Случайная заложница (СИ) - Орлова Екатерина Марковна

― Нет.

Она сейчас такая красивая, невероятно просто. Растрепанная, с раскрасневшимися щеками и удовлетворенная. Такая мягкая и нежная. Я провожу ладонью по ее щеке, и Мишель жмурится, как довольная кошка.

― Пойду разогрею, остыло уже все.

Она быстро целует мою ладонь и выбегает из спальни. Я прикрываю глаза, расслабляясь. Плечо дергает так сильно, как не болело уже давно. И я чувствую, как силы покидают меня. Слабоват я еще для такой акробатики, но член так не думает. Дергается на каждое воспоминание о том, что происходило на этой самой кровати еще каких-то несколько минут назад. И мы обязательно повторим это, только отдохну немного. Меня накрывает темнотой так неожиданно, что я даже не успеваю сообразить и заставить себя остаться в сознании.

Глава 29

По телевизору какая-то чушь. Очередная передача про животных, которые Мишель смотрит практически круглосуточно. Я смотрю в экран, но мыслями далеко от ветеринаров Саванны, которые спасают диких животных. Я прокручиваю в голове наш последний разговор с Адрианом. Скоро состоится собрание ирландских псов. И пройдет оно, как оказалось, не в Ирландии, а тут, в Бостоне. По сведениям Адриана, верхушка ― те, кто остался в живых ― что-то планируют, и О’Салливан в их планы не посвящен. Что-то происходит в местной ячейке, теперь понять бы, что. Это могло бы облегчить или, наоборот, усложнить мне задачу. Завтра мне нужно быть на том месте, где оно будет происходить, или хотя бы подобраться достаточно близко, чтобы оценить обстановку. У меня нехорошее предчувствие, что до Кормака доберутся раньше меня, а я так не хочу. Если вся власть попадет в руки Мерфи, он станет недосягаем для меня. Это нарушает все планы.

Мишель вырывает меня из раздумий, когда ее шаловливая рука забирается мне под футболку и начинает медленно гладить живот, пощипывая за волоски, ведущие к паху. За последние три дня она свела меня с ума. Оказывается, девочка ненасытная и жадная. Я испытал много разных чувств. Мне кажется, нам даже удалось переписать Камасутру. И я думал, что наконец насытился ею. Но нет, от ее поглаживаний внизу живота становится горячо, а член дергается, призывая Мишель спуститься ладонью ниже. И она делает это. Сжимает его через ткань штанов, поглаживает, а потом снова сжимает. Мое сердце разгоняется, и дыхание сбивается.

Все становится только хуже от того, как Мишель опускает голову и касается члена губами прямо через ткань. Я чувствую ее горячее дыхание, вижу, как движется ее голова от того, что она трется об него то губами, то щекой.

― Мишель, ― зову шепотом, но она как будто не слышит.

Стягивает вниз мои штаны, позволяя члену вырваться наружу. Мишель сползает с дивана на пол и становится на колени между моих разведенных бедер. Она не улыбается, не подмигивает игриво. Она полностью серьезна, а в глазах горит пожар, который сожжет меня дотла, без сомнений. Я наблюдаю за тем, как она обхватывает ствол рукой и медленно скользит по нему языком, не сводя с меня взгляда. От основания и до самой головки. Горячим, упругим, влажным языком. Проводит по уздечке. Я даже не успеваю ахнуть, как она уже жадно посасывает головку, а потом опускается ртом ниже. Я хватаюсь за край дивана, чтобы не схватить Мишель за волосы и не начать насаживать ее на себя.

С восторгом смотрю на нее. Все так, как я себе и представлял, даже лучше. Она смотрит, не отрывая от меня взгляда, пока скользит губами вверх и вниз, доставляя мне неземное удовольствие. Насладившись игрой, Мишель ускоряется. Мои пальцы сами запутываются в ее волосах и тянут, нажимают на ее голову, чтобы приняла больше. Хочу, чтобы взяла весь, до самого основания. Хочу чувствовать, как сокращается ее горло. Мишель задыхается, из ее глаз текут слезы, но она все равно продолжает смотреть на меня и не сопротивляется моей грубости. Создана для меня.

