Право любить (СИ) - Риз Лаванда

— Я рад, что ты спала очень крепко, я старался, но потом еле смог тебя разбудить. Просыпайся, Софи. Девушка по имени Камила Эмблер уже в Сент-Луисе! Тебе пора! — сегодня голос Эммануила звучал бодрее, в нем даже слышались ироничные нотки.

Я, наконец, повернулась в его сторону, и снова про себя порадовалась его добрым глазам. Он ждал.

— Тогда спасибо за приют, светлый! И …прощай! Если вы молитесь, и если тебе не трудно — помолись за меня тоже. — Пробормотала я смущенно. Всё-таки было сложно отрекаться от помощи такого удивительно понимающего существа.

— Прощаться нам рано, Софи. Я буду наблюдать за тобой сам или с помощью своих посланников, но мы ещё можем встретиться. В ходе последних новостей это вполне реально. Помни — следи за своими словами и поступками. А теперь иди! — Он проводил меня взглядом, но следом не пошел.

Думаю, не без помощи светлых — людей не оказалось ни в самой церкви, ни около неё, они избавили меня от ненужных свидетелей моей встречи с Камилой. Ведь это должна была быть не просто встреча двух подруг — это будет встреча с восставшей из мертвых, получившей временную отсрочку.

Я сидела на нижней ступеньке, продолжая кутаться в плед и думала, как же мне всё объяснить Камиле. Тут прямо перед церковью остановилось такси, из него выскочила фигурка Камилы, и она стремительно понеслась к центральному входу. От волнения я застыла, потеряв способность издавать даже звуки. Она пробежала мимо меня и только лишь на пятой ступеньке она замерла, медленно поворачиваясь в мою сторону. Наши взгляды встретились. На её смуглом лице отразилось огромное потрясение, растерянность и сострадание. Камила узнала во мне такой — меня. На подкашивающихся ногах она подошла ближе, села рядом со мной, молча достала дрожащими пальцами сигарету, но, не подкурив, сломала её не послушными руками. Похоже, дар речи утратила не только я. Камила повернулась ко мне, испугано вглядываясь в моё лицо:

— Софи. Как? — хрипло выдавила она, морщась словно от боли.

— Я хочу домой, как можно быстрее, но у меня нет денег и нет документов, — прошептала я, закусив дрожащую губу. Порывисто Камила крепко обхватила меня обеими руками, прижимая к себе. Мы, всхлипывая, молча раскачивались на ступеньках, ведущих в божий дом. Потрясенная подруга и я, прошедшая через темный ад.

— Всё будет хорошо, я тебя не оставлю, сейчас же позвоню Джейку, он свяжется с местной полицией, тебе выпишут временные бумаги, дома мы всё восстановим, обещаю, к вечеру мы улетим в Хартфорд, — без остановки заговорила Камила, взяв себя в руки. Отстранившись от меня, она выхватила из сумки телефон:

— Джейк, мне срочно нужна твоя помощь! Бросай всё и свяжись с шефом полиции Сент-Луиса! Да я уже здесь! Софи нашлась! Да, она возле меня, но у неё нет документов. Постарайся, чтобы мы смогли улететь сегодня вечером! Нет, я не выясняла, где она была! Займись документами, это мы оставим на потом!

Приходя в себя, Камила вздохнула и снова с жалостью взглянула на меня: — Несчастная моя, Софи, что же с тобой произошло?! О, боже, ты ведь почти раздета! Тебя нужно срочно в тепло и переодеть! Ты голодна? Устала? У тебя ничего не болит? Сейчас поймаем такси и поедем в ближайшую гостиницу! — уверенно проговорила она, засыпав меня вопросами. — Правда ничего не болит?

— Не болит, Кэм! Я немного замерзла и очень хочу уехать отсюда!

Мы даже не сразу обратили внимание, что такси уже стоит у обочины. Камила с криками замахала руками таксисту, обрадовавшись удачному совпадению, но я совпадением это не считала.

Они начали свою игру.

Я ещё раз оглянулась в сторону церкви, и поспешила следом за подругой.

Ближайшая гостиница находилась метрах в двухстах.

