Любовь, морковь, свекровь - Наталья Александрова

– На ка…кое вчерашнее дело? – дрожащим голосом переспросил Анатолий.

– Известное дело – на какое! У большого человека «мерс» угнал да потом на нем в аварию влез…

– «Мерс»? – Анатолий окончательно растерялся.

– Ну, не «Запорожец» же! – Демьян наклонился над дрожащим шофером и принялся сверлить его взглядом. – Большие люди на «Запорожцах» не раскатывают! Колись, гнида, конкретно, кто тебя на это дело подписал!

– Разве же это большого человека машина? Я его видал, на серьезного никак не тянет…

– Такого большого, что ты у него в ногах валяться будешь и прощения просить!

– Да ладно, Демка, – прервал брата Касьян, вставляя вилку паяльника в розетку, – Чего ты с ним разговариваешь? Давай работать. Вроде паяльник у меня в порядке…

– Не надо! – завопил Анатолий. – Все расскажу! Это все она, Зенитка, сволочь старая!

– Зенитка? – удивленно переспросил Демьян. – Какая еще зенитка? Которая по самолетам стреляет?

– Кличка у нее такая, – торопливо говорил Анатолий, – потому что за «Зенит» болеет… старая уже баба, а крутая…

– Я вот тоже за «Зенит» болею, – строго проговорил Демьян, – а у больших людей машины не ворую!

– Погоди, Демка. – Касьян плюнул на палец и поднес его к жалу паяльника. – Вроде уже нагрелся… шипит, зараза! Сейчас он нам все выложит! А то гонит пургу какую-то, на старуху хочет свалить…

– Да это такая старуха, что с ней лучше на узкой дорожке не сталкиваться! – Анатолий не сводил глаз с быстро краснеющего паяльника. – Она любому матерому авторитету сто очков вперед даст! Я еще когда дальнобойщиком гонял, с ней познакомился. Она в Сибири паленой водкой торговала, так все знали: если кто ей только слово поперек скажет – считай, нет человека! Раз – и в Енисей, а там уже рыбы дело доделают, и никаких концов!

– Что ты его сказки слушаешь! – Касьян помахал в воздухе паяльником и шагнул к Анатолию. – Ишь, чего наболтал! Старухой какой-то нас пугает… зачем этой старухе чужой «мерс» понадобился?

– Братки, честное слово – не вру! Вот те крест! Ей этот «мерс» без надобности был, ей он только для дела, на полчаса, чтобы с «пятеркой» столкнуться…

– Ну, уж совсем заврался! «Пятера» уж вовсе никому не нужна! Нет, не хочешь ты по-хорошему…

– Хочу, хочу! – Анатолий ползал на коленях, умоляюще заглядывая в глаза братьям. – Им не «пятера» была нужна…

– Ну вот, то «пятера», то не «пятера»… совсем ты, мужик, заврался! Ну да ничего, мы тебя правду говорить научим!

– Не «пятера» им была нужна, а девка, что в этой «пятере» сидела! Я только ее машину подрезал да в борт легонько ударил, а уж они сами девчонку перенесли, а потом из «мерса» в другую машину, и уехали… а мне Зенитка велела от «мерса» избавиться…

– Ну-ка, с этого места еще раз и помедленнее! – послышался за спиной у Анатолия негромкий голос. Он испуганно оглянулся и увидел, как из-за его «десятки» вышел мужчина лет тридцати пяти, приятной, но незапоминающейся наружности. – Куда они эту девушку увезли? – спросил незнакомец, сверля Анатолия взглядом. – Ту, которая в «пятерке» сидела?

– Не знаю. – Анатолий, никогда не отличавшийся религиозностью, истово перекрестился. – Вот те крест, не знаю!

– Шеф, сейчас я его паяльничком подживлю, мигом все расскажет! – хриплым басом предложил Касьян, приближаясь к Анатолию и угрожающе размахивая паяльником. – Не таким языки развязывали!

– Паяльником? – задумчиво проговорил Маркиз. – Можно и паяльником… а я вот подумал, что неплохо харизмой поработать…

Незнакомое слово еще больше напугало бывшего дальнобойщика. Он упал на колени и пополз к незнакомцу, причитая:

– Не надо! Не надо эту… харизму! И паяльник не надо! Все, что знаю, все расскажу! Ничего не утаю! Честное-благородное!

