Иисус — крушение большого мифа - Евгений Нед

что за странность? Ведь и в тот день он видел там всех тех же менял и торговцев жертвенными птицами и животными, наблюдал всю ту же самую торговлю, шум, гам и суету, однако никаких побуждений к «очищению» при этом не испытал, спокойно удалившись с учениками на ночлег!

А вот уже после этого ночлега — вот тут-то и начинаются довольно странные события, завершившиеся «очищением», события, свидетельствующие о том, что ночлег был, скорее всего, «веселым и бурным»…

Во-первых, выйдя утром следующего дня в сторону Иерусалима, Иисус ощущает приступ голода и движимый этим ощущением, устремляется к увиденной им на пути смоковнице — фиговому дереву. Однако он при этом совершенно почему-то забывает, что наличие хорошо заметных листьев на этом виде деревьев является признаком того, что плодов на них еще нет. Как человек, родившийся и выросший в тех краях, он не мог не знать особенностей плодоношения этого дерева, не мог не знать, что «листья есть — плодов нет», но почему-то случается тут с ним странный приступ временного затмения памяти и ослабления ориентировки в «пространственно-временном континууме»…

Со всей страстью голодного человека кидается Иисус к несчастному дереву, рассчитывая поживиться от его плодов, но натолкнувшись на вполне понятное отсутствие таковых, приходит почему-то не в разум, чего следовало бы ожидать, а в абсолютно лишенные всяких оснований и логики раздражение и ярость. Он осыпает ни в чем не повинное растение проклятиями, так что, согласно Евангелиям, дерево впоследствии даже засохло. И будь у этого представителя флоры разум, засыхало бы оно в полнейшем недоумении и с трагически-логическим вопросом: «За что ж так-то?!»…

А Иисус, в каком-то явно странно-заведенном состоянии, продолжил с учениками путь к Иерусалиму. И вот когда они добрались туда уже в этот раз и вновь вошли на территорию Храма, вот тут-то все и началось… То, что еще вчера не вызывало у Иисуса ни малейших(!) негативных чувств, сегодня оказалось для него почему-то просто невыносимым! Тогда-то он и устроил там то самое «очищение», о котором было сказано выше…

И вот тут зададимся вопросом: что же изменилось за ночь? Что могло случиться прошедшей ночью, что вызвало такую радикальную смену настроений у Иисуса по отношению к ничем не изменившейся обстановке в Иерусалимском храме? Чем объяснить, что вместо еще вчерашнего полного миролюбия и спокойного восприятия того же самого, что он увидел в храме и сегодня, он проявляет по отношению к тем же событиям и людям в храме нетерпимую раздражительность и спонтанную агрессивность?..

Что ж, в сопоставлении с предваряющей эти события историей со смоковницей, где аналогичные проявления раздражительности и агрессии сопровождались так же еще и затмениями памяти, и ухудшением ориентировки в событийной последовательности, ответ вырисовывается вполне, думается мне, очевидный… Всё это очень сильно напоминает проявления очень сильного, я уж прошу прощения, похмельного синдрома!

Во всяком случае, если допустить, что вернувшись после первого дня посещения Иерусалима на ночлег в Вифанию, Иисус со товарищи «весело и бурно» отметили это событие, то их пробуждение на следующее утро могло быть достаточно мучительным, а поведение — вот именно таким, каким оно и описано. Именно после такого рода весьма «бурной и веселой» ночи можно столкнуться и с временными провалами в памяти, и с дезориентацией во времени и пространстве, да и нервишки в такие моменты всегда, мягко говоря, «пошаливают»…

Так что эта история достаточно красноречиво свидетельствует о том, что народная молва об Иисусе, как об «обжоре и пьянице» возникла, все ж таки, не на пустом месте. Причем свидетельствует об этом не только эта история с «очищением Храма».

Есть в Евангелиях и еще одна не менее знаменитая история — история «усмирения бури», у которой так же имеется интересная предыстория. Данные события описаны во всех трех синоптических Евангелиях (Мр.4:35–41; Мф.8:23–27; Лк.8:22–25), но я хочу, чтобы мы опять обратились к тексту того Евангелия, которое было написано самым первым, поскольку именно в нем содержится одна весьма любопытная фраза на греческом.

Вот, как записана эта сцена, если читать ее в «классическом», синодальном переводе:

«Вечером того дня сказал им: переправимся на другую сторону. И они, отпустив народ, взяли его с собой, как он был в лодке; с ним были и другие лодки.

И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою. А он спал на корме, на возглавии.

Его будят и говорят ему: Учитель! Неужели тебе нужды нет, что мы погибаем?

И, встав, он запретил и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина. И сказал им: что вы так боязливы? как у вас нет веры? И убоялись страхом великим, и говорили между собою: кто же сей, что и ветер и море повинуются ему?».

В этом фрагменте Евангелия от Марка я хочу, прежде всего, обратить внимание на довольно странно звучащую фразу: «И они, отпустив народ, взяли его с собой, как он был в лодке; с ним были и другие лодки». Что, в самом деле, значит «взяли его с собой, как он был в лодке»? И к чему сделано упоминание о том, что «были и другие лодки»? Совершенно непонятно!..

Что ж, обратимся к мнению признанных специалистов. Вот, что говорит об этой фразе известный российский переводчик, филолог и библеист, магистр богословия В. Н. Кузнецова в своих комментариях на Евангелие от Марка: «Иисус предлагает ученикам переправиться на другую, то есть восточную сторону озера. Вероятно, это ученики садятся к Иисусу в лодку, а Он остается в ней (по-гречески не совсем понятно: „ученики берут Его, как Он есть“)».

Из этого комментария можно видеть, что, оказывается, в ответ на распоряжение Иисуса о переправе на другой берег озера, ученики не просто садятся с Иисусом в лодку и отплывают, а, что характерно, берут Иисуса в лодку такого, «как он есть». Что означают эти слова? Какого такого «как он есть» Иисуса берут ученики в лодку? Почему они не «садятся с ним в лодку», а именно «берут его в лодку», словно речь идет о каком-то предмете?

Христианские переводчики выходят из всех затруднений при помощи различных истолковательных вариантов, один из которых приведен в самом комментарии госпожи Кузнецовой: «Ученики садятся к Иисусу в лодку». Каким же таким образом из «берут его, как он есть», может получиться «садятся к Иисусу в лодку» — этого госпожа Кузнецова не поясняет, указав лишь, что «вероятно» вот так можно перевести…

В общем, очевидно, что христианские переводчики стараются как можно дальше отвести