Эффект Гоблы. Книга 1 - Елизар Ветров

был слеп.

Перевернулся на живот, и вперил взгляд в монстра. Признаков жизни он не подавал, но я поднялся на ноги, и левой смачно пнул тушу. Неожиданно захотелось еще. Через минуту я стоял и просто пинал ногами зверюгу. Не просто животное, а убийцу человеческой девочки.

– Ха-ха-хах, – пыхтел я, как паровоз, – Здо… зла… твари… на.

Наверное, мех этого существа или внутренности были бы полезны сведущим в алхимии или кожевенном деле, но я был зеленым варваром, что не знал почти ничего о мире.

Внимание привлекли лапы с когтями темного цвета. В длину они были с треть моей руки, но гораздо тоньше.

– Насколько же вы прочные… , – наклонил голову я, присев у лапы монстра.

Самым прочным в моем арсенале был кинжал и крюк. Чтобы случайно не попортить лезвие, решил проверить на последнем.

– Мда-а, только как его доставать теперь?, – вздохнул я понимая, что грязной работы не избежать.

Спустя минут 10 подполз к когтю, подложил крюк, и провел им по металлу. К моему удивлению, на изделии неизвестного кузнеца осталась четкая борозда.

– Мдяяя, нихрена ж себе, – присвистнул я, – Один удар этой сволочи, и меня стало бы два.

Мимо такого трофея нельзя было проходить, поэтому потратил около часа, чтобы выдрать с мясом шесть когтей.

То и дело посматривал на труп девочки, что сейчас сломанной куклой лежала у одной из стен.

– Малышка, ты и так натерпелась, – с комом горле проговорил я, – Пусть хоть земля упокоит твое истерзанное тело.

Не знаю, сколько потратил на то, что вырыть небольшое углубление в земляном полу. Механические движения-механические движения, а перед глазами маленькие ручки и ножки…

Самое сложное было подойти к истерзанному тельцу и донести до могилки.

– И тебя я не смог спасти… прос-ти, – сквозь слезы шептал я. Ты только начала жить в этом ужасном мире… и, может, хорошо, что все закончилось быстро.

Аккуратно положил тельце, и нагреб сверху земли.

Поднял с пола свои трофеи, и пошел к выходу. Внимание привлекла маленькая деревянная фигурка, что лежала на полу в луже крови. Я инстинктивно ее схватил и поднес к губам.

На небе уже загорался рассвет, а спать хотелось дико, несмотря на полный эмоциональный Ад внутри. Поэтому забрал рюкзак у входа, и снова полез в пещеру, чтобы забываться беспробудным сном.

***

Микола проснулся в холодном поту едва забрезжил рассвет. Он окликнул Зойку, но в небольшом домишке была тишина.

Мужик свесил ноги с топчана, стопы почувствовали прохладу земли.

– Зойка, приняси батьке воды, – крикнул Микола громче.

Ответом ему была тишина.

Тогда он рывком поднялся, подпоясался, и потопал к льняному полотну, что закрывала часть большой комнаты. Вышивка напомнила мужику о жене, что пропала.

– Да что жеж эта, как же я жеж один буду, – шептал себе под нос Микола.

Рывком мужик сдирает ткань, чтобы в следующую секунду взвыть. Маленькая кроватка была пуста, небольшая вышитая еще жинкой простынка была смята,

– Святая Либяда, за что? За что гнявишься на меня? Почему голову набекрень сворачиваешь?, – кричал мужик.

Он упал на колени с горя, уткнулся в подушку дочери, что до сих пор пахла его маленькой.

Солнце уже высоко поднялось, скотина волала с голоду, но Миколе было плевать. Плевать на все.

На улице у окна, что выходило к сельской дороге, послышалось бряцание металла, и мерный топот ног.

Громкий стук в дверь вывел мужика из оцепенения, он на деревянных ногах подошел, снял толстый металлический засов, и приоткрыл дверь.

– Ты чего это, прятаешься, смерд, – сурово проговорил стражник, – Его мэршество напоминает, чтобы завтра к утру ты отправил значит-ца к нему дочу свою.

Его напарник для верности побряцал ржавеющим доспехом, и поудобнее положил руку на ножны с клинком.

– Да-а-а-а, естестна, все будет, доцю отправлю, как и обещался, – выдавил из себя Микола.

– То-то, а подушный налог уплачен уже?, – с хитрецой проговорил стражник, – А то знаем мы вас эдаких хмырей. Сами от пуза жрете, а господину деньги не даете значи-ца.

– Все-е-е-е уплачено уже, милсдари, – жалобно проговорил мужик.

Стражники довольно улыбнулись, кивнули друг другу. Не говоря больше ни слова, развернулись, и направились к выходу из усадьбы.

Микола судорожно закрыл дверь, чтобы в следующую секунды обхватить голову руками. Удаляющиеся стражники не слышали завывания вперемешку с рыданием. А скотина продолжала волать, чтобы ее покормили.

***

– Ты лицемер, наглый, лживый лицемер. Думаешь, сможешь оставаться добрячком в мире, который день ото дня скатывается в пучину Бездны?

– Чтоо-о-о-о!, – прокричал я, судорожно подскакивая в земляной пещере, – К-к-к-кто здесь?

Остатки сна смахнуло, как рукой, по лбу стекал холодный пот, что, впрочем, разбивался о скалы запекшейся детской и тварной крови. Да, я так и не нашел способа почистить свое тело перед тем, как увалиться спать, но сил откровенно тогда не было.

– Кто это был?, – пронеслость в голове, – Неужели я медленно сам начинаю сходить с ума? Или меня кто-то старательно обрабатывает?

В горле пересохло, а воды под рукой не было. Настолько, что даже руки помыть нечем. Я уже молчу про еду. Нужно было пробираться в город, и там что-то утащить.

С этими мыслями я вылез из пещеры, и в лесу уже сильно потемнело – вечерело. До наступления темноты был еще часок, который решил потратить на обработку когтей, точнее, превращение их в более удобные инструменты для смертоубийства.

Для начала просто решил срезал кинжалом остатки мяса и шкуры там, где когти крепились к лапе. Взял один из первых готовых, и с силой метнул в земляную стену. Импровизированный снаряд легко пробил бурую цель – новое оружие найдено!

За работой время пролетело быстро. Наскоро из остатков ткани в рюкзаке сделал себе небольшую перевязь, куда вложил свое новое метательное оружие. Был риск просто во время бега потерять когти, но швейной машинки или хорошего кожевенника у меня под рукой не было.

– Ну что, нужно поскорее разобраться с этим свертком Люмии, и мстить бандитам, – прошептал себе под нос я, выходя из пещеры.

Забавно, что это место стало вчера средоточием детских страданий, животного наслаждения... и комнатой отдыха для меня. Наверное, в своей земной жизни я бы ни за что не согласился спать на кровати или диване, на которых умер человек. А тут…

В лесу было уже темно, хоть глаз