Я прерываю ее, когда чувствую, что долго так не продержусь. Она шмыгает носом и вытирает слезы, а потом просто задирает подол длинной футболки, седлает меня. Мишель сама отодвигает в сторону тонкий перешеек трусиков и опускается на мой член, поглощая его до самых яиц. Чертово совершенство. Идеальная в своей жажде, нетерпении. Я кладу руки на ее грудь и пощипываю соски, позволяя ей объезжать меня в комфортном для Мишель ритме. Не хочу иначе. Только так, как кайфово ей. А сам любуюсь и чувствую, как в каждую пору проникают ее стоны и оханье, когда ее бедра касаются моих.

Я опускаю руку ей между ног и глажу напряженный бугорок. Сначала медленно, в ритм движений Мишель. Как только она ускоряется, мои пальцы догоняют ее темп, и у Мишель отказывают тормоза. Она делает бедрами резкие движения, позволяя мне попадать в ту самую заветную точку. Я уверен в этом, потому что при каждом толчке ее внутренние мышцы сжимаются. Ловлю себя на мысли, что наш секс впервые начался не с поцелуя в губы, и по инициативе Мишель, и почему-то именно это возбуждает еще сильнее. Как будто мы занимаемся чем-то запретным и в то же самое время очень правильным. Чем-то, что не позволяли себе раньше, а теперь пытаемся догнать утраченное.

Мишель выгибается и трясется, пока кончает, подгоняя меня к собственному удовольствию. Но я еще пару минут ласкаю клитор, выжимая из нее остатки удовольствия. Когда я чувствую, что пульсация стала реже и мышцы немного расслабились, слегка приподнимаю бедра Мишель, съезжаю немного вниз и долблюсь в нее в таком ритме, что она не успевает сделать нормальный вдох. Все заканчивается довольно быстро. Я снова покрываю живот Мишель спермой. Она едва успевает задрать футболку.

Отдышавшись, я вытираю живот Мишель и тяну к себе, обнимая. Она прижимается и трется щекой о мою. А потом наклоняется и целует. Медленно, чувственно, давая прочувствовать ее вкус, смешанный с моим собственным.

Перед сном я обнимаю Мишель со спины, а она доверчиво прижимается ко мне. Целует обнимающие ее руки.

― Я люблю тебя, ― шепчу ей в волосы.

Мишель на мгновение замирает, а потом снова расслабляется.

― Я тоже… что-то чувствую к тебе, Финн.

Кажется, сейчас я к чертям выплюну свое сердце. Наверное, нет слаще звука в целом мире, чем голос любимой женщины, когда она признается в своих чувствах. Пускай пока еще так, но это уже огромный шаг вперед.

― И я чувствую себя предательницей из-за этих чувств.

― Давно ты испытываешь их?

Мишель задумывается, а через пару минут отвечает:

― Не знаю. По ощущениям всю жизнь. Я всегда была неравнодушна к тебе. Но Мала я любила. Всем сердцем любила. И на фоне моих чувств к нему эти казались… не знаю, симпатией просто. А сейчас они усилились, и я пока не подыскала им объяснения или названия.

― Почему ты чувствуешь себя предательницей?

― Потому что если это влюбленность, то я пропала. ― она негромко усмехается. Я не вижу ее лица, но слышу этот звук. ― Понимаешь, пока слова не произнесены вслух, можно еще все отрицать. Как будто все не по-настоящему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍― Как в темноте, ― подсказываю я.

― Да, именно. Пока темно и ты не видишь, что происходит, ты веришь в то, что это всего лишь фантазия, выдумка. Но стоит включить свет ― и магия рассеивается. Ты сталкиваешься с суровой реальностью, где гадкое чувство предательства начинает душить. Пока я молчу о своих чувствах, я как будто все еще верна Малоуну. А как только произнесу это вслух, предам его.

― А есть что произнести? ― Мишель дергает плечиком. ― Я тоже любил своего брата, Мишель, ближе него у меня никогда никого не было. Но тебя я люблю… как будто сильнее. Я острее чувствую это, Мишель. И так было с самого первого дня твоего появления в нашей семье.

― Ты любил меня еще тогда? ― Я слышу удивление в ее голосе.

― Да.

― Тогда почему ты избегал нашего общения? ― в ее голосе появилась претензия.

― Пытался совладать со своими чувствами. Они были неправильными. Вдали от тебя это казалось лишь блажью, но стоило тебе оказаться рядом, как меня снова накрывало.