Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918 - Ричард Пайпс

Делегаты пулеметчиков отправились на Путиловский завод, где им удалось привлечь на свою сторону многих рабочих148.

К семи часам вечера те части Пулеметного полка, которые проголосовали за участие в демонстрации, собрались в казармах. Передовые группы в конфискованных автомобилях с установленными на них пулеметами уже были рассредоточены в центре Петрограда. В восемь часов солдаты подошли к Троицкому мосту, где слились с мятежными отрядами других полков. В десять вечера мятежники перешли мост. В этот момент их видел В.Д.Набоков: у них были, говорит он, «те же безумные, тупые, зверские лица, какие мы все помним в февральские дни»149. Перейдя мост, войска разделились на две колонны, одна из которых направилась к Таврическому, другая — к Мариинскому дворцу, где располагались, соответственно, Совет и правительство. По дороге случилось несколько беспорядочных выстрелов, в основном в воздух, и несколько случаев ограбления.

Руководство большевиков — Зиновьев, Каменев, Троцкий — одобрило решение об участии партии в восстании что-то около полудня 3 июля, то есть в тот момент, когда солдаты Пулеметного полка приняли резолюцию выходить на демонстрацию. В это время все трое находились в Таврическом дворце. В их планы входило взять под контроль рабочую секцию Совета, от ее имени объявить о передаче Совету власти и поставить Исполком, солдатскую секцию и Пленум перед свершившимся фактом. Поводом должно было послужить непреодолимое якобы давление со стороны масс150.

Следуя плану, большевики в тот же день организовали мини-путч в рабочей секции. Здесь, как, впрочем, и в солдатской секции, они были в меньшинстве. Потребовав от Исполкома незамедлительного созыва чрезвычайной сессии рабочей секции на три часа дня, большевистская фракция не оставила времени, чтобы оповестить членов секции от эсеров и меньшевиков. Сами же они, конечно, явились все как один, что и обеспечило им временное большинство. Зиновьев открыл заседание требованием к Совету принять на себя всю полноту правительственной власти. Присутствовавшие меньшевики и эсеры возражали ему и требовали, чтобы большевики помогли остановить Пулеметный полк. Когда большевики отказались это сделать, меньшевики и эсеры покинули заседание, оставив своих противников распоряжаться по их усмотрению. Последние избрали Бюро рабочей секции, а оно незамедлительно одобрило предложенную Каменевым резолюцию, которая начиналась так: «Ввиду кризиса власти рабочая секция считает необходимым настаивать на том, чтобы Всер, съезд СРС и К. Деп. взял в свои руки всю власть»151. Всероссийского съезда, конечно, не существовало даже на бумаге. Призыв был ясен: Временное правительство должно быть свергнуто.

Покончив с этим, большевики отправились в дом Кшесинской для встречи с Центральным Комитетом. В десять часов вечера, когда совещание уже должно было начаться, подошла колонна мятежных войск. Как пишут коммунистические источники, Невский и Подвойский вышли на балкон и призывали солдат вернуться в казармы, за что были освистаны. [Владимирова В. // Пролетарская революция. 1923. № 5(17). С. 11-13; Свердлов Я.М. // История СССР. 1957. № 2. С. 126. Донесения правительственной комиссии, назначенной для расследования июльского мятежа, опубликованы Д.А.Чугаевым (Революционное движение в России в июле 1917 г. М, 1959. С. 95—96). Приведенные там речи большевиков свидетельствуют, что они вели себя воинственно.]. Большевики все еще колебались. Им не терпелось выступить, но тревожила возможная реакция на переворот прифронтовых частей: несмотря на усиленную пропаганду, большевикам удалось вызвать симпатии только в нескольких полках, в первую очередь — в Латышском стрелковом. Большая часть боевых сил сохраняла верность Временному правительству. Даже настроение Петроградского гарнизона было далеко не очевидно152. Тем не менее рост беспорядков и информация о том, что тысячи путиловских рабочих с женами и детьми собрались перед Таврическим дворцом, заставили их побороть свои сомнения. В 11 часов 40 минут вечера, когда восставшие войска разошлись по казармам и в городе был восстановлен порядок, Центральный Комитет принял резолюцию, призывающую к свержению Временного правительства с помощью оружия: «Обсудив происходящие сейчас в Петербурге события, заседание находит: создавшийся кризис власти не будет разрешен в интересах народа, если революционный пролетариат и гарнизон твердо и определенно немедленно не заявит о том, что он за переход власти к С. Р. и Кр. Деп. С этой целью рекомендуется немедленное выступление рабочих и солдат на улицу для того, чтобы продемонстрировать выявление своей воли»153.

