Между идеологией и наукой - Сергей Кара-Мурза

Вдруг появилось предложение — поясной коэффициент шахтерам поднять с 1,25 до 1,6! Все разом заговорили, а автора нет! Но коэффициент 1,6 был ранее проработан СО АН СССР и, видимо, подкинут моим товарищам А. Гранбергом. Вдруг кто-то подкинул предложение записать в протокол «предоставить экономическую свободу всем цехам и участкам заводов и шахт”. И опять пошла буза» [106].

Хотелось бы узнать, на что рассчитывали экономисты Ю.А. Фридман и А.Г. Гранберг, советуя шахтерам добиться полной экономической независимости шахт от государства притом, что все эти шахты находились на дотации и стать рентабельными в рыночной экономике долго бы не смогли. Ведь эти квалифицированные экономисты выступили как провокаторы.

Особая часть нашей недавней истории — дискредитация советской хозяйственной системы под экологическими лозунгами. Здесь активность элитарных гуманитариев достигла высшей степени накала, достойно пера Достоевского.

Говоря об экологической тематике, влиятельные гуманитарии отходили от норм рациональности дерзко и радикально. Вот, о строительстве дамбы в Ленинграде высказывается академик Д.С. Лихачев: «Для меня несомненно, что строительство дамбы было ошибкой и даже преступлением» [102].

Разве это рациональное утверждение? Несомненно, что это преступление! Без суда, без следствия, без специальных знаний. Вот какое противопоставление предлагает академик Д.С. Лихачев: «Нас долгие годы обманывали: дамба строится во имя Ленинграда, предохранения его от стихии, но сейчас становится все очевиднее: дамба ухудшает экологическую обстановку».

Откуда следует, что «нас обманывали»? Ведь чтобы как-то обосновать этот тезис, надо было бы сказать, для чего в действительности строили дамбу обманщики-инженеры. Две части утверждения находятся в разных плоскостях и не могут быть связаны понятием обман и частицей но. Логичным могло бы быть утверждение такого типа: нам говорили, что дамбу строят как защиту от наводнений, а на самом деле целью строительства было ухудшение экологической обстановки. Кстати, когда строительство дамбы возобновилось (при участии международных финансовых организаций), поклонники академика Д.С. Лихачева что-то помалкивают. У них память как у Буратино — коротенькая.

Иррациональность усиливается привлечением нравственных обвинений, в принципе не поддающихся логике. Д.С. Лихачев пишет: «Рассказывают, что когда идет лед, то суда не могут войти в порт. В эти дни, по существу, закрывается “окно” в Европу. Понимаете, кроме экономического ущерба, я все больше задумываюсь над нравственным ущербом. Сейчас никто не знает, что с дамбой делать. Не знаю, право, и я. Есть предложение дамбу разобрать, но не повлечет ли это ухудшение экологической обстановки? Ведь грязь распространится по всему Финскому заливу, засорит Балтийское море» [102, с. 196-197].

Окно в Европу, нравственный ущерб… Одна тут разумная мысль — сам Д.С.Лихачев не знает проблемы. Разобрать дамбу? Как бы не напустить русской грязи в Балтийское море, не огорчить немцев… «я, право, не знаю». Знать не знает, но судить берется.

Как известно, после суеты с приватизацией и межклановыми конфликтами, построенную в советское время на 70% дамбу достроили и в 2011 г. сдали в эксплуатацию без особой шумихи — стыдно было за ту кампанию. В прессе было сказано: «Открытие комплекса — самого крупного гидротехнического сооружения в России — Путин назвал «историческим событием». Он напомнил, что строительство началось в 1979 году и велось «ни шатко, ни валко». Построенный комплекс обезопасит Петербург от разрушительных наводнений и, после 30 лет строительства, замкнет периметр Петербургской кольцевой автодороги… В итоге в 2011 году вода в заливе перестала цвести, и петербуржцы предпочитают теперь купаться в морской воде, а не в бассейнах.

В проектировании и строительстве комплекса участвовали более 100 научно-исследовательских и проектных институтов, строительных и монтажных организаций, поставщиков материалов и оборудования».

