Разум Вселенной - Александр Студитский

— Зачем же преувеличивать? — возразил Штейн, смотря на носки своих блестящих полуботинок. — Задача нашей науки — выяснить действие ядерного излучения на организм, и, как мы с вами знаем на основе наших экспериментов, оно в самом деле губительно для организма. Лучевая болезнь, лучевой рак, лучевая лейкемия, наследственные болезни, вызванные проникающим излучением, разве это не факты? Данные нашей науки учат соблюдать осторожность с атомной техникой и космическими факторами, только и всего.

— А если атомная война?

Штейн пожал плечами.

— Как я уже имел удовольствие... — Он поправился, заметив неудачное выражение. — Как я уже говорил, если атомная война, значит, конец.

— Ну, вот об этом я и говорю. Если атомная война, значит, конец. Таков вывод, который вытекает из вашей науки.

— Ну, почему из нашей науки? Из данных мировой науки.

— Неважно. Пусть будет из данных мировой науки. Важен вывод. Погиб от атомных взрывов или остался в живых, все равно спасения нет, смерть, вырождение, гибель.

— Но кто же виноват, что таков закон? Слепой, неумолимый закон природы, которым она пользуется, чтобы наказывать своих неразумных детей.

— Если таков закон, — сказал Юрий, — значит, я прав, нельзя жить на свете. И я не понимаю, как можно заниматься наукой, если таков ее закон.

— Зачем же ученому принимать так близко к сердцу все, что он знает как ученый? — снисходительно сказал Штейн. — Ведь врач тоже знает, что многие болезни неизлечимы, тем не менее пользуется всеми радостями жизни. Ученый также располагает этой возможностью, несмотря на знание жестоких законов природы.

Юрий покачал головой.

— Нет, так жить нельзя. И вы сами, Герман Романович, знаете, что нельзя жить, если такой закон. И живете потому, что в глубине души уверены, что это никакой не закон, или, вернее, не закон природы, а закон, выдуманный учеными, которые занимаются вашей наукой.

— Не понимаю, — пожал плечами Штейн, — что вы вкладываете в понятие закон природы, закон науки. Разве это не одно и то же?

— Конечно, не одно и то же. Закон природы — это объективная реальность. — Юрий густо покраснел, чувствуя, что попал в нелепое положение ученика, поучающего своего учителя. — А законы науки — только их отражение, точность которого зависит от уровня исследования.

— И вы считаете законы наследственности, установленные современной наукой, несоответствующими законам природы?

— Мне кажется, что к законам науки нужно относиться с величайшим подозрением. Вы подумайте только, Герман Романович, какой вывод следует из этих законов. Человечество вступает в эру атомной техники и завоевания космического пространства. Что говорит человечеству наша наука, призванная изучать действие атомной энергии и космических факторов на организм? Она говорит: остерегайтесь этих факторов. Они губительно действуют на организм и вызывают в его потомстве наследственные болезни. Что же в таком случае несет людям вступление в эру атомной техники и овладения космическим пространством?

— Ну, не стоит так преувеличивать, — Штейн успокаивающе положил руку на плечо Юрия. — Уверяю вас, у человечества хватит времени, чтобы успеть насладиться чудесами атомной техники и космических путешествий до того, как его наследственность отяготится таким количеством летальных генов, что это начнет грозить вырождением.

— Да ведь речь идет не о том, с какой скоростью будет действовать закон наследственности, а о том, есть ли в природе такой закон, которым пользуется наша наука.

— По крайней мере у огромного большинства современных ученых реальность этого закона не вызывает сомнений. Да вы что, Юрий Николаевич, — Штейн вдруг внимательно посмотрел ему в лицо, — всерьез сомневаетесь в том, что существует генетическая информация? В том, что ДНК контролирует наследственность? В том, что лучевое поражение действует на наследственность через ДНК?

— Герман Романович, я студент пятого курса, не имеющий ни ваших знаний, ни вашего опыта. Разве я могу с вами спорить и, тем более, вас переубедить! Да, конечно, вся современная наука стоит на том, что с ДНК связана наследственность, и что с помощью ДНК можно ее изменять, и что, воздействуя на ДНК проникающим излучением, можно получать наследственные изменения в потомстве. Но только я думаю, что, если бы в результате применения атомной техники и овладения космосом жизнь шла бы к вырождению, она не смогла бы создать космический корабль, который преодолел межзвездное пространство и достиг Земли.

— Ну, этот аргумент уже выходит за пределы нашего спора, — улыбнулся Штейн. — И кстати, нас приглашают снова к столу.

— Друзья, предлагается горячий пунш производства Ярослава Костромина! — закричала Тоня.

Ярослав внес в комнату дымящуюся кастрюлю, издающую пряный, терпкий запах корицы, гвоздики и горячего красного вина.

— Подставляйте бокалы! — торжественно провозгласил он, устанавливая кастрюлю на столе и вооружаясь половником. Вокруг стола началась веселая суматоха.

Глава седьмая

Спор продолжается

На двадцать пятое января был назначен доклад профессора Панфилова: «Вопросы происхождения организмов в свете данных парамагнитной микроскопии и их значение для современной биологии».

В университете еще шла экзаменационная сессия, и ученый совет не собирался. Доклад состоялся в Обществе испытателей природы.

Уже много лет после перевода университета в новое здание на Ленинские горы старейшее русское ученое общество — испытателей природы — проводило заседания своих секций в старом здании Зоологического музея на улице Герцена. Юрий любил это здание. В огромном сводчатом вестибюле в жаркие летние дни всегда стояла сонная прохладная тишина, только временами нарушаемая звонкими голосами школьников, приходящих на экскурсии. Яркие лампы в вестибюле освещали фрески на стенах, написанные знаменитым художником-анималистом. На фресках огромные слоны бродили в джунглях и мохнатые мамонты стояли среди тощих кустарников в болотах замерзающей тундры.

В вестибюле становилось людно. Хлопала огромная дверь, впуская все новых и новых посетителей. Юрий поднялся на второй этаж в большую зоологическую аудиторию.

Аудитория была полна, и Юрий сел и последнем ряду, потеснив сидящих с краю Ярослава и Тоню. Недалеко от них расположились студенты кафедры морфобиохимии, а внизу, в первом ряду, положив ногу на ногу, сидел Штейн. Юрию был виден его красивый, четко очерченный профиль. В противоположной стороне зала у прохода виднелись смуглое лицо и темные с проседью волосы Постникова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});