Цель большевиков была недвусмысленна, но тактика, как всегда, отличалась осторожностью, и наготове был запасной ход, чтобы спасти лицо. Участник событий М.И.Калинин писал: «Перед ответственными партийными работниками встал деликатный вопрос: «Что это — демонстрация или что-то большее? Может, это начало пролетарской революции, начало захвата власти?» В то время это казалось очень важным, и они очень донимали [Ленина]. Он отвечал: «Посмотрим, что будет, сейчас сказать ничего нельзя!» <...> Это было в действительности смотром революционных сил, их числа, качества, активности <...> Этот смотр мог оказаться и решительной схваткой, все зависело от соотношения сил и от целого ряда случайностей. На всякий случай, как бы страховкой от неприятных неожиданностей, решением командующего было: посмотрим. Это вовсе не закрывало возможности бросить полки в бой при благоприятном соотношении или, с другой стороны, отступить с наименьшими, по возможности, потерями, что и случилось 4 июля». [Калинин М.И. // Красная газета. 1920. 16 июля. Поскольку Ленин в описанных событиях участия не принимал, Калинин, видимо, пересказывает разговор следующего дня. Ср. рассуждение, приведенное Раскольниковым (Пролетарская революция. 1923. № 5(17). С. 59). Тактическая уловка большевиков не ускользнула от меньшевиков. Церетели описывает инцидент, произошедший днем 3 июля после того, как Сталин выступил в Исполкоме с сообщением, что большевики делают все возможное, чтобы не допустить выхода солдат и рабочих на улицы. Улыбаясь, Чхеидзе повернулся к Церетели: «Теперь положение довольно ясно». «Я его спросил, — продолжает Церетели, — в каком смысле он считает положение ясным». «В том смысле, — ответил Чхеидзе, — что мирным людям незачем заносить в протокол заявлений об их мирных намерениях. Очень похоже, что нам придется иметь дело с так называемым стихийным выступлением, к которому большевики примкнут, заявив, что нельзя оставлять массы без руководства» (Церетели. Воспоминания. Т. 1. С. 267).].

Центральный комитет вверил руководство операцией, назначенной на 4 июля, Военной организации во главе с Подвойским154. Всю следующую ночь Подвойский и его помощники провели на фабриках и в сочувствующих большевикам воинских частях, побуждая к участию в намеченном мероприятии и давая распоряжения относительно маршрутов. Из большевистского штаба в доме Кшесинской звонили в Кронштадт с просьбой прислать вооруженное подкрепление155. Вооруженная манифестация была назначена на десять часов утра156.

4 июля «Правда» вышла с большим незапечатанным пятном на первой странице, наглядно доказывающим, что статья Каменева и Зиновьева, призывающая массы к сдержанности, была ночью из номера изъята157. Если Ленин и принимал важные решения в эту ночь, мы о них ничего не знаем. Большевистские историки утверждают, что в тот момент он наслаждался тишиной и покоем финской деревни и ни малейшего понятия не имел о том, что делают его коллеги. Считается, что о предпринятых большевиками действиях Ленин впервые узнал от курьера в шесть часов утра, после чего немедленно отбыл в столицу в сопровождении Крупской и Бонч-Бруевича. Если учесть, что сторонники Ленина никогда не предпринимали ничего важного без его личного одобрения, версия эта кажется малоубедительной, тем более, что данное действие было связано с грандиозным риском. Известно также от Суханова (см. ниже), что в ночь перед восстанием Ленин написал в «Правду» статью по этому вопросу; это была, вероятно, статья «Вся власть Советам», опубликованная 5 июля158.

* * *

О замыслах большевиков Временному правительству стало известно уже 2 июля. 3-го оно обратилось в штаб Пятой армии, расквартированной в Двинске, с просьбой прислать войска. Но войска выделены не были — отчасти потому, что социалисты из Совета, чье согласие было необходимо, не решались прибегнуть к силе159. Рано утром 4 июля командующий Петроградским военным округом генерал П.А.Полов-цев вывесил объявления, запрещающие вооруженные демонстрации и «предлагающие» воинским частям «приступить немедленно к восстановлению порядка»160. Штаб армии попытался собрать силы, достаточные для подавления уличных беспорядков, но выяснилось, что опереться не на кого: 100 человек из Преображенского гвардейского полка, одна рота из Владимирской военной академии, 2000 казаков, 50 инвалидов — вот все, что удалось набрать. Остальные части гарнизона не выразили ни малейшего желания противостоять мятежным войскам161.