Просто работа (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— Ты ненавидишь меня. Тогда прошу — добей. Ты в своем праве. Прошу о милости. Не дай подохнуть, словно блохастой собаке. Подари славную смерть.

Но вожак стаи не стал пачкать руки. Он небрежно выбил нож из моей руки и рявкнул застывшим рядом парням:

— Раздеть и в яму. Незачем здесь гадить. Кровью все провоняет.

* * *

Следующие трое суток я помню плохо. Даже не кусками, а слабыми отголосками реальности.

Яма рядом со свинарником. Жидкая грязь — не представляю, как не захлебнулась. На мне поначалу присохшие куски бинтов, потом и они отвалились.

В эту вонючую жижу с удовольствием пробирались поросята. Вокруг был выставлен невысокий забор из ошкуренных бревен и плетенки поверх. Поэтому огромные свиньи протиснуться не могли, зато малышня с удовольствием возилась и периодически пихала меня розовыми твердыми пятачками. Но не жрали. Просто сначала пытались заставить поиграть, а потом некоторые устраивались рядом и грели, довольно похрюкивая. Я для них была вроде мягкой подушки.

День сменялся ночью, я валялась в забытьи, изредка пытаясь открыть глаза. Выпитые десятки «лечилок» худо-бедно поддерживали меня на грани жизни и смерти. Под конец я чувствовала, что во мне копошатся черви. Пару даже с огромным трудом выдрала из располосованного пулей бедра. На большее сил не хватило.

На четвертый день почувствовала голод и попыталась встать. В «собачью» позу. И завалилась на бок. Сражалась с собой часов пять. Собирала волю в кулак, поднималась и завалилась обратно. Скулила от беспомощности, материла себя и пробовала снова и снова. Когда окончательно выдохлась, обмякла, привалившись к краю ямы. Хотя — какой это край? Просто ровный глиняный спуск, градусов тридцать максимум. И совершенно непреодолимый для меня.

Очнулась, потому что на шее сомкнулись зубы. Кто-то аккуратно вцепился в загривок и потащил из ямы. Словно беспомощного кутенка. К распахнутой калитке… Надо же, здесь и калитка есть. А я и не заметила.

Упав на густую траву, бездумно уставилась на людей вокруг. Их было много. Пять. Шесть. Десять… Не знаю. Не могла сосчитать. Я вообще ничего не могла.

— Отмойте ее. И в дом.

Меня подхватили на руки и понесли к столу. Судя по многочисленным отметинам на толстых досках, здесь разделывали мясо. В этот раз — уложили полудохлого ходока и стали методично поливать теплой водой, смывая засохшую кровь, наслоения грязи и дерьма. Раз за разом, проводя мягкими пучками пахучих трав, смазывая маслом язвы и присыпая порошками открытые раны. Переворачивая с боку на бок, на спину и снова на живот. И так, пока я не стала чистой, будто из бани. Тогда аккуратно перебинтовали еще раз и снова на руках понесли в ближайший дом — размерами чуть меньше огромной конюшни. Может быть — общинный. Может быть — старосты. К моему стыду, я плохо знакома с бытом лесовиков. Таверны стоят на перекрестках дорогах, где деревни со своим укладом. Так сказать — открытые любым пришлым. Те, кто живет в лесу, редко пускают чужаков на порог. Здесь зачастую даже переночевать негде. К семейному очагу — только своих. Бродягам место в лесу или дальше по тракту. Зря ты, незнакомец, свернул на неприметную тропку. Отсюда можно и не вернуться.

Пристроили бедную Машу на деревянном кресле с высокой спинкой и огромными полированными подлокотниками. Скорее всего — чтобы я с лавки не рухнула. Сидеть самостоятельна не могла вообще. Рядом хлопотала молчаливая женщина в белой рубахе с зеленой вышивкой по плечам, юбке до щиколоток и повязанном на голову платке с бантиком на затылке. Скорее всего — лекарка, пахло от нее травами, притирками и всем тем, что позволяет вытащить человека из-за грани.

Оттеснив ведунью, ко мне просунулась башка-чемодан. Я присмотрелась и без страха погладила морду, почесав за ухом:

— Здравствуй, рожа. Ты меня снова спасаешь.

