Тест на прочность - Андрей Воронин

Дела давно минувших дней.

- - - Так ты опять в поисках?

- А что еще делать? Мог бы заявить о пропаже, но не хочу, чтобы ее менты отлавливали.

Сказать, с кем видел Катю? Но ведь не можешь поручиться на сто процентов, зачем тогда душу травить человеку? Тем более она в тот раз вернулась. Может, просто покаталась с Гоблином, как раньше с Майком?

- Ну а как ты сюда заехал? Вряд ли она подалась в такие неуютные места.

- Плохо ты ее знаешь. Ей плевать на комфорт, ей не нужны никакие тусовки с дорогим выпивоном и сплетнями. Ей хочется чего-то особенного, она и сама не знает чего.

- Похоже, ты хорошо ее понимаешь. Зачем тогда нервы рвать?

- Понимают здесь, а чувствуют вот тут, - Улюкаев вначале постучал себе по лбу, затем по левой стороне груди.

- Я уже и забыл такие детали, - полушутя-полусерьезно признался Атаман.

- Специально не взяла машину. Рассудила, что так труднее будет ее найти. Маршрут я все равно узнал - через систему продажи авиабилетов это еще легче сделать. Сперва полетела в Нижний, теперь вот в Магнитогорск, взяла билет на вчерашнее число.

- Так ты на Урал, значит?

- Решил по кратчайшему пути, время выиграть хотел. Результат ты сам видел.

- Дети есть у вас?

- Третий год уговариваю. Но ей же всего двадцать три, не хочется пока еще впрягаться в эту лямку.

- Уже двадцать три. Ладно, не хочу лезть со своим уставом в чужой монастырь. Тем более что сам на образцового семьянина даже близко не тяну.

- Ничего, если я закурю?

Первый раз в жизни у Терпухина спрашивали разрешения на такое нехитрое дело.

- Ну, я еще не видел такого вежливого бизнесмена. Как тебя до сих пор конкуренты не затоптали?

- При такой работе я скоро сам своей фирме яму вырою.

Теплился и подрагивал огонек, с каждой затяжкой двигаясь все дальше. Пепел сыпался на лацкан двубортного пиджака.

- Знобит, - поежился человек за рулем.

- Горячительного прихватил? Прими, а я за руль пересяду.

Вадиму Улюкаеву хватило полстакана водки, чтобы забыться на заднем сиденье. Протянув назад руку, Атаман тыльной стороной пощупал его лоб - ото, температура не слабая. Не привык мужик к перегрузкам.

На дороге тем временем снова пошли российские названия. В пейзаже, далеком от донских и кубанских земель, сразу замелькало что-то неуловимо родное.

Глава 29

КАРАВАН

Несмотря на свое прозвище, Хмель был человек исключительно трезвый. Не только потому, что пить мог не пьянея, но и по общему взгляду на жизнь, по ясному, без иллюзий пониманию действительности.

При новой встрече куратор не дал прямого ответа. Но Хмель и не ожидал определенности, трезво понимая, что речь идет о человеческой жизни. Даже с глазу на глаз сотрудник не имеет права выражаться откровенно.

Косвенных намеков хватило с лихвой: условия ментов устроили, и каждой стороне теперь оставалось получить свое. Пора приниматься за дело.

Трезвый Хмель никому не доверял полностью, предпочитал взваливать на себя огромный объем работы, но никого даже близко не подпускать к "секретам фирмы". До сих пор не имел ни одного "зама", потенциально способного убрать хозяина в удобный момент и взять на себя хорошо знакомые рычаги управления. Держал только братков с крепкими затылками и тяжелыми кулаками, слишком тупорылых для предательства.

Поздним вечером Хмель один сел в машину - ни шофера, ни телохранителя ему не требовалось. Путь лежал за пределы городской черты. Если менты подозревают, что Гоблин где-то рядом, значит, надо выезжать ближе к ночи на лучшую в окрестностях трассу. Ездить на "Харлее", конечно, можно везде, где есть почва под колесами. Но вряд ли Гоблин откажет себе в удовольствии хоть раз за ночь разогнаться на полную катушку.

Менты, понятно, тоже это знают, но все говорят, что у Гоблина дьявольский нюх на эту породу. Даже если поставить посты на каждом километре, он пройдет как нож сквозь масло. Даже если посадить ОМОН в машину скорой помощи и одеть в белые халаты, он за три версты учует, "ху есть ху".

Даже и не надеются зацепить его на трассе, знают его возможности. В любой момент свернет на бездорожье, унесется по кочкам. По слухам, стреляли вдогонку не раз и не два. Но попробуй предугадай его виражи.

С одной стороны, Хмелю нравилось, что кто-то внаглую прокидывает ментов. С другой стороны, грызла зависть. Сам ты вынужден подстраиваться под этих гадов, регулярно видеть их рыла.

