Демоны зимних ночей - Антон Леонтьев

Заметив, что Марго колеблется, мадам подошла к девушке и потрепала ее по плечу:

– Когда мои умницы достигают тридцатилетнего возраста, они получают щедрые отступные и отправляются на покой. Ты сможешь купить себе небольшой особнячок, выйти замуж и начать тихую семейную жизнь, Марго! Тебе никогда не придется заботиться о деньгах – я не забываю своих воспитанниц! Решайся! Это уникальный шанс! Вместе мы добьемся очень многого!

Марго энергично кивнула и заявила:

– А если я не хочу, мадам, я могу идти? Вы не обманываете?

Цирцея нахмурилась и ответила:

– Я не буду удерживать тебя, Маргарита, но твоя судьба вызывает у меня сочувствие. У тебя нет ни денег, ни документов – или ты думаешь, что я отдам тебе паспорт на имя Марго Фуко? Он обошелся мне в крупную сумму! У тебя не будет другого выхода, как... как продавать свое тело! А ведь этого ты так боялась, девочка! Оставайся!

Марго поняла, что мадам Цирцея права. Ей некуда идти, у нее нет дома, где ее ждут родители, она совершенно одна на белом свете.

– А вы не обманываете, и когда мне исполнится тридцать, я получу от вас достаточно денег, чтобы купить собственный дом и начать новую жизнь? – мечтательно произнесла девушка.

Мадам Цирцея чересчур поспешно уверила:

– Я никогда не лгу, моя дорогая! Значит, ты остаешься?

Марго вспомнила, что ее дважды обвинили в преступлениях, которые она не совершала. Газеты сообщили о ее расстреле, значит, в природе она не существует. У нее нет ни денег, ни документов, и если она уйдет из пансиона, то придется ночевать под мостом и зарабатывать на кусок хлеба самым ужасным образом.

– Я остаюсь, – ответила Марго. Но что ее ждет в будущем?

Мадам Цирцея, в зеленых глазах которой вспыхнуло адское пламя, проворковала:

– Я рада, девочка, что ты сделала правильный выбор! Ты не разочаруешься, что приняла мое предложение. Итак, тебе придется многому научиться...

* * *

Канадская газета «The Gazette», 25 апреля 1915 года:

НЕМЦЫ ИСПОЛЬЗУЮТ ЯДОВИТЫЙ ГАЗ!

ВОЙНА В ЕВРОПЕ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ БЕСЧЕЛОВЕЧНОЙ!

ХЛОРНАЯ АТАКА УБИЛА 5000 СОЛДАТ!

«22 апреля в 17 часов со стороны немецких позиций севернее бельгийского города Ипра на фронте между пунктами Бакштуте и Лангенмарк появился серо-зеленый туман, накрывший через несколько минут опорные пункты французских войск. Как выяснилось позже, немецкое командование отдало бесчеловечный приказ впервые за всю историю военных действий использовать так называемое оружие массового поражения – ядовитый и вызывающий в течение нескольких секунд асфиксию хлор! Всего в течение пяти минут немцы выпустили из 5730 баллонов примерно 180 тонн хлора. В результате газовой атаки было поражено 15 тысяч человек, из которых пять тысяч погибли в течение следующих суток...»

* * *

Мари с самого детства знала, что Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович – не ее родители. Они удочерили ее, когда она была еще крошкой. Много раз она задавала один и тот же вопрос: «Кто я?»

И каждый раз Шарлотта-Агнес отвечала, что ее родители – богатые и родовитые французы, которые стали жертвой несчастного случая.

– Они любили тебя, Мари, а я была лучшей подругой твоей матушки, – уверяла ее Шарлотта-Агнес. – Она словно предчувствовала свою смерть и просила меня позаботиться о дочурке...

Кирилл Павлович обычно в таких случаях хмыкал или странно смеялся. Впрочем, Мари не обращала на это внимания – она никогда не называла его отцом, а обращалась исключительно на «вы» и титуловала «ваша светлость».

Шарлотта-Агнес стала для нее мамой. Мари только изредка думала о том, что когда-то давным-давно у нее были другие родители, которые любили ее. Какими они были? Не все ли равно?

– Мари, тебе не надо вспоминать о той трагедии, которая унесла в могилу твоих родителей, – внушала ей Шарлотта-Агнес.

Мари спросила:

– А что произошло?

Шарлотта-Агнес не сразу нашлась, что ответить, а потом выпалила:

– Поезд сошел с рельсов, и они погибли... Да-да, так и было! Но я не хочу говорить о катастрофе, Мари, это такая драма!

Повзрослев, Мари пыталась узнать, кем были ее настоящие родители. Чем больше неправды она слышала, тем сильнее становилось ее желание докопаться до истины.

Шарлотта-Агнес была несчастлива в браке, и Мари, младшая дочь казненной маркизы де Вальтруа, придала ее существованию смысл. Кирилл Павлович не возражал против удочерения Мари: он и не знал, чьей дочерью является девочка! Его занимало только одно – он не хотел, чтобы фамилию Романовых носила «безродная побирушка». Шарлотта-Агнес уверила его, что родители Мари были аристократами, и больше к этому вопросу он не возвращался.

