Не гламур. Страсти по Маргарите - Андрей Константинов

Но я отвлеклась. Вчерашний мужчинка оказался так себе, на одну ночь. Поэтому я особенно не растрачивалась на утренние реверансы, приняла душ и поскакала на работу. Вообще-то ходить на работу каждый день не было никакой необходимости. Денег на выпуск пилотного номера у нас не было до сих пор. Но почему-то все члены нашего маленького женского коллектива считали необходимым утром собираться дома у Марго и создавать видимость работы. Правда, вчера до Лаппы я так и не дошла: позвонил один мой бывший бой-френд и нынешний начальник, владелец клуба «Касабланка», где я выступала в пятницу по вечерам. У меня там был сольный танцевальный номер – «Солнце Каира». Я сама придумала название и все па. Танцую я классно, чего скрывать. Надо, конечно, отдать должное и любимой бабуле, которая в свое время настояла на том, чтобы мама отдала меня в кружок восточных танцев при Дворце пионеров. Я, кстати, и в то время уже танцевала так, что и без стриптиза мужики млели.

Азамат, мой шеф, позвонил вчера и позвал за город купаться и лопать шашлыки. Я и поехала. Просто сотрясать воздух в «офисе» у меня уже не было сил. Зато можно было попробовать вытянуть из «любимца всех богов», как ему нравилось себя величать, денежку на журнал. Время мы провели неплохо: «шефулька» после двух слабых попыток поприставать прямо в машине расслабился, и мы действительно накупались вдоволь и наелись шашлыков, которые Азамат готовил, как никто. А вот денег он не дал. Сказал, что спонсировать бабью дурь ему не позволяет его вера.

Удивительное дело. Мужики всегда вспоминают Иисуса, Аллаха или Будду, когда другой причины для мотивации своих поступков им просто не найти. Богами, как хромой костылем, они поддерживают свою несостоятельность. И спорить с ними после таких «резонов» просто бесполезно. Я и не стала. Может, поэтому я так переживаю и самоугрызаюсь? Или как там это называется?

Тут мне на голову полилась вода. Я даже не заметила, как, следуя утренней инерции, зашла в ванную и включила душ. Ладно, как сказал обсчитанный бармен клиенту-обманщику, только что поверженному им на пол стулом: «Пусть вода смоет все твои печали», и вылил ему на голову стакан воды.

* * *

– Ребенок, выходи из душа. Ты вылила на себя уже больше воды, чем пролилось на землю во время всемирного потопа.

Да, моей бабуле всегда было свойственно образное мышление.

На кухне меня уже ждал завтрак – как всегда, мюсли и стакан сока. Так бабуля боролась с моими вредными привычками. Сама она говорила, что таким образом пытается продлить мне жизнь.

– Ребенок, давай быстрее. Мне через час уже надо быть на работе. Если ты не поторопишься, то в редакцию отправишься на своих двоих.

Я оценила такт бабули. Дело в том, что позавчера я так торопилась на очередное свидание, что немножко нарушила правила дорожного движения. Короче, я проигнорировала красный свет. Упс. Результатом стало помятое крыло. Ездить на такой уродине было просто невозможно, поэтому пришлось отвезти мою «малышку» в автомобильный салон красоты.

– Одну минуточку, и на Жизель Бундхен рядом со мной никто и не взглянет.

– Что за Бинуш?

– Бундхен, Ба, Бундхен. Ты отстала от жизни. Это невеста Ди Каприо, фотомодель.

– Ну, тогда, милая, сегодня кофе пьешь без молока. Твоим параметрам до модельных еще далеко.

Я оглядела себя в зеркало. Бабульчик явно преувеличивала. При росте 168 талия у меня была 59. Плюс еще округлая попка и высокая грудь. И пусть бабуля называет это культом тела, все равно, нагишом я бы смотрелась явно лучше Ковальчук, которую Вортко выбрал на главную роль в «Мастере и Маргарите». Ой, Рита же объявила тему «Маргарит» закрытой. Но я так. Про себя.

Честно говоря, я не понимаю, чего тогда все так озлились на эти фотки в журнале. Женское тело прекрасно. Если бы только не было вокруг тупоумных мужиков, которые думают, что если девушка на снимке обнажена, то она в жизни даст тебе за первым же углом. Хорошо, что мой лейтенант научил меня парочке приемов. Болезненных и унизительных. А то первое время отбоя не было от любителей «комиссарского тела». Только за одно этого урода редактора Ворошилова стоило бы навсегда лишить возможности плотских утех.

Ладно, мы еще посчитаемся. Вот наш журнал выйдет, раскрутится. Мы будем ходить на всякие модные тусовки, где много ценителей женской красоты. Пристрою своих лапушек…

– Бабульчик, а можно мне один круассанчик? Маленький такой…

– Ника, ты скоро перестанешь влезать во все свои умопомрачительные наряды.