Плохо не то, что приходится давать информацию на конкурентов. Разумный человек не назовет это "закладывать" или "стучать" - нормальная борьба за место под солнцем. Самое худшее - приходится смеяться над их солдафонскими шуточками, отпускать им комплименты, сносить хамоватый тон.

А Гоблин, значит, крутой, ему море по колено? Скоро доездится, доразвлекается. Оторвется так, что рассыплется вместе с мотоциклом на запчасти. Ему, конечно, легче - за его спиной ни дела постоянного, ни людей. Варяг, который везде в гостях. А ты попробуй где-нибудь обосноваться, закрепиться. Иметь постоянный кусок пирога.

Чем больше Хмель мысленно спорил с отсутствующим оппонентом, тем яснее понимал: чтобы уважать себя по-прежнему, Гоблина в самом деле стоит похоронить. Покружив с полуночи до трех часов, он почувствовал, как злость растет вместе с усталостью.

Из-за этого отморозка он, Хмель, которого два десятка человек называют "шефом", должен не спать ночь, мотаться неизвестно где. И никому не поручишь, никого не отправишь вместо себя. Одни слишком умны, другие полные кретины.

Дождь упрямо хлестал по лобовому стеклу, "дворники" не успевали справляться с потоками.

Этим ментам поганым все подавай срочно, как и в прежние времена, спешат рапортовать к праздничной дате. Как теперь называют Седьмое ноября? Кажется, "День согласия и примирения".

Придорожная насыпь загибалась плавной дугой. На конце ее появилась цепочка огней - караван фур. Сильно не гонят: тише едешь - дальше будешь. Ночью, да при таком дожде километров семьдесят - восемьдесят самое верное.

Хмель следил за головной машиной, чтобы нормально разъехаться. На всякий случай прижался ближе к обочине. Бывает, дальнобойщикп носом клюют по трассе, может фуру и на встречную вынести.

До нее оставалось метров сто, когда Хмелю вдруг почудился новый звук, похожий на тарахтенье мотоцикла. В следующую секунду свет чужих фар на миг перебила тень. Визгнули тормоза, прицеп головной фуры развернуло поперек дороги, раздался глухой удар, потом еще один.

Хмель сам едва успел затормозить и теперь мог видеть картину с близкого расстояния.

Водители в караване выдерживали дистанцию между машинами, но дождливая ночь и уверенность в лидере явно их подвели. Вторая по счету фура врезалась в прицеп, пробила в нем дыру, откуда высыпались на асфальт коробки с обувью. Высокие женские сапожки валялись под дождем вперемешку с кроссовками и прочим модным товаром.

Третий водитель, не успев затормозить, попытался выехать на обочину. Но проскочил лишние метры и повис передними колесами над насыпью. Только груженый прицеп не дал машине сползти вниз.

Дальнобойщики уже повыскакивали из машин, отчаянно матерились. У кого-то разбилось стекло и текла по лицу кровь, быстро смываемая дождем. Водитель головной машины божился, что в последнюю секунду перед носом проскочил мотоциклист - как будто специально ждал в кустах, чтобы проехать поперек дороги.

- Поперек? Да у тебя уже чертики в глазах прыгают. Спать надо было, когда отстаивались, а не в карты резаться!

- Давай проверим! Ну-ка посвети на насыпь...

Хмелю неинтересно было слушать дальше. Он попытался без лишнего шума объехать стоящие как попало фуры.

- Куда прешь, мудила? Не видишь, авария, - двое водителей собирали в коробки валяющуюся обувь.

"Куда в натуре спешить?" - с досадой хлопнув дверью, Хмель подошел к насыпи. В той стороне, куда съехал мотоциклист, не видно было ни зги. И звуков не доносилось, кроме мерного, равнодушного шума дождя.

"Не повезло, карта не легла. Сидел же здесь этот змей в черной коже, поджидал. Если б фуры минут на пять припозднились, все обошлось бы отлично. Я бы его усек даже с погашенной фарой. Успели бы поговорить".

Караван прочно встал, кто-то уже звонил по "мобиле". Скоро сюда должны были подъехать люди в погонах.

***

Самир все еще жил на прежнем месте. Редко выходил из дома, большей частью валялся на диване, курил "план" и смотрел видео - очередные кассеты, взятые Беллой из пункта проката Против такой жизни он ничего не имел, она давала полную возможность расслабиться.

Дураки те, кто упорно ищет перемен, новизны. В кайфе главное монотонность. Образ кайфа - гортанный напев без конца и начала. Одно и то же повторяется монотонно по кругу, будто сладкий сок медленно сочится на язык безо всяких усилий с твоей стороны.

Красочный рассказ о суматохе на городских улицах он услышал от Беллы на следующий день после событий. Огорчился, что Гоблин проскочил где-то недалеко. Но ведь ведено было из Махачкалы не высовываться, ждать указаний. Значит, делать пока ничего нельзя, даже если бородатый мотоциклист проедет внизу по улице.