Девушки в погонах - Сергей Смирнов

Девушка рвалась на фронт, а фронт пришел в город. Зажав Ленинград в смертоносные клещи огня и голода, фашисты повели систематический, изнуряющий артиллерийский обстрел жилых кварталов. Боевой позицией стала каждая улица, каждый дом.

Ночь. Метель и тьма. Пустынны когда-то людные улицы. Будто радуясь простору, ветер со свистом и гудением катится по застывшим камням мостовых, назойливо лезет в переулки, под арки, в подъезды домов…

Сегодня Зина вышла на ночное дежурство. На сборном пункте Давыдову встретили приветливо: ее все любили за бесстрашный и веселый характер. Оказалось, что подруги знали даже о том, что Зине в этот день «стукнуло» целых 20 лет. Командир дружины, уже пожилой врач Маргарита Петровна душевно поздравила именинницу.

В печурке шатается от слабости бледный лепесточек пламени. Дров нет. Пищей огню служат какие-то гнилые тряпки, кусочки осиновой коры. И все же это огонь, иллюзорное ощущение тепла. Не хочется выходить на улицу, где ветер сразу же берет тебя в упругие, знобкие объятия.

Идущая по комнате Маргарита Петровна вдруг припала на колено: кто-то невидимый и могучий вырвал из-под ног половицы. Крупно вздрогнули стены. И лишь несколько мгновений спустя близким громовым ударом втиснулся в уши взрыв.

Дружинницы выскочили наружу. Соседний многоэтажный дом, подсвеченный разрастающимся пожаром, походил на гигантскую незатушенную папиросу: приплюснутая белизна покрытых инеем стен обрывалась в одном конце грудой дымящихся пепельно-серых развалин…

— А ведь там люди! Ох изверги, гады фашистские!

Зина, придерживая рукой бьющую по бедру сумку, глотая жгучие слезы гнева, побежала на помощь раненым. Крики, стоны. Кое-кто уже сам выползал из-под обломков здания. Зина бережно подхватывала их и, шепча ласковые слова, отводила в сторону.

Прибыла пожарная команда МПВО. И тут все девушки. Но как упорно лезут они в схватку с огнем, отгоняя, давя его грозно шипящими струями воды! И вот уже нет пожара.

— Молодчаги, девушки! — Зина звучно чмокнула юную пожарницу в испачканную сажей щеку.

А те спешили. Обстрел продолжался. Пожары то и дело возникали и в других местах.

— Ко мне!

Это кричит Маргарита Петровна. Дружинницы подбегают к командиру.

— Сборный пункт — там! — показывает врач на теплый, с дверью, тамбур ближнего погреба.

…Зина уже не помнит, сколько человек она отвела и отнесла в этот тамбур, к которому одна за другой подходили автомашины и увозили раненых. Сколько прошло времени? Час? Два? А может, три?

Она смотрит на руки. Они в крови. А где же ногти на двух ее пальцах, и откуда вот эта рана на ладони?

Чуткое ухо улавливает негромкий стон. Заглянула под рухнувшую балку. Там — небольшая щель. Лихорадочно работают руки, отбрасывая камни, разбитый кирпич. Хорошо, теперь можно пролезть в глубь завала. Зина перекинула сумку на спину, втиснула плечи в отрытый проход. Оттолкнулась ногой. И тут же почувствовала, что балка оседает. Протянув вперед руки, девушка нащупала железную скобу. Напрягая последние силы, рванула скобу на себя. Конец балки тотчас опустился, закрыв за нею лаз.

Зина повернула голову направо-налево, осмотрелась. Чуть-чуть светя, тлели головешки. Тонкой иглой в сердце опять проник чей-то тяжелый стон. Увидела: вот он, раненый, совсем рядом, лишь голова его высовывается из груды обломков. Подползла, в пыли и тьме раздирая обо что-то острое руки, откопала человека. Он был почти без памяти, этот подросток, мертвой хваткой утопающего вцепившийся ей в плечо.

— Ничего, милый, потерпи. Ничего, — шептала Зина, с невероятным напряжением таща его к отверстию, прикрытому многопудовой балкой. Толкнула холодное дерево рукой — не поддается. Раненый, до сих пор судорожно державшийся за нее, вдруг обмяк. «Потерял сознание», — догадалась Зина. И тут почувствовала, что и сама задыхается от копоти, пыли и дыма..«Надо позвать на помощь!» Вдохнула поглубже, закричала… Крик ватным комом выкатился из груди и будто застрял в глотке. «Все. Я тоже теряю сознание», — вяло шевельнулась в распухшем мозгу последняя мысль…

Их так и вытащили из завала, крепко обхвативших друг друга.

Обстрел кончился. Маргарита Петровна велела положить Зину возле печки в дежурке, сама привела ее в чувство. Очнувшись, Зина вопросительно посмотрела в глаза командиру.

