Личная жизнь моего мужа - Алиса Берг

Почему-то до сего момента я не думала о наших отношениях в таком ключе, я считала, что у мужика что-то вроде гиперактивной сексуальности. К моим ласкам и к моему телу он уже привык, вот и захотелось отведать других блюд на других кухнях. Но теперь мне стало неприятно от мысли, что мои объяснения чересчур просты, я думала так, как мне было удобнее думать, менее болезненно. Но это вовсе не означает, что это и есть правда. А правда всегда хуже, чем мы обычно полагаем.

Я испытывала растерянность – снова придется пересматривать свои отношения с мужем. Уж лучше бы он пришел да сказал, что бросает меня. Но ведь не придет и не скажет, по крайней мере, до премьеры. Сейчас я ему нужна как воздух и даже больше. А вот после нее – нужда во мне может и отпасть, он уже научился дышать и без моей помощи. И не размышляет ли он точно так же, как я сейчас? Конечно, это выглядит бесконечно цинично, но стоит ли этому удивляться; разве мы все не используем друг друга в своих целях и интересах? Только в зависимости от ситуации в одних случаях это зовется любовью, в других – цинизмом. Не случайно, самая распространенная у человечества игра – это игра в слова.

Внезапно зажегся свет, от неожиданности я даже вздрогнула. Послышались чьи-то шаги. Почему-то я прониклась уверенностью, что сейчас увижу мужа. Но мужа не увидела, а увидела бухгалтера. Вы, надеюсь, еще не забыли, что ее зовут Наташа. И что вчера она выглядела весьма экстравагантно, и у нас был с ней весьма неприятный разговор. И, если быть честной, видеть ее мне хотелось в данную минуту меньше всего на свете.

Но сейчас она мне показалось совсем иной. Во-первых, она была одета вполне нормально, можно даже сказать просто: в бесцветную юбку и под стать ей кофту. На лице – представляете – никакой косметики, кроме бледной губной помады, а волосы – обычного каштанового цвета. Я даже не сразу глазам своим поверила, что это она. Уж больно разительным было преображение.

– Я тоже люблю иногда тут сидеть в темноте, – произнесла Наташа, садясь рядом со мной.

Я с удивлением посмотрел на нее, ее образ как-то не вязался с этими словами. Мне казалось, если она и что-то любила делать в темноте, то совсем другое.

– И о чем вы думаете, сидя тут в темноте? – поинтересовалась я.

– О разном. Например, вспоминаю спектакли Евгения Романовича. Он – самый замечательный режиссер из всех, кого я знаю.

Вот тебе на, и она в ту же степь. Уж не спланированная ли это на меня атака?

– А многих вы знаете режиссеров?

– Только Евгения Романовича. Но он все равно лучший.

– Далеко не все так считают, многие критики не высоко ценят его спектакли.

Она громко хмыкнула.

– Было бы кого слушать, им же платят за то, чтобы всех разнести. Я никогда их статьи не читаю.

– Другие читают. И делают выводы. Театр-то на грани закрытия.

– Все зависит от вас!

– Почему вы так думаете?

– Я знаю.

– Говорите загадками.

Наташа довольно долго пристально смотрела на меня.

– Спасите театр, несмотря ни на что, – вдруг произнесла она.

– Это как понять, несмотря ни на что?

– В независимости от всего, что тут происходит.

– А что тут происходит?

– Ничего не происходит.

– Как-то не очень понятна логика ваших слов.

– Логика проста, нельзя, чтобы закрылся такой театр.

Я почувствовала, что этот по-своему любопытный, но какой-то малопродуктивный разговор меня слегка утомил. Эта девица имеет удивительное свойство – говорить многозначительно, но абсолютно непонятно. Но одно ясно, чего-то она от меня добивается, что-то хочет мне внушить. Знать бы еще, действует ли она по своей инициативе, так сказать, по зову сердца, или выполняет общественное поручение? Но она этого не скажет даже под пыткой. Хотя с другой стороны, на свете мало людей, способных выдержать истязания. Даже немного жаль, что я не палач.

– Пойдемте в бухгалтерию, будем считать, что минута романтизма завершена. Настал час напряженной работы.

Мы вышли из зала. Наташа потушила свет. В бухгалтерии я сразу подошла к столу, на котором были сложены нужные мне документы. И увидела, что пачка по сравнению со вчерашним днем явно потолстела.

Я села за стол.

– А теперь прошу вас, не мешайте мне, я буду работать.

Глава 21

Скажу вам честно, после веселых дней начались скучные будни. Думаю, вам будет не интересно, если я начну детально их описывать. Вечером приезжала в театр, запиралась в бухгалтерии и изучала платежные документы. Если у вас есть враг, то даже ему не желайте, чтобы однажды этому человеку выпала бы такая же участь. Уж лучше заставьте делать его что-то еще, чем корпеть за этими бесчисленными цифрами. Много раз меня атаковало желание бросить все к чертовой матери. Я еще понимаю, когда надо спасать попавшего в беду любимого человека, а тут неверный муж, путешествующий, как из страны в страну, из постели одной женщины в постель другой дамы. И из-за него я должна сидеть часами над бесчисленными колонками цифр, от которых давно рябит в глазах.

Не скрою, был момент, когда я встала и одним движением руки сбросила всю эту гору бумаг на давно не мытый пол. Они с грохотом на него полетели. И вдруг наткнулась, как на гвоздь, на совершенно не удивленный, но внимательный взгляд Наташи. Эта негодяйка прекрасно понимала все, что происходит в моей душе. Да и в теле. Мне стало почему-то стыдно. «Упали бумаги», – пробормотала я. Наклонилась и стала их собирать. Ко мне присоединилась бухгалтер, и мы молча вернулись к статус-кво. Я снова склонилась над бесчисленными рядами цифр.

И хотя я их ругаю, но иногда цифры могут сказать больше, чем слова. И уж, по крайней мере, врут меньше, чем они. Изучение их позволяло мне увидеть объективную картину происходящих событий. Сначала театр вполне сводил концы с концами, или, говоря научным языком, кредет сводился с дебетом. Но с какого момента расходы стали превышать доходы. Сначала это было незаметное превышение, но с каждым месяцем эта разница возрастала. Причем, все быстрей и быстрей.

Я вспомнила, как нервничал в тот период муж, пару раз что-то говорил о творческих неудачах, о затянувшихся поисках. Но тогда его слова я пропускала между ушей, ко мне по неофициальным каналам поступала информация о возможном моем повышении в должности. И я была целиком поглощена открывающейся передо мной звездой перспективой. А потому проблемы супруга были для меня на последнем месте. Или где-то рядом.

Теперь понимаю, что как раз на этот период пришелся пик творческого кризиса. Муж просто не знал, куда вести коллектив, который по этой причине переживал разброд и шатание. И зритель это быстро почувствовал и стал все реже посещать спектакли.