Соправитель королевства - Серг Усов

на смеси страха и выгоды долгое время держал его на крючке барон Ферм. Впрочем, сейчас уже, никакой нужды ни в каких крючках страха для Лешика не было. Герцог ре,Сфорц дал ему то, о чём не смел даже мечтать младший сын мелкого владетеля — манор и титул. А ещё, верная служба Олегу давала возможность жить здоровым и долго. Но, кроме этого, Лешик обнаружил вдруг в себе, что ему очень интересно служить такому сюзерену.

— А я сам не знаю, чего я хочу, дорогой граф, — ответил он, так и не рискнув, всё же, отправить в рот сало, ограничившись одной только репой, — Я не мог бросить короля на верную смерть, потому что не знаю, как бы к этому отнёсся герцог-соправитель, наш с тобой сюзерен и благодетель. Но, лично моё мнение, всем в королевстве будет лучше, если Лекс Винор умрёт. Наследственные черты их рода в Лексе проявляются всё чаще.

Граф какое-то время молча наблюдал, как Лешик с аппетитом уминает репу, густо посыпая её солью.

— То есть, ты решил положиться на Семерых, — утвердительно сказал он, — Ты ведь понимаешь, что лучшего момента может уже и не быть?

Понимал ли это Лешик? Ещё как понимал. Но Олег, отправляя его к королевскому двору, поставил ему задачу быть его ушами и глазами при Лексе, втереться к королю в полное доверие и научиться манипулировать им.

Все эти задачи оказались для новоиспечённого барона довольно легко выполнимыми, включая и последнюю — Лекс оказался сильно падок на умную лесть. За полторы декады злосчастного похода, когда представленный ри,Зендом барон Гирвест вошёл в королевскую свиту, у Лекса сложилось весьма благоприятное мнение о своём новом придворном, и король, не скрывая, это показывал.

Мнение же самого Лешика о своём монархе, и так, с первого же момента знакомства, не очень благоприятное, становилось хуже с каждым днём.

Ри,Зенд считал, и говорил об этом Гирвесту, что Лекса, в его поступках, часто ограничивал маг Доратий, и Лекс этой опекой своего наставника сильно тяготился. Оставшись без его влияния, король явно решил показать всем свои таланты.

И показал.

Было бы простительно, если бы король со своим небольшим войском попал в устроенную для них ловушку. Но, в том-то и дело, что никто не планировал их куда-то заманивать. Наоборот, многочислнные банды и толпы бунтующей черни, узнав о приближении к ним отряда регулярной армии, пытались отступать и, даже, разбегаться.

Но король, в своей ярости, и стремлении, как можно скорее наказать обнаглевшую чернь, загнал своим небольшим отрядом банды бунтовщиков к слиянию Фесты и Лары, где тем не оставалось иного выхода, как принять бой.

«Плетьми гнать их, плетьми!» — кричал король, лично возглавивший атаку кавалеристов. А, с учётом того, что весь путь его небольшой армии был обильно обозначен колами и виселицами, на которых гроздьями висели те, кто пытался спасти свои жизни сдавшись на милость короля, необученные и вооружённые, чем попало, оказавшиеся в безвыходном положении, крестьяне оказали отчаянное сопротивление. Отряд Лекса утонул в человеческом море оборванных, голодных и злых людей.

Говоря по правде, Лешик и сам пренебрежительно относился к толпам, вооружённых вилами и косами, крестьян и, пожалуй, он тоже мог бы совершить такую же ошибку, как Лекс. Но Лешик не король, который должен хорошо думать о возможных результатах своих поступков или помыслов, действий или бездействий. Ему это было бы простительно.

Лешик, буквально, через три — четыре дня их похода понял, как легко было бы раздавить этот бунт, пользуясь тем, что эти нищие, оголодавшие недотёпы, восстав, против своих владетелей, свято верили в то, что король у них добрый, что, как только он узнает, каким притеснениям и несправедливым поборам подвергались крестьяне, то справедливо всё рассудит. И вернёт то, что брали с них сверх положенного.

Да, Лекс их рассудил. И результаты его правосудия виднелись повсюду, где побывали его патрули и разъезды.

Особо жестоких пыток не было, по той простой причине, что король очень торопился покарать главных бандитов и бунтарей. Поэтому, пришедшие к нему за справедливостью, отделывались посадкой на кол или верёвкой.

На месте короля, Лешик учёл бы то количество солдат, которое у него было и проявил бы милость, хотя бы на первых порах. А уж рассчитаться-то со всеми, можно было бы и потом.

Свой порыв подсказать правильную идею королю, он вовремя подавил, вспомнив совет Олега, никогда не давить на начальника своим интеллектом. Да и не нуждался в тот момент Лекс в чьих-то советах. Он горел жаждой лёгкой победы.

Когда ри,Зенд пытался остановить придворных щеголей, развернувших коней и пустившихся бежать от озверевших толп бунтующей черни, которые, словно, полностью обезумев, лезли на мечи пехотинцев полковника Вылега и копья гвардейцев, Лешик заметил, что эта паника, охватившая благородных, была подхлёстнута тем, что короля, вырвавшегося в первые ряды кавалерийского отряда, уже сбили с коня здоровенной оглоблей.

«Бросай это бесполезное дело», — сказал тогда Лешик, быстро прокрутив в голове все возможные варианты реакции Олега, когда тот узнает о гибели Лекса на глазах его барона, и решил, что короля надо сейчас спасать, а уж потом будет видно.

Ри,Зенд, к его чести, никогда ранее особой храбрости не проявлявший, в тот день не подвёл.

К королю они пробились в тот момент, когда от напиравшей толпы, его лежавшее на земле тело, с головой, залитой кровью, защищало уже меньше десятка гвардейцев, чудом сумевших оттеснить от него мужичьё.

С помощью ри,Зенда, Лешик перекинул Лекса перед собой на коня и, позвав за собой оставшихся в живых гвардейцев, устремился не вслед за убегавшими придворными, а строго вбок, налево, прикрывшись спинами продолжавших, из последних сил, держать строй фаланги, пехотинцев полковника Вылега.

Набирая скорость, он ещё успел увидеть, окружённого толпой, королевского адъютанта полковника Ювера Обатура. Похоже, участь полковника была незавидна. Лешику было жаль этого молодого лоботряса. Не потому, что они с ним так уж сдружились, но Ювер был неплохим парнем, к тому же, он был должен Лешику одиннадцать лигров, которые проиграл ему в кости.

Вырваться им удалось благодаря, скорее, неожиданности, чем боевому мастерству — никто, ни бунтовщики, ни сами, пустившиеся за Лешиком, гвардейцы, не ожидали, что он поведёт их к реке.

Переправляться через Фесту зимой вплавь было чистым безумием. А моста или брода в этих местах рядом не было.

Но Лешик и не собирался совершать такой подвиг. Одно время, он путешествовал в этих местах, и хорошо их знал. Берег реки тут был пологим и достаточно твёрдым.

Возглавляемая им кавалькада всадников,