Была дана и такая справка. КЗС (комплекс защитных сооружений) рассчитан на то, чтобы обеспечить защиту жителей Петербурга, стратегических объектов и инфраструктуры города от подъема воды до пяти метров. Подобные события в последние годы заметно участились: 25% всех невских наводнений за более чем 300-летнюю историю наблюдений пришлись на последние 15 лет. При этом многократно возросла частота зимних наводнений, крайне редких в предыдущие три века. По статистике в Петербурге происходит, в среднем, до 100 подъемов воды в год, из них от одного до десяти — с подтоплением территорий города. По расчетам городских властей, ущерб от таких наводнений может составлять от 3 до 50 миллиардов рублей.

Помимо своего основного предназначения — защиты города от наводнений, комплекс также замыкает периметр кольцевой автодороги, существенно улучшая транспортную обстановку в Санкт-Петербурге. Расчетная интенсивность движения автомобилей составляет до 30 тысяч единиц в сутки.

Приведем для примера небольшую, но красноречивую операцию, идеологическое обоснование было выработано группой видных обществоведов и деятелей культуры.

9. Операция «загрузка мусора». Case study: понятие «отчуждение»

Одним из следствий, а теперь и факторов углубления российского кризиса является деградация рациональной компоненты общественного сознания. Поскольку его самопроизвольного восстановления не происходит, требуется реконструкция «истории болезни». Надо обнаружить и распознать те «вирусы», которые вместе с мусором были загружены в программы рационального мышления. Большая операция была начата в конце 1980-х годов.

Непосредственной целью этой операции была дискредитация (подрыв легитимности) советского строя, но, видимо, произошла передозировка, и поражение общественного сознания приобрело характер цепного процесса. Агентом, который создавал «вирусы» и делал их инъекции в сознание «пациентов», была авторитетная часть профессионального сообщества специалистов в гуманитарных и социальных науках.

Здесь рассмотрим, в качестве учебной задачи, понятие отчуждение. В деформации мышления советской интеллигенции оно сыграло очень важную роль. Один демократически настроенный гуманитарий с удивлением писал в 1992 г.: «Начиная с горбачевского призыва строить социализм «с человеческим лицом», «отчуждение» стало входить в отечественный лексикон борьбы за лучшую советскую жизнь. Громом среди ясного неба прозвучали возгласы покончить с отчуждением, порожденным казарменным, тоталитарно-бюрократическим социализмом… Появились статьи, брошюрки, в которых с усердием, с обилием цитат разъяснялось, что бюрократия — враг народа, а разгадка ее тайны — в отчуждении власти от простых людей, от народа, что общественная собственность — ничейная, собственность без хозяина, т.е. не принадлежит народу. Были и научные дискуссии, и постоянные семинары, даже провели конкурс на лучшую работу по проблеме отчуждения, а победители получили премии. Короче, колесо попало в наезженую колею — интеллектуалы засучили рукава, философы — в первую очередь.

Оказывается, десятилетиями мы копили деформации и вот столкнулись лицом к лицу с отчуждением, когда, как оказалось, созданное усилиями поколений общественное здание вовсе не «наш» дом, а тюрьма, задавившая инициативу, творчество, семью, нацию, гражданскую жизнь, наконец, свободу человека. Обязательно нужно преодолеть отчуждение — перестроить здание, избавить его от последствий дегуманизации, деперсонализации. Многое нужно преодолеть — отчуждение людей от труда, от продукта труда, от власти, от управления, от культуры, духовности, друг от друга» [112].

Выскажу и я свои впечатления. В 1968 г. я ушел из родной лаборатории в «гуманитарную науку». Там встретил много умных образованных людей. И время от времени, но регулярно, слышал от них, что самое главное открытие Маркса — «отчуждение». Это говорилось без всякого повода, как какой-то опознавательный крик типа: «Слушай!» В университете мы касались этой темы, но ничего внятного преподаватели нам не сказали, туманно намекнули, что это, мол, очень сложная тема, рано вам. Мне лично это было неприятно и тревожно, наука — открытое знание, там этого совершенно не было, даже в самых малоизученных областях. Когда я пытался выяснить у моих умных и образованных коллег, в чем смысл этого открытия Маркса, мне отвечали, что это очень сложная категория, плохо понятая. Становилось еще неприятнее…

Идол отчуждения не удалился и после ликвидации советского строя. Он дышит из текстов и выступлений множества обществоведов, включая «просвещенных левых». Представление отчуждения как таинственной сущности (и даже субстанции), объясняющей природу советского строя, опирается на раннего Маркса, который выводил из этой сущности свою концепцию грубого (уравнительного, «казарменного») коммунизма. Возможно также, что непосредственно идею использовать это понятие как средство подрыва легитимности СССР подал Троцкий.