– Ба… Ну мне много работать сегодня. Вон Розалинда наша звонила, видно, опять аврал и спасателям пора спешить. А если Чипу и Дейлу не дадут корочку сладкого хлебушка, они скукожатся и превратятся в страшных и злобных горгулий, каких мы, помнишь, видели в Париже на Нотр-Даме.

– А если «спасателей» накормить, то они точно превратятся в толстопузов. Давай, дорогая, допивай кофе и двигай булками.

– Фи, грандмер, что за выражения?

Наши препирательства снова прервал звонок мобильника. Это уже была сама Маргарита Лаппа. Видно, дело и впрямь серьезное.

– Ника, приезжай срочно ко мне. Девчонок взяли в заложницы. Сексуальные.

Голос у Риты сорвался, и она отключилась.

– Ба, я своим ходом. Буду поздно, не жди…

* * *

Я быстро напялила кроссовки (видимо, сегодня они больше подойдут «погоде») и выскочила на улицу. «А Розка тоже, блин, хороша, – раздраженно думала я, выбегая на еще только просыпающийся проспект. – Не могла сразу толком сказать, что у нас там не учебное, а самое настоящее ЧП». Поймать машину с моими данными не проблема, и через две минуты я уже летела по Каменноостровскому на шикарной «тойоте». Эх, будь я в другом настроении и, симпапулька-водитель разорился бы сегодня не только на бензин. Но именно сегодня, занятая невеселыми мыслями, а вернее, предположениями, я была способна только поддерживать легкий треп. Что такое могло случиться с моими лапушками, что они стали сексуальными рабынями? Видимо, очередной «гениальный» план главной Лаппы где-то дал маленькую трещинку. Хотя стоп, если мне звонили Розанчик и Марго, значит…

– Вот черт!!! Нет, молодой человек, это я не про вас. Вы очень даже ничего. А вот и моя редакция. Я работаю журналисткой. По-моему, это очень сексуально. Я вам что-то должна за проезд? Нет? А вы милый. Ну, увидимся, город маленький…

Надо признаться, этот прием срабатывал всегда. Платить за «такси» мне еще ни разу не приходилось. Максимальной платой, которую я однажды отдала за поездку с Петроградки в Кронштадт, был поцелуй.

* * *

В «офисе» творился дурдом. Причем, судя по всему, всю ночь. Мне даже стало обидно, что меня не позвали. Но потом я вспомнила, что телефон у меня вчера был отключен по поводу моего хорошего настроения после шашлычков. А тем временем Маруська бегала из угла в угол и все норовила позвонить в милицию, от чего ее тут же отговаривала Марго. Выглядело это так:

Маша: Ждать больше нельзя!

Рита: Что ты предлагаешь?

Маша: Надо позвонить в милицию.

Рита: Ага, и покаяться в похищении Розиного «бывшего». Тогда и девчонок не выручим, и сами…

Тут наш «предводитель» показывала четыре скрещенных пальца.

Так повторялось каждые три минуты. В четвертый раз я не выдержала:

– Вы хоть объясните, что происходит? Ритусик переключилась на меня:

– А, явилась, не запылилась. У нас тут беда, а до нее не дозвониться. Мужики у нее на первом месте, на подруг наплевать…

– Эй-эй-эй… Ты чего. Что случилась-то?

Маргоша выдохнула, а потом поведала мне о печальном исходе вчерашней операции. Блин, и тут я все пропустила! А ведь могла бы спасти девчонок. В том, что не Олю и Катю выбрал бы Марат, а именно меня, я не сомневалась. Но, может, еще не все потеряно. И он любит секс по утрам, а не по ночам?!

– Ну, хотите, я пойду туда и заменю девчонок? Розита, ты вроде бы говорила, что твой бывший ничего себе в постели?

Почему-то моя человеколюбивая идея вызвала бурю гневных отзывов и советов, из которых самым лестным был – думать не только… ну, вы поняли, каким местом. Такова судьба всех мудрых начинаний. Их душат ханжи и законники. Ну, не хотите, дело ваше. Думайте сами.

Короче, я немного надулась и ушла курить на балкон.

Обидок моих хватило на четыре затяжки, и я уже снова готова была включиться в процесс спасения невинности от порока, когда застала в комнате немую сцену. Посреди комнаты стояла… Катя, а рядом на коленях – Марго, и вы не поверите, я бы сама не поверила, если бы не увидела этого, как Марианна своего только что народившегося ребенка, она – плакала:

– Катька, Катенька, Катюшечка, прости нас! Ты же видела, что выхода у нас не было. Ты сама согласилась. Тьфу, что это я несу… Ты как? Ты вообще как? Не молчи, ты чего? У тебя ничего не болит? Ты как добралась, пешком, на машине? О, Боже, о чем это я? Ника, стул, быстро!

Это она уже, видимо, начала приходить в себя.