— Все в порядке, — улыбнулась Маргарита Петровна. — Он отправлен в госпиталь. Будет жить…

* * *

Катя Хорькова, выйдя на очередное дежурство, неторопливо двигалась по окраинному шоссе. Канавы по бокам его свинцово серели талой водой. «Брр», — взглянув на канаву, невольно поежилась Катя. Смотреть на воду не хотелось: дробный блеск мелкой ряби, зигзагами юлившей по тусклому зеркалу канавы вслед за вихревыми пробежками ветра, отдавался по коже холодной дрожью.

Девушка отвернулась. И сразу вновь кинула взгляд в ту же сторону. Что это за штуки плавают по воде? Подошла поближе, наклонилась. В канаве, подобно бутонам невиданных цветов, плавали снежно-белые алюминиевые шары.

«Что за диковина? — удивилась девушка. — Сейчас осмотрю и, если что-либо подозрительное, побегу сообщить командиру».

Руки тянутся к ближнему шару. Стоп! «Ах, Катя, Катя, — упрекнула себя девушка. — Комсомолка, опытная дружинница, а ведешь ты себя легкомысленно. А вдруг это фашисты набросали?»

Сандружинница Лидия Григорьева перевязывает раненого бойца.

Катя побежала в дежурку. Прибывшие с ней подрывники осторожно вытащили один шар, положили на шоссе. Из шара сразу же вытекла темная жидкость и в то же мгновение самовоспламенилась.

— Хороша «игрушка», — засмеялись подрывники.

Кате Хорьковой за бдительность была объявлена благодарность.

* * *

Ядвига Урбанович с нетерпением ожидала мужа. Он вот-вот должен был приехать в Минск, чтобы здесь, в кругу семьи, провести отпуск. «Наверное, выполняет интересное задание», — не без зависти думала Ядвига. Дело в том, что специальность у обоих была одна и та же — техник-подрывник. Разница была только в том, что муж уже работал, а ей еще не пришлось после окончания техникума на практике попробовать свои силы. А ведь профессия эта, как представлялось Ядвиге, — сплошная романтика…

Наконец от мужа из Ленинграда пришло письмо. Он сообщал, что на днях выезжает. Ядвига мечтала о том, как они славно отдохнут. Дети на лето устроены хорошо: сынишка Валя находится с детским садом здесь, под Минском, а дочурка Нелли уехала к бабушке на Псковщину.

Ядвига шла и радовалась, радовалась предстоящей встрече с мужем, этому чудесному летнему утру, чистоте июньского неба над головой…

И вдруг — тяжелый, громоподобный раскат, затем другой… Что это? Гроза? Но разве может быть гроза, когда нет тучи? Лишь через несколько мгновений сознание потрясла страшная догадка: это бомбы!

Война. Рушилось все. Прощай встреча с любимым, прощайте дети.

Слух режет сигнал воздушной тревоги. И сразу — рев авиационных моторов, снова взрывы, уже близко, крики людей.

Она бежала домой по дымным, горящим улицам города. Домик, в котором жила Ядвига, казался ей островком, на котором можно найти спасение. Но, приблизившись к дому, Ядвига поняла, что война ворвалась и сюда, в ее жилище. На окнах болтались сорванные взрывами рамы. Под ногами хрустели осколки разбитого стекла.

Настя, сестра мужа, испуганно бегала из комнаты в комнату, связывала узлы. Увидев Ядвигу, она заговорила быстро, взволнованно:

— Надо уходить… Ядвига, пойдем в лес, там спокойно… Переждем…

От близкого взрыва дом зашатался.

— Я побегу к сыну… — крикнула Ядвига и выскочила на улицу. Настя бросилась за ней.

Вот и пригородная дача, где размещался детский сад. Но что это? И здесь настежь раскрыты окна. Вокруг в беспорядке валяется брошенный второпях различный скарб.

— Детишек на машинах увезли туда, — отвечая на вопрос Ядвиги, махнула рукой на восток пожилая женщина.

Слезы заволокли глаза матери. Она тихо, медленно опустилась на траву.

— Что делать?!

Настя тихо сказала:

— Пойдем, Ядвига…

— Куда?

Настя посмотрела в сторону Минска. Посмотрела — и испугалась. В вечерних сумерках над городом зловеще бушевало пламя. Возвращаться туда уже было нельзя.

— Пойдем туда, на восток…

Они слились с толпой беженцев. В дороге у Ядвиги родилась мысль: пробраться в Ленинград, чтобы оттуда поехать в Псков, к бабушке и дочке. Но жизнь рассудила иначе. Прибыв в город на Неве, Ядвига стала его солдатом…

Ядвигу Урбанович послали командиром подрывного взвода МПВО в город Колпино. Начальник МПВО города сказал:

— У вас в подчинении будет двадцать пять человек.

— Ничего, товарищ начальник, справлюсь.

А справиться было нелегко. Во взводе почти все пожилые бойцы. Они недоверчиво смотрели на своего юного командира, а некоторые, не стесняясь, откровенно говорили: