Брак по-тиквийски 5. Жених для Веры - Натали Р.

быть, но это будет не ее радость.

— Ильтен, не печальтесь, — мягко произнес Арден. — Оставайтесь со мной после окончания школы, и я найду для вас возможность дистанционного обучения. Напишу, будто вы инвалид и вам противопоказаны космические перелеты… Что-нибудь придумаю. Конечно, при дистанционном обучении нельзя получить настоящий диплом, только свидетельство о прослушанных курсах — но вам же это неважно, вам не надо устраиваться на работу.

Вера хлюпнула носом.

— Спасибо, господин Арден. Вы столько для меня делаете…

— Я вас люблю.

Она обняла его нежно и крепко. И очень-очень постаралась — так, чтобы он не сумел упрекнуть ее в невнимании или небрежении. На невысказанный вопрос, правда, не ответила.

— Глупости, — сказал папа. — Какой еще университет? Дочка, вернись из розовых фантазий в реальность.

Все-таки господин Арден был тактичнее. Пытался подсластить горькую пилюлю ласками и обещаниями, и им можно было верить. Но папа считал, что ложные надежды вредны, и их сразу необходимо развеивать, пусть даже болезненно.

Совсем другое — мама.

— Что ненормального в желании Веры поступить в университет? — ощетинилась Тереза.

— Молодой женщине вуз совершенно ни к чему, — возразил Ильтен. — У нее другие стратегические жизненные задачи.

— У нас на Земле, где нет вашего дикого мракобесия, любая девочка может попробовать поступить в университет!

— Мы живем не на Земле, — напомнил Ильтен. — В Тикви несколько другая ситуация. Позволять девушке тратить свои лучшие годы на изучение наук, в то время как сотни мужчин не могут дождаться невесты — преступление.

— Ты что, не понимаешь? — Так и хотелось обозвать мужа деревяхой стоеросовой, но Тереза сдержалась. — Сам «многоуважаемый профессор Терм», — передразнила она, — считает, что у Веры удивительные способности. Что она может стать великим ученым. Вот пусть и займется устройством ее образования.

— Делать ему больше нечего, — буркнул Ильтен.

Тереза не была бы собой, если бы легко сдалась. Она написала Терму длинное письмо, чего прежде не случалось. Ну не умела она обстоятельно расписывать свою жизнь и витиевато любезничать. Несколько строк максимум. А тут — аж на экран не влезло. Добрую половину этого письма она костерила Терма за то, что не отдал должное ее приоритету в построении пентаграммы. Содержательная часть начиналась где-то в середине. «Благодарю вас за приглашение моей дочери в университет, — писала она. — Боюсь только, что приемная комиссия воспримет ее желание учиться негативно. Но наверняка в ваших силах договориться насчет ее обучения. У вас же непререкаемый авторитет в научных кругах»… И полстраницы лести, килограмм елея на сердце профессора. Самой смешно, однако — надо.

Терм тоже внезапно изменил своему обыкновению писать пространные письма. На сей раз его ответ был краток, словно вскрик:

«Как — дочь? Разве у вас не сын?»

«Ну что вы, господин Терм! — Тереза ехидно улыбалась, набирая текст. — У меня две дочери». Шок — это по-нашему.

«Вера Ильтен — девушка? — Кажется, маститый профессор пребывал в растерянности. — Девушка правда интересуется физикой? Это она мне писала, вы меня не разыгрываете?»

«Моя дочь действительно увлекается физикой и математикой. Она занимается по специальной программе. Сейчас она, между прочим, в столице Т5, участвует в конкурсе исследовательских работ. И да, она хотела бы продолжить образование. Думаю, это в ваших руках. Хотя бы в благодарность за пентаграмму, которую следовало назвать моим именем!»

«Госпожа Ильтен, в университете строгие правила. Да и вы вряд ли решитесь отправить девочку одну на чужую планету… Зохен, как жаль! Будь это парень, он достиг бы больших успехов. Такой светлый ум и ничем не замутненная логика!»

Вот так бы и дала по башке, явно замутненной. Хорошо, что их разделяют световые годы.

«Господин Терм, ум остается умом, принадлежит он парню или девушке. Неужели вы просто отступитесь и упустите шанс обогатить мировую науку столь достойным адептом? Напрягите мозги и придумайте выход!»

Ответа пришлось ждать долго. Тереза полагала, что собеседник слился, закрыл таким образом неудобную тему, и остается только плюнуть и обругать. Но через несколько часов в почте опять пиликнуло, и Тереза с нетерпением открыла письмо.

Для профессора Оге Терм был неприлично молод. Три дюжины весен — в науке не возраст. Ему завидовали, некоторые считали выскочкой, но очень сложно отрицать тот факт, что построение пентаграммы Терма было прорывным событием, а наблюдениям и экспериментам, проведенным с ее помощью, нет цены. Терм стал автором множества статей, непременным участником конференций высокого уровня, обрел известность чуть ли не во всей обитаемой Вселенной. Оплата его научных трудов намного превысила заработок официанта, он оставил работу и посвятил свое время только науке. И немного — преподаванию: это не было его призванием, но он осознавал, что передавать знания молодому поколению необходимо, и наиболее эффективно — не по книжкам, а через живое общение, из рук в руки. Его лекции пользовались успехом, денег стало еще больше…

Только куда их тратить? Если бы у Терма была жена, такой вопрос не стоял бы, но заявление лежало в Брачной Компании уже добрую дюжину лет, а подходящей жены все не находилось. Может, надо было не оригинальничать, а указать в заявлении минимальные требования: две руки, две ноги, желательно без хвоста? Нет, Терму в тот момент, когда он заполнял анкету, захотелось, чтобы жена разделяла его интересы. Чтобы было о чем поговорить вечерами, кроме как о быте, чтобы вместе что-то делать… Так он и написал, глупо и непредусмотрительно.

Но переписывать заявление Терм не собирался. Проси у судьбы больше, тогда получишь хоть что-то, — так говорил герой Вехерайсиса Аннори в каком-то боевике. А еще он говорил, что судьба порой предоставляет шанс, и важно вовремя его поймать, не потерять момент, не дать уйти. Иногда Терм вспоминал, как госпожа Ильтен предлагала ему сбежать вместе. Умная, деятельная женщина, почти такая, как ему мечталось. Ум ее был скорее практическим, приземленным, а характер — несколько более агрессивным, чем надо для психологического комфорта, но Терм жалел, что упустил этот шанс. Струсил, протормозил, спасовал перед возможными последствиями. Они остались хорошими знакомыми, но судьба не дает шанса дважды.

Или дает? Терм сидел перед компьютером, забыв про чашку с остывшим кофе и про то, что стоило бы включить свет — наступали сумерки. До того ли? Письмо госпожи Ильтен взбудоражило его. Он по инерции полагал, что все дети — мальчики. А у нее — дочь! Умница, зацепившая его интересными вопросами, побудившая по-новому взглянуть на свои лекции, да что там лекции — концепцию статьи, которая сейчас в работе, надо менять. Она учится в школе — настоящей школе, с мальчиками? — и хочет