То, что ее муж совершенно к ней равнодушен, молодая великая княгиня из Бертрана поняла в первую брачную ночь. Кирилл Павлович механически выполнял супружеские обязанности, а затем исчезал на несколько дней. Шарлотта-Агнес вначале до слез любила мужа, затем неистово возненавидела его, через несколько лет они стали совершенно чужими людьми.

На публике они разыгрывали влюбленную молодую пару, хотя на самом деле могли не разговаривать неделями. Кирилл вращался в блестящем парижском обществе, слыл остроумцем и ходоком, по ночам посещал подпольные заведения с дурной репутацией. Шарлотта-Агнес напрасно ждала его в постели, она знала, что муж к ней не вернется.

Гибель двух так и не родившихся детей усугубила ситуацию, Шарлотта-Агнес попеременно думала о разводе и о монастыре. Кто бы мог подумать, что она, наследница великокняжеского титула, супруга русского аристократа, купающегося в деньгах, на самом деле несчастлива! Кириллу было все равно, будут у них дети или нет, он считал, что все малыши одинаковы – крикливые, не дают спать и требуют постоянной опеки.

Шарлотта-Агнес пыталась изложить свои невеселые мысли брату, Мишелю-Оноре, но тот отказывался понимать ее. Она знала, что страна в финансовом отношении зависит от милости Кирилла, и стоит ей проявить характер, как это нанесет вред Бертрану. Такого брат допустить не мог.

– Шарлотта, умоляю тебя, забудь о разводе! Мало того, что это породит массу пересудов, еще бы, сестра великого князя Бертранского, как обыкновенная купчиха, расторгает брак с одним из Романовых, это вызовет гнев Кирилла! Он дал ясно понять, что не хочет разводиться с тобой!

– Я нужна ему, чтобы создавать видимость счастливой семьи, а на самом деле за пышным фасадом царят уныние и запустение, – жаловалась брату Шарлотта-Агнес. Мишель-Оноре отказался поддержать ее идею о разводе.

Шарлотта-Агнес часто думала об одном: если она умрет, никто по этому поводу не опечалится. Мишель-Оноре будет рад, что скандала не произошло, Кирилл продолжит развеселую ночную жизнь, а ее погребут в фамильной усыпальнице Гримбургов – опустят в кованом гробу на дно мрачного сырого склепа в соборе Святого Иоанна...

Шарлотта терзалась мыслью о том, каким образом уйти из жизни, и остановила свой выбор на яде. Газеты в то время сообщали о маркизе де Вальтруа, которая при помощи порошков и настоек отправила к праотцам восемнадцать человек. Никто и не заподозрил, что на самом деле это убийства!

Так произойдет и с ней – подумают, что это одна из ранних и нелепых смертей, которые случаются даже в венценосных семьях. Шарлотте-Агнес не хотелось умирать, но иного выхода для себя она не видела!

Казнь маркизы де Вальтруа произвела на нее неизгладимое впечатление. Несчастной отрубили голову, и ее брат не помиловал маркизу! А ведь у нее остались две малолетние дочурки...

Мишель-Оноре сопротивлялся, когда сестра сообщила ему о намерении удочерить Мари де Вальтруа. Но Шарлотта умела настоять на своем. Кирилл же в ответ на ее вопрос, не против ли он появления в их семье ребенка, заявил:

– Милая Шарлотта, если учесть, что я не был в супружеской спальне около трех лет, твоя беременность станет вторым чудом со времен сошествия на Деву Марию Святого Духа!

Шарлотта-Агнес в сопровождении брата навестила девочку в приюте. Она станет для нее матерью! Мари никогда не узнает, что она – отпрыск злосчастной маркизы-отравительницы!

Мишель-Оноре сделал так, чтобы никто не пронюхал, кто на самом деле удочерил Мари. Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович отбыли в Париж, а через два дня во французскую столицу доставили малышку.

– И это моя дочь? – с легким отвращением рассматривая ребенка в лорнет, заявил Кирилл Павлович. – Шарлотта, я запрещаю ей называть меня отцом! И к чему эта мелодрама? В конце концов, что напишут в газетах?

Весть о том, что великокняжеское семейство взяло на воспитание чужого ребенка, наделало много шуму: еще бы, это было так необычно! Кирилл Павлович и Мишель-Оноре приложили все усилия, чтобы бульварные листки не досаждали молодой матери. Новость вызвала сначала удивление, а потом одобрение.

Ее жизнь обрела смысл, и Шарлотта-Агнес забыла о том, что совсем недавно думала о смерти. Она оказалась великолепной матерью: несмотря на то что у нее под рукой находилась целая армия сиделок, нянек и гувернанток, она вскакивала с постели и мчалась к малышке, стоило той заплакать во сне.