Эхо теней и другие мистические истории - Герр Фарамант

родными?

Помоги мне, пожалуйста. Та рыдавшая девушка — она совсем на меня не похожа! Это не, не я, не я!

Я другая.

Я плачу… Только чуть-чуть. Перед сном, когда лежу на спине и смотрю в пустоту размытой черноты потолка. Без надрыва, тихонечко, для себя.

Чувства. Чувства. Они помогают мне помнить.

Помнить, что меня зовут Лиза. И что я очень хочу любви.

Виток Второй. Дорожный роман

Кристина

Бедный испуганный мужчина настолько её растрогал, что Кристина замялась, неожиданно для себя же представилась, как она решила — своим «близким» именем.

Вообще, стоило беглянке покинуть гостиницу и просто чуть-чуть пройтись, как Околица прям забурлила жизнью. И старушки у входа супермаркета развели рынок, и мамы с колясками по тротуарам гуляли. Даже какой-то молодой грубый парень в пиджаке и наушниках — прошёл вот прямо мимо неё, и по проезжей части, ещё и Михаила с дороги столкнул.

Обыденность не то, что кипела — она нахлынула просто оглушающей волной и, что называется, потянулась со всех сторон, перекрывая и её, собственные Кристины слова и мысли.

Она протянула горе-отцу руку, помогла устоять на ногах: того тоже как-то уж чересчур подкосило.

Михаил стоял перед ней, всё ещё осматривался растерянным и забитым взглядом, то и дело смахивал пот со лба. Шатен такой миловидный. Так-то, ну, в более комфортной обстановке мог бы сойти за какого-нибудь киногероя. Очень характерный, чуть ни американский типаж.

Они шли вместе по обочине неспешным шагом. Держались за руки, не общались. Ну, ему-то понятно, сейчас не до разговоров: весь во внимании. Весь в надежде, а Кристина — ну, ей слишком спокойно, и даже как-то свободно и хорошо, не тянуло болтать.

— Ух ты! Кафе милое, — она всё-таки сама же нарушила их молчание, указала на здание дальше на углу улицы.

Продолговатый жёлтенький домик с фронтоном, оформленным под старую деревянную лодку. Даже у столов не стулья, а лавы для сиденья прокинуты. И спасательный круг у двери, сразу рядом с окном.

Над входом игривая вывеска: «Одноглазый Марк». Ну и люди и по ту сторону окна, и снаружи сидели. Мороженное там всякое, кофе, какао, закуски какие-то. Всё ожидаемо — и тем привлекательно.

— А Маша туда не могла зайти? — добавила Кристина, видя, что её знакомый просто молча кивнул на предыдущую фразу.

— А, — потерянный одёрнулся, опять замотал головой, оглядываясь. — Маша… — его взгляд зацепился за ту кафешку. — Могла, наверное… Я не знаю. Ты права, надо спросить.

… Не то, чтобы Кристина именно это ему предлагала, но — так даже лучше. В любом случае, она собиралась гулять. И, желательно, без мужчины. Ну, по крайней мере без настолько взволнованного, который, к тому же, приехал на встречу с женой. Влазить в чьи-то семейные драмы точно не входило в планы по спокойному и разгрузочному отдыху.

— Вы… Вы меня подождёте? — тот всё ещё держал её за руку. И поверх накрыл вспотевшей ладонью.

«А это ещё зачем? — она внутренне удивилась, внешне — только улыбка».

— Я думаю, — твёрдо кивнула Кристина, не теряя улыбки, — у вас всё обязательно сложится. Найдётся ваша Машенька. Люди здесь милые и приветливые. Обязательно-обязательно вам помогут, и всё у вас хорошо будет, — проговорила всё это медленно и таким тоном, который не терпел возражений. Разве что где-то внутри остатков своего сострадания тихо надеялась, что озвученное не было слишком жёстким.

— Я пойду уже, — попыталась одёрнуть свою ладонь, — а вы — не беспокойтесь и не теряйтесь. Добро?

— Хорошо, — мужчина коснулся её плеча, горячо выдохнул. — Спасибо, — говорил и едва ни кланялся, — спасибо большое вам.

***

… И они даже не попрощались особо. Ну как, обменялись приветливыми кивками, и Михаил, оступаясь, пошатываясь, пошёл просто через проезжую часть, всё ещё то и дело оглядываясь на наблюдавшую за ним женщину.

Только когда он скрылся за дверью кафешки, Кристина выдохнула, закатила глаза.

Смешанные чувства от встречи. Этот взгляд его беглый, постоянные прикосновения, опасливые оглядки… Нет, ну, понятно, отец, потерявший девочку — конечно же он на нервах.

Женщина зажмурилась и встряхнулась. Отряхнула рукав футболки, где тот в последний раз прикоснулся к ней.

Ладно, бывает. Она просто хотела гулять.

Закрыла глаза, посчитала до десяти, обернулась вокруг себя — и чуть ли ни перед ней раскинулась высокая арка ворот, овитых цветущим плющом.

«Парк Реки Роз», — гласила алая вывеска, тянувшаяся над входом и по дуге.

***

На парапете смотровой площадки, у поручней с телескопом стояла девушка в короткой джинсовке и шортах выше колен. В сандалиях и с зелёной стеклянной серёжкой в форме кораблика, эта девушка сложила локти на перила, курила, смотря на высокий фонтан.

Кристина остановилась, не поднимаясь на последнюю ступеньку, вскинула руку — и бегло оправила волосы, чуть-чуть повела головой.

— Привет, — бросила она, подойдя к незнакомке, тоже рухнула локтями на поручни. — Как жизнь?

У той — сизые прямые волосы чуть ниже плеч, пирсинг у левой брови. Под джинсовкой — только чёрный кружевной лиф, скрывающий … милых размеров грудь.

— Привет, — та на подошедшую и не посмотрела. А голос мягкий, такой и звонкий, и немного текучий. Немного … с флёром. — Ты знаешь, что ты на куницу похожа? Такая же напряжённая. И взгляд внимательный.

— А ты поэтичная. «Винстон» с арбузом?

— «Кент», — незнакомка приставила сигарету к губам. Медленно затянулась — и выпустила белый клуб дыма Кристине в лицо. Сквозь затмившее взгляд женщины марево угадались только тонкие черты полуоткрытых губ.

— Давно в этом городе? — «куница» чуть отвернулась, достала свои сигареты. — Милый парк, правда?

Та не то улыбнулась, не то усмехнулась, только краешком рта. Неопределённо пожала плечами.

— Под вечер красиво особенно, когда включаются фонари и старые китайские лампы. Красные лампы такие красивые и всегда с бликами. Как будто бы внутри них запечатаны мотыльки.

Кристина хохотнула, цокнула языком. Снова окинула оценивающим взглядом эту дивную незнакомку. Да, именно дивную, иначе о ней и не скажешь.

— А ты где снимаешь? Или всё-таки местная?

Та легла подбородком на локти, легко вздохнула. Опять усмехнулась. Или прыснула даже, так, неопределённо, между и смехом и грустью.

— Мой дом — это местный маяк. Знаешь, такой высокий, белый, на склоне. Там по