В общем, не знаю, что она там внушала администратору, сама я стояла в стороне, но Камиле потребовалось не много времени, чтобы меня тоже пустили в номер, учитывая мой жуткий внешний вид. Пока я неуверенно топталась в углу под неусыпным взглядом охранника, уставившегося на меня с выражением цепного пса, я ловила на себе брезгливые и испуганные взгляды персонала и посетителей. Люди, недовольно сморщившись, старались побыстрее отвернуться, с недоумением поводя плечами, «что делает здесь это чучело?». Ещё бы, я ведь портила их эстетический вкус! Где же ваше милосердие, люди?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но сейчас это мало меня волновало. Сама я таращилась во все стороны. Во-первых, видеть живых людей с их заботами, проблемами и радостями — было для меня уже чудом, во-вторых, на меня с разных сторон навалились запахи, которые я стала ощущать особо остро. Так же сильно меня будоражили цвета и дневной свет! Это просто вводило меня в блаженный транс. Это была жизнь! И я жила!!!

Первым делом я рванула в душ. Я долго и тщательно мылась, обалдело нанюхавшись шампуня, и с благоговением сжимая в руках массажную губку. Каким необыкновенным чудом может показаться обычная теплая вода и чистое полотенце! Завернувшись в него, я, наконец, показалась на глаза Камиле.

Она почему-то сразу же испугано схватилась за шею, и тут я вспомнила о своих шрамах.

— Не обращай внимания, Кэм, всё позади. Лучше расскажи, что было после моего исчезновения!

— Было? …Мы с Антуаном подняли на уши всю Таулендскую полицию. Установили, что ты направилась на то злосчастное местное кладбище, но кроме цветов на могильных плитах, мы больше ничего не обнаружили. Никаких следов! Полиция начала расследование, но процесс протекал как-то вяло, меня это жутко злило. Я подключила Джейка, мы с ним изучили Тауленд камень за камнем, но везде натыкались на глухую стену. Человек просто растворился в воздухе, и никто не мог дать вразумительного объяснения! Мне пришлось сообщить твоим родным — это было тяжелее всего. Для твоих родителей и сестры это было ударом. Они прилетели в Хартфорд, пытались сами разобраться, что к чему, писали прошение во французское консульство, просили помощи там. Но тебя нигде не было, никаких зацепок, никаких свидетелей. Дело о твоём исчезновении до сих пор не закрыто. И тут вдруг ты объявляешься сама! Скажи мне, Софи, что же случилось с тобой?! Я себе места не нахожу!

Немного помедлив, я пристально посмотрела ей в глаза, чтобы она уловила всю важность и серьёзность моих слов:

— Зная тебя, Кэм, я знаю, что у тебя есть предположения, но нет доказательств. Ошибаешься ты редко, но правды от меня ты не услышишь. Сразу хочу предупредить — это для твоего же блага. Я сама не верю, что до сих пор ещё жива. Наша работа, то, чем мы занимались — это фактически ерунда, верхушка айсберга. А ощутить его вес на собственной шкуре, это совершенно другое, и это притом, что мне ещё сказочно повезло. Если я открою рот — умру в ту же секунду, а также тот, кто услышит или узнает эту правду. Причем, мгновенно, не успеешь сосчитать до двух. Это действует незаметно и на расстоянии. Неумолимая кара для особо любознательных. Так что, если ты не хочешь, чтобы и на наши могильные плиты носили цветы — лучше забудь о вопросах. А я постараюсь научиться жить заново.

Много объяснять Камиле и не нужно было, она всегда хватала смысл с полуслова, и всегда подходила к делу с практической стороны.

— Ладно, я поняла, что связано это с тем свечением на кладбище, и что в твоей голове бомба. А написать об этом в виде фантастического очерка нельзя?

— Нет, сведения не должны распространяться ни под каким предлогом. За мной следят.

— Тогда нужно придумать, что сказать родным и какую версию выдвинуть для полиции. У них у всех к тебе будет мно-о-го вопросов. Есть у тебя какие-то соображения?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— С ходу, в голову мне пришло несколько сюжетов. Первый: я потеряла голову от любви и бросилась в любовную авантюру, забыв обо всём, но была жестоко обманута и брошена, от чего впала в депрессию и опустилась до жуткого состояния получеловека. Второй: временно нагрянувшая амнезия стерла мне память, я не знала кто я и откуда, меня ограбили, и я была вынуждена бродяжничать и жить под мостом в картонной коробке пока память вдруг снова ко мне не вернулась.