Его счастье (СИ) - Вэс Энжи

Саймон понимал, что не может сделать это. Еще слишком рано. Он должен остановиться, как бы ему не хотелось сделать ее своей. Саймон вновь поцеловал ее в губы и остановился. Оливия непонимающе посмотрела на него.

- Я должен уйти, милая. Еще не время, - прошептал он, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу.

- Не время для чего? – Ее голос был полон сожаления.

Саймон, промолчав, с трудом оторвался от нее и ушел прочь из комнаты. Он снова потерял голову, хотя не собирался заходить к ней, раздевать ее, целовать. Все это произошло, потому что он потерял рассудок, как тогда, на концерте. И тогда они попались в ловушку Лонгстри. Нет, он не должен терять самообладание, дабы не подставлять больше Оливию.

Глава 16

Саймон вышел как ошпаренный. Его плоть все еще набухала. Определенно, он не собирался лишать ее девственности до свадьбы прямо там. Он хотел, чтобы все прошло, как положено: после венчания и свадьбы. Нет никаких причин для спешки в близости. Ну, разве что они оба хотели друг друга. Оливия тоже хочет его, иначе бы она выгнала его с криками о домоганиях, швыряя по пути тяжелыми предметами. Это осознание подогревало его, как теплый солнечный луч. Может быть, она вообще не понимала, что происходило, как и многие невинные девушки до замужества. Еще одна мысль, которая остановила его: то, что Оливия может пожалеть об этом. Поэтому первым делом он должен быть уверен, что она хочет стать его женой. Меньше всего на утро мужчине хотелось бы увидеть разочарованные глаза женщины. И речь сейчас не только об интимном удовлетворении.

Благо, Саймону не нужно было идти далеко до своей комнаты, ибо она была напротив комнаты Оливии. Единственное, что их разделяло - небольшой темный коридор. Саймон желал, чтобы она была недалеко и чтобы в случае непредвиденных ситуаций он смог быстро оказаться рядом.

Дойдя до двери, он положил ладонь на ручку и застыл. Саймон обернулся на дверь Оливии. Наверное, сейчас она снимает свое платье, расплетает волосы и ложиться в холодную, никем не согретую постель… Он тряхнул головой, избавляясь от живых фантазий. Однако Саймон заметил какую-то тень рядом с ее дверью.

Он прижался спиной к углу, чтобы быть менее заметным. Знакомая тень мелькала под дверями Оливии. Человек крутился на месте. Нагнувшись, он заглянул под дверь и удостоверился, что свет в ее комнате погас. Фигура напомнила Саймону согнутую деревянную палку. Очевидно, это мог быть только один человек.

Саймон закипел. Какого черта он шныряет по его дому, как в своем, да еще заглядывает в комнаты гостей! Тем более с комнатой Оливии ему смертельно опасно находиться рядом. Сцепив за спиной сжатые от ярости кулаки, он тихими стопами подходил к нему. Его образ был хладнокровным и жестоким.

− Лорд Лонгстри?

Тот дернулся от испуга и выпрямился, увидев перед собой высокую темную фигуру.

− Надеюсь, вы будете достаточно любезны ответить, какими судьбами вас занесло в это крыло дома?

− Я искал выход, милорд.

«А он не растерялся!»

− На третьем этаже? – Саймон скептически поднял бровь.

«Ну очень остроумно».

Барон потер шею.

− Ну… никогда не знаешь, какие сюрпризы поджидают в доме пока еще уважаемого и влиятельного герцога.

Последнее напомнило о его манипуляциях. И теперь Саймон боялся только одного: как он утром будет объяснять размазанные останки барона в этом углу.

− Вы смеете приходить в мой дом и нагло угрожать мне какими-то нелепыми подозрениями, в которые никто не поверит? Мое слово против вашего ничего не стоит, Лонгстри. Вы это знаете лучше, чем кто-либо, – ответил он в лоб.

Неприятель противно пощелкал языком. Он достал из кармана какую-то вещицу, напоминающую по форме стрекозу, и поводил перед глазами Саймона. Это была заколка.

