устроим обязательно, – Рингил прошел к фонтану и сел на бортик, спиной к нам, ногами в грязную чашу. – Ты лучше за своим... другом присматривай...

Юный хейтер осуждающе фыркнул. Велка и Нора, не сговариваясь, рванули сесть рядом с ним, но Сулмор их опередила. Я решительно отвернулась от любовного параллелограмма, не желая превращать его в пентаграмму... даже в собственном подсознании. И так после той установки проблем не обобраться было... Чем я думала, когда случайно свела в одну кучу этого пацана, Рианона, Контера и Ника Лару? Точно не головой, и очень хорошо, что Мира отгрызла от этого списка хотя бы последний пункт.

–Обойдусь без твоих порицаний, – неправильный хейтер испарился, оставив нас одних. Обращенные (Рик и Слава), казалось, даже этого не заметили. Они с одинаково потерянными лицами (выражение несильной эйфории, наблюдавшееся на фейсе Рика, исчезло сразу после переноса) разглядывали мрачную общагу девяностого прихода. Я вспомнила факт из истории, касавшийся приходской нумерации. До переселения «приходами» назывались образовывавшиеся по углам коридоров общинки хейтеров. Нестойкие, в основном составлявшие их демоны были связаны только тем, что пришли в ближайшую точку сбора хейтеров (отсюда и название). Сюда, в эту реальность, хейтеры отправлялись именно такими общинками – и нумерация получалась просто хронологически порядковой.

Позже часть приходов объединилась под одним номером – они изначально выбрали близко расположенные здания, так что объединение было относительно логичным. Другие сохранили свой номер даже в составе объединений. Появилось и несколько новых приходов – места было много, хватало всем.

Наиболее известные приходские общаги переполнялись народом каждое лето. Молодым народом, но частично и старым... Общага девяностого прихода была самой известной, и ни один нормальный непредельщик ни за что не сунулся бы сюда, где точно оказался бы в ощутимом меньшинстве. Впрочем, меня эта аксиома не касалась. То есть абсолютно.

Общага девяностого прихода была переполнена и сейчас, но особенности здания не выдавали этого. Дом казался архитектурно безумной пустыней, хаотически красивой и заброшенной напрочь. Последнее получалось само собой. Хейтеры не собирались следить за зданием больше, чем было нужно... А зданию были нужны не тонны цемента, кирпичей и досок, а всего лишь жертвы. Жертвы приносились регулярно, и привозились сюда в виде платы за жилье приезжающими хейтерами. Дом рос от удовольствия. Количество не занимавших лишнего места призраков увеличивалось. Количество архитектурных излишеств, достопримечательных и обжитых, тоже.

На данный момент общага представляла собой местами пятиэтажный дом, облагороженный внешне витражами, статуями и растениями – в основном хищными и ядовитыми, такой уж у дома характер. На одной из хорошо видных статуй голову заменяло осиное гнездо. У другой рожа была настолько зверской, что оригинал мог бы стать худшим хейтером года – хотя бы по уровню неприязни, испытываемой к нему миром в целом.

Площадка с фонтаном (кстати, изнутри его почему-то видно не было), за мелким исключением в виде нас пустовала. Пустота эта была кажущейся – настолько, что в нее мог бы поверить только кто-нибудь, слишком подверженный вере в иллюзии. Вряд ли это настроение-состояние было создано случайно – оно должно было бесить и бесило, на что явно рассчитывали спрятавшиеся хейтеры.

Впрочем, уже не спрятавшиеся. Из сухих на вид кустов вышло нечто зеленоволосое – если смахнуть пыль, то получилось бы весьма интересное создание в стиле взрослой Велки. За женщиной, след в след, шел черный волк – крупный и облагороженный кожистыми крыльями, сложенными на спине. Глаза волка, ярко-золотые, смотрели на какой-то объект за моей спиной... Обернувшись, я поняла – на Велку. Волк смотрел как-то очень занятно – так смотрят на свое творение, произведение искусства, а не на мелкого хейтера женского рода...

Незаметное движение – и с четверенек поднялся темноволосый мужчина, сложенный крепче, чем большая часть современных демонов. Да и волосы у него были чуть короче, чем считалось модным. А глаза остались прежними – золотыми и огромными, и это выглядело, я бы сказала, красиво... В общей сумме.

Скрипнули от ветра ворота, женщина поморщилась и шепнула мужчине что-то на незнакомом мне языке. Велка, до этого не отводившая глаз от Рингила, вздрогнула и обернулась. А потом бросилась к мужчине, пронзительно свиристя на весь двор.

В общем, до меня дошло – встреча отца с ребенком в полном смысле этого слова, и ничего больше, радоваться надо, короче говоря, только не мне. Я – посторонний хейтер, блин, и меня чужие хейтерски-семейные отношения не волнуют... И хейтерски-межличностные (это я взглянула на фонтан) тоже. Лучше на Нору смотреть, как она завистью исходит, на фонтан пялясь. Или на крадущихся к воротам обращенных. Или просто на здание...

У меня нет родителей. После каждого слова точка. Или восклицательный знак. Два.

И вообще – мы такую операцию провернули, а отметить забыли. Жаль, хейтеры не боятся спугнуть удачу. Не должны такой ерундой заморачиваться, так сказать... Кодекс не позволяет.

Следующей мыслью была очень простая: с какого Контера я вообще сюда потащилась? У непредельщиков было веселее, причем намного... Называется, повелась на доводы Ангмарской...

Я отошла немного в сторону от центров радостных событий и присела на кстати выросшую у границы газона скамеечку. Каникулы в родной реальности продолжались просто превосходно. В таких кавычках, что нарисовать проблематично.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОГДА ОГОНЬ ХОЧЕТ ПОГАСНУТЬ

–Слушай сюда, – Рингил обращался явно ко всем нам, но в единственном числе, так что мы поняли и сгрудились в кучку. – В общем, я тут, девчонки, одну идею воплотил в словах...

–А я думала, нарисовал, – вздохнула Нора. Солидарно с ней скрипнуло ее древнее кресло. Мы сидели в башне – крайне фешенебельной части общаги девяностого прихода. Солнце, просвечивая сквозь пыльный витраж, окрашивало наши лица в интересные тона – Нору в красный, Велку в зеленый и Рингила в оранжевый. Я предусмотрительно села в тень, а Сулмор копалась в углу.

–Ничего-ничего, ты и пишешь круто, – поддержала коллегу Велка. – Надеюсь, раз в жизни получилось в рифму?

Рингил заметно покраснел (а может, просто сдвинулось солнце).

–Мало что в рифму, так еще и петь можно! – сквозь зубы бросил хейтер. Я заложила ногу за ногу и не стала торопиться с комментариями. Все-таки я слышала, как поет Рингил. И слышала, как он читает свои стихи. Правда, в бреду... Но все равно ехидничать было не над чем.

–Спой, – Ангмарская вытащила на цветной витражный свет желтую гитару с оборванной струной, кем-то забытую в этом веселом в кавычках месте. Мы торчали здесь не первый день – Велку на какой-то предмет пытали родители, периодически отпуская, Рингил почему-то не хотел уматывать, принцесса и Нора не собирались расставаться с полосатиком, а я – с Сулмор. Было нам скучно, выла от нас вся общага, включая привидений... Так что сейчас я описываю краткий миг тишины и спокойствия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});