Шишига шагнула поближе, придирчиво обнюхала бинты, затем лизнула в щеку и попятилась назад. Внимательно посмотрела на людей, сидевших с другой стороны стола, фыркнула и подалась на выход. Все же здоровая тварь. Я в прошлый раз как-то не оценила. А она в холке метра полтора будет, если не больше.

Наконец, надо мной закончили хлопотать и знакомый бородач первым начал разговор.

— Меня зовут Лаварь. Обзовись, человек без корней.

— Мария Хазарова. В местных краях чаще называют Шебутной. Я ходок, вожу слабых и неграмотных по местным землям.

— У тебя полно оружия с собой. Но ты не воин. И не охотник.

— Я стараюсь защищать тех, кто доверил мне жизнь.

— Кто-нибудь из нас слышал про нее?

Сидевший слева парень с двумя рубцами над левой бровью поднял руку.

— Да, Тишайло?

— Знаю. Встречался.

— Что скажешь «за» или «против»?

— Добрая ухорезка, себя в драке не жалеет, за спину не прячется.

— Много нашей крови пролила?

Подумав, охотник кивнул:

— Могилича упокоила, когда он в чащобе перекидывался от скуки.

— Первая напала?

— Нет. Он буянил, местных задирал ради развлечения. На караван горцев напал. Вот по его следам несколько пришлых и подрядили. Она Могилича на пику взяла.

Мда. Оказывается, у меня здесь кровники есть. Печально.

После дотошных расспросов Лаварь закончил с местными слухами и сплетнями, принялся за чужие.

— Говорят, ты в мокром лесу лютовала год назад. Приходила, убивала всех, кого могла найти. Было такое?

— В Джунглях?.. Там загрызли мою подругу. Мы собирали «светляки», зверей не трогали. И ее порвали.

— Месть — глупое дело.

— Расскажи это ее детям, которых наверняка убили, потому что мать сгинула и некому платить за их право жить.

— Щенков даже королевские егеря не трогают. Забирают с собой, выкармливают и к делу приставляют.

— Значит, ваш дом устроен лучше, чем мой.

Тяжелая тишина повисла над пустым столом. Неожиданно шагнувшая из тени знахарка спросила:

— Ты порождение войны. Ты живешь войной. Ты питаешься смертями. Ты привела войну за собой. Зачем ты здесь?

— Чтобы выжить.

— Разве это может быть главной целью?

— Может… — Я чуть подалась вперед и захрипела: — Я не виновата, что сюда пришли барыги. Те, кто готов ради денег и власти убивать без раздумий… Они хотят найти Проклятый Грааль, чтобы превратить местные земли в Ад. Чтобы обратить жителей в рабов. Чтобы править вашим домом, как своим собственным… Я поклялась себе, что найду Грааль первой. Дабы уничтожить или спрятать так, чтобы никто его никогда больше не смог взять в руки.

— Почему?

— Потому что вы — люди, а не чужая собственность. Не марионетки из игры, которыми без раздумий жертвуют ради развлечения… Именно поэтому я хочу выжить. Пусть сдохну потом, но поставленную цель выполню… Ты сама сказала, уважаемая, что я порождение войны. Значит, мне и проливать чужую кровь, чтобы здесь не осталось пепелище.

Целый час местные тихо совещались. Иногда кто-то уходил, приходили новые люди. Наконец Лаварь поднялся и вынес приговор:

— Младшая сестра заступилась за тебя. Ты спасла жизнь щенку. Поэтому за нами долг. Жизнь за жизнь. Мы долг возвращаем. Грязевые черви очистили твои раны. Наши снадобья восстановят твои силы. Мы ждем тебя здесь в конце следующего месяца.

— Я постараюсь пробраться сюда, не сильно мозоля глаза.

— Мы дадим тебе манок, который позволит один раз открыть врата в Лесу. Тебя буду ждать и проводят на хутор. За время, пока будешь лечиться дома, мы расспросим между соседей, что известно о Граале. Постарайся не сдохнуть в вашем мире. Судя по тому, что мы успели про него узнать, он проклят… У тебя день сегодня и день завтра, который проведешь с Эрикой. Ешь, пей, отдыхай. Сейчас ты наш гость. Так решили боги.

Точно. Про богов я и забыла, атеистка хренова. Буду в гостях, почти как у себя дома. Не забывая, что у кого-то наверняка есть желание нарезать ремней из попорченной шкуры. Кровная месть — дело такое…