Черный перстень - Наталия Матейчик

Зачёты по боевой магии, общефизической подготовке, астрономии и истории Валии были сданы без труда, на зачете по языкознанию Ида страшно переволновалась, но получила «бирюзу», на которую даже и не рассчитывала.

На зачёте по боевым искусствам все четверо довольно хорошо отстрелялись из лука и показали сносное для первокурсников владение мечом, но от волнения не справились с метанием кинжалов. В результате четверо друзей получили только «бирюзу». Ида была среди лучших на зачёте по верховой езде, а Владислав, Артём и Алиса получили только «сердолики», но Влад был доволен хотя бы тем, что он не свалился с лошади. Ганс и Франсуаза на зачёте просто вывалились из сёдел, после чего Влад понял, что спокойный и уравновешенный Бар тоже умеет кричать и злиться.

Травоведение Ида, Артём и Алиса сдали легко, а Владислав – только со второй попытки: Санг не простила ему «выстрела из куммила» и, придравшись к небольшой неточности, отправила на пересдачу. Правда, в итоге орна всё-таки была объективной, и Влад получил заслуженный «рубин».

Пришлось поволноваться и на алхимии – Владислав и Алиса не сразу смогли вспомнить состав зелья, мгновенно останавливающего кровь, но в итоге вся четвёрка получила «бирюзу». Гипноз и ментальную защиту Владислав сдал на «бирюзу», а Ида, Артём и Алиса получили «сердолики» – Вадь была очень строга и придирчива. Из всех первокурсников она поставила «рубин» только Лакшми Мей, но четверо друзей готовы были всё ей простить только за то, что Армита Реца Лея отправила на пересдачу – и вполне справедливо.

В середине аранли Аретт Нури и Саманта Руни сделали небольшую вылазку в мир лердов и вернулись с письмами для полукровок. Влад, выхватив письмо из руки эльфа, мгновенно вскрыл конверт. Отец писал, что у него всё хорошо, но он скучает. Владислав задумался – а скучал ли он? Он бы, наверное, скучал, если бы у него было на это время. В ответном письме Влад написал, что летом они обязательно увидятся. Поколебавшись, он написал немного о своей учёбе, и в конце письма огромными буквами сделал приписку: «Письмо уничтожь»!

– Слушай, а что ты постоянно пишешь в этой тетради? – спросила однажды вечером Алису Ида. – Я вижу, что ты сидишь над ней каждый вечер.

– Это – дневник, – ответила девочка. – Я веду его с семи лет с переменным успехом. Обычно одной толстой тетради хватает на год, но боюсь, что за этот учебный год я испишу не меньше трёх. С начала метоли я веду дневник на эльфийском – ради дополнительной практики в языке.

– А русский язык забыть не боишься?

– Русский не забудешь – он в крови, – с улыбкой ответила Алиса.

Как-то вечером, выходя из трапезной, Влад и Артём натолкнулись в коридоре на Лала и Чернова.

– Так вы не думали над тем, о чём я вам говорил? – очень тихо спросил Чернов.

– А какие у тебя есть доказательства? – слегка раздражённо спросил его ректор.

– Фобос! В том-то и беда, что никаких! – всё так же тихо ответил мужчина. – Хорошо, – продолжал алхимик, – будем считать, что я ошибаюсь…

В последний день, когда были сданы уже все зачёты и экзамены, и студенты собирали вещи, намереваясь вечером телепортироваться по домам, Алиса, занимавшаяся упаковкой сумки, вдруг вскрикнула и хлопнула себя по лбу:

– Ида, мы просто безмозглые идиоты! – простонала она. – Мы – слепые кроты! Ну, какой, по-твоему, день Миита Ри должна была считать самым важным? Важным настолько, чтобы ввести его в качестве шифра?

Эльфийка не отвечала, удивлённо глядя на подругу.

– Я уверена, что Ри использовала в качестве шифра ту дату, тот день, в который они почти уничтожили Марготта! Последний день Лиммарской битвы!

Ничего не говоря для перестраховки ни Владиславу, ни Артемию, – а вдруг окажется, что это опять не та дата, – девочки помчались в библиотеку. Библиотека уже закрывалась, но им удалось упросить Верну Тур, строгую старую эльфийку-библиотекаршу, дать им пять минут для того, чтобы, как выразилась Ида, «разрешить вопрос всей жизни». И вот девочки нашли нужную им дату: двенадцатое чанли две тысячи семьсот пятьдесят пятого года.

– Теперь – к Диро, – задыхаясь от волнения, прошептала Алиса, когда они наконец-то выбежали из библиотеки.

Обсерватория оказалась закрытой, в кабинете Диро тоже не оказалось, и девочки побежали в Северную башню, где жило большинство преподавателей. Комната Диро оказалась запертой – преподаватель уже телепортировался на время каникул к себе домой. Алиса и Ида едва не расплакались.