− Вас и леди Уотсон не было на концерте в одно и то же время. Также я стал свидетелем, как вы оба выходили из одной комнаты. И добавьте к этому еще заколку, оставленную в тот день на полу вашей возлюбленной. Мужчина может обойти скандал, как правило, ему ничего не грозит. Я переживаю за бедную леди Уотсон, − он состроил притворную гримасу, − которая попадет в водоворот разбирательств и сплетен, что обольет грязью ее репутацию. Лично я предпочитаю со стороны понаблюдать за этим и сделать ставку на то, что от нее откажется собственная семья. Разве вы, джентльмен, позволите своей пухленькой распутной леди пройти через такой ад? – Наглая ухмылка на его физиономии закрепила сказанное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Саймон почувствовал, как затылок обдало холодом. Такая улика (заколка) была серьезным доказательством и многое меняло. Но как он мог это упустить?! До этого можно было рассчитывать, что мерзавца никто не послушает, а сплетникам рот закрыть легче. Теперь же он не мог позволить, чтобы тот сказал хоть слово кому-либо. Дьявол! И во что он вовлек Оливию! Стоило ему один раз поддаться чувствам, как вдруг на грани оказалась судьба дорогого человека.

Саймон не выдержал нахальства и ударил его кулаком по лицу так сильно, что тот отлетел в угол. Валяясь на полу, барон достал платок из кармана и начал вытирать кровь, полившуюся из носа. Его взгляд был озлоблен и растерян. И пусть завтра он красуется разбитой губой. Саймону плевать! Скорее всего, он бы стерпел эти угрозы, если бы его оскорбления не перешли на Оливию. Саймон встряхнул пару раз битые костяшки.

− Значит так, Лонгстри, пусть ты приглашенный герцогиней гость, − тихая интонация наполнилась гневными нотками, − я прощаю все сказанное тобой здесь и сейчас. Я опущу даже то, что ты пытался мне угрожать в моем, черт побери, доме! Но, − с беспощадным взглядом он придвинулся к нему, отчего барон чуть не впечатался в стену, − если я увижу, как ты трешься около двери леди Уотсон, угрожаешь ей, говоришь с ней или хотя бы стоишь рядом, твоя жизнь на этом оборвется. Оставь ее. Ты знаешь, Лонгстри, что я не шучу. Забудь даже как дышать в ее сторону.

Лонгстри испугался напора Саймона. Вероятно, он не ожидал от неизменно холодного и сдержанного герцога такой буйной реакции. Наверное, поэтому он так открыто вел с ним игру, дергая струны. Чертов гад! Саймон итак слишком долго ждал этого момента. Он понимал, что если вовремя не указать крысе свое место, она вскоре сядет за стол с хозяином.

Барон скользнул вверх по стене и понесся вниз по лестнице.

Он остановился на лестничной площадке и сказал:

− Сроку вам три дня, ваша светлость! – и скрылся в тени второго этажа.

Такие люди, как Лонгстри, не забывают обид. Особенно он запомнит в деталях все то, что произошло здесь сегодня. Но Саймон ни капли не жалел о своих действиях, потому что считал это лишь малой частью того, что барон заслуживал.

Он только взглянул на дверь, за которой находилась Оливия. «Оливия» − шепотом слетело с губ ее имя. Он приложил ладонь к поверхности. Пусть спит спокойно, а Саймон будет хранить ее сон. Да, он будет беречь ее, несмотря на ее раздражение или даже ненависть к нему, потому что он держал ее в неведении. Каждый раз она открыто злилась, либо следовали упрекающие взгляды. Румянец подступал к ее лицу, и каждый раз она была превосходна.

В такие секунды, как эта, в памяти вырисовывались черты забытых лет их детства. Когда Саймон ненарочно выводил из себя маленькую девочку, слегка подшучивая над ней.

− Саймон, дорогой! – окрикнули его.

По лестнице поднимались его мать и леди Уоррен под руку, будто старые подруги. Это его удивило.

− Что ты тут делаешь один?

Саймон краем глаза заметил на полу пару темных капель свежей крови. Он враз наступил на них.

− Я как раз собирался идти в постель, миледи, − сухо ответил он.

Хитрые глаза герцогини говорили о том, что сейчас последуют неизбежные попытки сватовства с леди Уоррен. Она метнула недобрый взгляд на дверь Оливии.

− Мы с Шарлоттой тоже поднимались в свои комнаты, и по дороге я ей устроила небольшую экскурсию, как ты в детстве бегал по дому и озорничал. − От обеих прозвучал звонкий смех. – Однажды на этих перилах…