Всё о Кыше, Двухпортфелях и весёлых каникулах - Юз Алешковский

и сказал:

— Бегом! За мной!

И первый раз за сегодняшний день я почувствовал, что всё будет в порядке.

Мы с Олей бежали за широко шагавшим дядей Сергей Сергеевым, как вагончики за паровозом, окутанным дымом…

Но как доказать без документов, что щенок — наш Кыш? Как доказать? И кто эти трое парней? И зачем они так?..

И вдруг, когда мы ехали уже в машине, я вспомнил удар снежком по затылку и как Рудик прошёл мимо меня, смеясь и разговаривая с двумя парнями, а я стоял, потирая рукой голову, и под ногами у меня валялась упавшая фуражка…

Это они! Они отомстили за то, что Кыш взял след! За то, что Рудика заставили подписаться на газеты и журналы! Они унесли Кыша, и тётя Кланя слышала, когда он визжал в мешке, как поросёнок!

— Дядя Сергей Сергеев! Можно, мы на минутку подъедем к школе? Очень нужно! — попросил я, объяснив шофёру, как проехать.

У меня вмиг родился план, и поэтому я подумал: «Если это вы, то я вас не боюсь! Я, самый маленький в школе первоклашка, по прозвищу Двапортфеля, больше никого не боюсь!»

…Я выскочил из машины, когда мы подъехали к школе, и пулей влетел по лестнице на наш этаж. Шёл урок. В коридоре никого не было. Я подбежал к стенгазете и сорвал плохо приклеенную фотокарточку чемпиона по плаванию Рудика Барышкина.

Мне было бы приятней положить в карман двух мокрых жаб, десяток косикосиножек или очковую змею кобру, чем эту фотокарточку!

И только я собрался бежать обратно, как меня строго окликнули:

— Сероглазов!

Я встал как вкопанный, обернулся и похолодел от того самого страха, который, я думал, никогда больше ко мне не вернётся.

Меня окликнул директор нашей школы. Я не двигался с места, пряча фотографию Рудика за пазуху, и это было совсем отвратительно.

Директор быстрыми шагами направился ко мне. Он подходил всё ближе и ближе. Я видел, как у него на переносице сходятся брови и приоткрывается рот для того, чтобы меня спросить: «Ты почему не на уроке? Ты зачем сорвал фотокарточку нашего славного чемпиона Барышкина?»

В моей голове пронеслось: «Кыш! Он один! Он ждёт!»

И тут как будто крылья выросли у меня из спины и появилось дыхание, которое папа называл вторым, а я ещё не хотел папе верить, что оно существует.

Я на этом втором дыхании, не чувствуя под собой ног, слетел по лестнице вниз и уже мчался по двору, включив третье дыхание, а из открытого окна мне вслед кричал директор:

— Сероглазов! Вернись! Куда ты? Приказываю меня не бояться!

Я тоже хотел ему крикнуть: «И вы за меня не бойтесь! Мы спасём моего щенка Кыша! Мне завуч разрешил!» Но дверь такси открылась, дядя Сергей Сергеев втащил меня в машину, крикнул шофёру: «Полный вперёд!» — и она рванулась с места. Не успев отдышаться, я оглянулся и представил, как за нами началась погоня.

Впереди всех на вороном коне, у которого были перевязаны бинтами коленки, скакал наш директор в папахе и в бурке, а за ним на тачанке — завуч с Ветой Павловной, а за тачанкой, тоже на лошадях, — целый полк старшеклассников. Цокот стоял такой, словно танки мчались, а не конница. У коней развевались гривы и хвосты! Наш директор всё ближе, всё ближе! Мы летим по улицам, перекрёсток за перекрёстком. Красивая, вытянутая морда лошади с бешеными, весёлыми глазами вот-вот ткнётся в заднее стекло машины, но тут раздаётся милицейский свисток. Какой умница старшина с чёрно-белой палочкой! Он на ходу ловит поводья лошади нашего директора, а его штрафует за превышение скорости!

— Позвольте мне заплатить штраф! — услышал я, очнувшись от погони, голос дяди Сергей Сергеева. — Шофёр не виноват. Это я попросил гнать на всю железку. Срочное дело.

Старшина, оторвав квитанцию, сказал шофёру:

— Скажите спасибо, что не проколол талон.

— Спасибо, — зло сказал шофёр, и мы поехали дальше.

Глава 53

В вестибюле института дядя Сергей Сергеев велел нам с Олей подождать, а сам надел халат и, на ходу что-то сказав вахтёрше, поднялся наверх.

Когда мы его ждали, я заметил, что Оля стала какой-то грустной. Может, она тоже догадалась про Рудика? Каково ей гулять с ним по улице и знать, что он почтовый воришка?

Я даже захотел из-за Оли и отца Рудика, к которому ночью вызывали «неотложку», и из-за брата, военного лётчика, чтобы похитителем Кыша оказался не Рудик, а кто-нибудь другой.

Так мы с Олей ходили по вестибюлю и думали, наверно, об одном и том же. И она не догадывалась, что у меня за пазухой лежит фотокарточка Рудика, которой на каждой перемене любовались старшеклассницы.

— Ты чего? — спросил я Олю, не выдержав молчания.

— Так… ничего, — ответила Оля.

— Пошли! Пошли! — вдруг загремел над нами голос дяди Сергей Сергеева. В руке он держал какую-то бумажку, и лицо у него было сердитое и красное. Видно, он с кем-то крепко поругался из-за Кыша.

Мы прошли через весь институтский огромный двор, и чем ближе подходили к двухэтажному кирпичному дому, тем громче был слышен собачий лай из окон первого этажа.

«Только бы это Кыш! Только бы он!.. Кыш, подожди ещё немножко! Мы идём! Мы рядом! Ещё три ми-путы… даже две… даже одна… одна минутка! Мы здесь. Кыш!»

Мы зашли в комнату завхоза, и я ахнул от удивления: за столом рядом с завхозом сидел тот самый человек в синем плаще, оперуполномоченный Володькин, и что-то писал.

Подняв глаза и увидев меня, он ни капли не удивился, как будто, напав на след воришек, ждал нас здесь, а мы взяли да опоздали… Он спросил у дяди Сергей Сергеева:

— Вы отец?

— Странный вопрос, — ответил дядя Сергей Сергеев, чтобы прямо не врать.

— Документы у вас при себе на собаку?

— Щенка только собирались зарегистрировать. Не успели.

— Откуда же известно, что собака ихняя? — спросил завхоз.

— Она нас узнает. Особенно мальчика, — сказал дядя Сергей Сергеев.

— Можно к нему? — крикнул я.

— Он всех рад узнать, лишь бы вырваться куда подальше. Нужны документы, — настаивал завхоз. — Без документов и ошейника с номером собака считается безнадзорной.

— Кыш не безнадзорный. Он породистый! У него прапрапрадед фон Ниппель, а бабушка фон Гуссейн! Можно доказать, что он мой? — сказал я, мучаясь от того, что всё тянется так долго.

— Как же ты докажешь? — спросил Володькин.

— Знаю, кто украл! — сказал я