– Вы чем-то расстроены, девочки? – услышали они голос Кутама Лала.

– Эээ… – замялась Алиса.

– Лока Лал, – волнуясь и запинаясь на каждом слове, быстро заговорила Ида, – мы хотели бы посмотреть старинные календари. Мы хотим проверить, какая фаза Луны была в… в один день… двести с небольшим лет назад… А лока Диро уже нет… Нам бы так не хотелось ждать целых две декады до конца каникул…

Ректор несколько минут внимательно разглядывал студенток:

– Хорошо, идём, – наконец сказал он, и, не задавая никаких вопросов, повёл их к боковой лестнице.

Быстро и молча они поднялись тремя этажами выше и остановились у дверей зала, в котором хранились старинные астрономические фолианты. Лал не стал доставать ключ, он даже не стал активизировать свой великолепный серебряный браслет. Он просто провёл рукой у двери – и она отворилась.

– Вам хватит пятнадцати минут? – спросил старый эльф.

– Нам хватит и пяти! – уверенно ответила Ида.

И они помчались к знакомой полке.

– Полнолуние! – через несколько минут в один голос закричали обе.

– Спасибо, лока Лал, – обе девочки просто светились от счастья. – Вы нам так помогли!

Вниз по лестнице они мчались, как на пожар. Они так спешили, что даже не остановились, чтобы извиниться перед Леей Вадь, которую едва не сбили с ног.

– Вы по лестницам ходить умеете? – накинулась она на них.

– Извините! – на бегу крикнули обе.

Девочки пробарабанили в дверь так, что та зашаталась и жалобно заскрипела, и, не дожидаясь приглашения войти, влетели в комнату Владислава и Артема.

– Влад, – сказала Ида, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более спокойно, – дай мне, пожалуйста, на минуту шкатулку. Мне надо кое-что проверить.

Дрожащими от волнения пальцами она набрала на дисках необходимую дату – двенадцатое чанли две тысячи семьсот пятьдесят пятого года – а затем, затаив дыхание, повернула второй диск таким образом, чтобы в «окошке» показалась полная Луна. Тут же раздался щелчок – и шкатулка открылась. Влад и Артём ахнули и подскочили к девочке.

Внутри шкатулки не было ни воды, ни сырости. Там обнаружился небольшой свиток пергамента, перевязанный тонкой серебряной лентой. И пергамент, и лента прекрасно сохранились.

– Страшно его разворачивать, – тихим шёпотом, как будто их могли подслушивать, сказал Артём. – А вдруг рассыплется?

Ничего не ответив, Влад взял пергамент и очень аккуратно развязал стягивавшую его ленту. Он осторожно развернул хрупкий свиток, и все четверо с жадным нетерпением склонились над ним. Пергамент был покрыт странными незнакомыми им символами. Основной текст был написан мелкими убористыми рунами, а последняя строчка – огромными черными рунами.

– Это – староэльфийский, – уверенно сказала Ида. – Эти руны использовались до того, как двести двадцать лет назад была проведена языковая реформа, – пояснила она. – Тогда эльфийский был очень сильно упрощён: упрощено было начертание всех рун, а их количество было сокращено чуть ли не вдвое. Так что теперь, когда видишь текст на староэльфийском, возникает ощущение, что это – совершенно незнакомый язык.

– Ты можешь прочесть что здесь написано? – спросил Влад.

– Прямо сейчас – нет, – ответила девочка. – Мне придётся полазить по словарям, посмотреть различные справочники. Давайте договоримся так: я заберу пергамент домой и на каникулах попытаюсь расшифровать написанное. Как только что-нибудь станет известно, я пришлю вам письма.

На том и порешили.

На каникулах Владислав посвящал всё своё свободное время тренировкам с вьюром – благо озеро, на котором стоял дом Эдны, не замерзало даже в самые суровые зимы благодаря питающим его тёплым источникам. Как раз перед каникулами Аретт Нури, как поговаривали, один из лучших игроков в ларбош за всю историю Греаля, показал группе первокурсников – завсегдатаев спортивного зала несколько ловких и трудных приемов, помогающих быстро, резко и неожиданно менять направление движения на вьюре, но для того, чтобы их разучить, требовались упорство, терпение и время. Упорства и терпения у Владислава было хоть отбавляй, а вот времени на тренировки во время учёбы постоянно не хватало. Вечерами, устав от борьбы с непослушным вьюром, Влад почитывал книги из богатейшей библиотеки Эдны.

Наконец, в начале второй декады каникул перед ним сверкнула белая искра, и прямо к нему на голову упал перевязанный тесьмой пергамент. Это было самое короткое письмо из всех, которые когда-либо получал Владислав: «Встречаемся завтра в одиннадцать часов у фонтана на главной площади Йета. Ида».