– Ну, насчет благородного – это ты привираешь! – усмехнулся Маркиз. – С благородством у тебя напряженно! То есть просто совсем никак!

– Только где Зенитка живет, я правда не знаю! – страдальческим тоном добавил Анатолий.

– А как же ты с ней связывался? – недоверчиво спросил Маркиз, отступив от подползающего шофера и брезгливо поморщившись.

– Она сама мне звонила, – ответил Анатолий, – сама звонила и говорила, что нужно делать…

– Допустим, что ты не врешь, – с сомнением произнес Маркиз, – единственный раз в жизни, в порядке исключения. Но пользы от тебя все равно никакой, значит, возникает вопрос, который уже задавали ребята, – что с тобой делать?

– В топку его! – выпалил Касьян. – Тут котельная рядом, топка газовая, хорошая, так и полыхает! В пять минут сгорит, и никаких проблем! Даже хорошо – экономия топлива!

– В топку, говоришь? – повторил Маркиз. – Можно, конечно, и в топку, только окружающую среду жалко. Если такого подонка в топке сжечь – это какое же загрязнение воздуха будет!

– Ну, тогда можно распилить, – не моргнув глазом, согласился Касьян. – Кровищи, правда, много будет… но зато насчет окружающей среды – полный порядок!

– Не надо! – взвизгнул Анатолий, как будто его уже и вправду распиливали на куски. – Я вам принесу пользу! Я вспомню! Все, что видел, все вспомню!

– Да, может, тебе и вспоминать-то нечего! Сам же говоришь – Зенитка тебе звонила…

– Ну да, звонила, а когда встречу назначала – так все в северном конце города, поближе к Выборгскому шоссе… а вот еще один раз, помню, она в моей машине ехала и велела около переезда притормозить. Там тетки рассаду цветочную продавали, так она у них горшок купила с петунией, такая, что вниз свисает. Ее на фонари и на балконы вешают…

– Ампельная, – подсказал Маркиз.

– Во-во, и она так сказала! «Повешу, – говорит, – над входом в дом, любимые мои цвета…»

– Любимые цвета? – переспросил Маркиз.

– Ну да, – кивнул Анатолий, – цвета «Зенита», синий и белый… синие цветочки с белыми краями…

– Не густо… – протянул Леня, переглядываясь с Уклейкиными. – Может, все же харизму?

– Или паяльник, – Касьян плотоядно облизнулся.

– Больше ничего не помню… – тяжело вздохнул Анатолий. – Хоть режьте…

– Это как раз запросто, – Касьян выразительно переглянулся с братом.

– Допустим, про Зенитку ты и правда больше ничего не помнишь. – Маркиз склонил голову к плечу. – А про эти часики что ты мне можешь рассказать? Только такое, чего я сам не знаю! Откуда ты про них разнюхал?

– Давно дело было, – торопливо проговорил Анатолий. – Это когда я еще в Сибири фуры гонял… дороги длинные, страшные, безлюдные… а если и увидишь человека, так скорее мимо проезжаешь, а то на такого злодея нарваться можно! Вот раз еду я, дело уже к вечеру, а тут на дороге тело лежит. Молодой парень, лицо все в крови. Я сдуру-то и притормозил. Тут же из кустов мужик выскочил, страшный такой, весь в шрамах да наколках, к машине моей подбежал, и заточка у него в руке! И тот, что на дороге лежал, тоже вскочил. Жив оказался, а кровью только для вида лицо перемазал. Я хотел газануть, а этот-то, что в наколках, в кабину просунулся, заточку мне к шее прижал и говорит:

– Хочешь живым остаться – довезешь нас до железной дороги! Там мы тебя отпустим…

Ясно – беглые, с зоны ушли. Не очень я ему поверил, что живым оставят, но выхода не было. Посадил их в кабину и поехал. До железной-то дороги километров восемьсот, а ночь уже темная, и дорога такая, что того и гляди в овраг сверзишься. Пришлось остановиться, развели костер, прилегли. Я сделал вид, что сплю, а какой уж тут сон, только глаза прищурил и слежу за беглыми сквозь щелочку: а ну как решат меня прямо тут пришить! На всякий случай тихонько булыжник потяжелее под руку положил.

А зэки тоже не спят, между собой переговариваются. Тот, что в шрамах да наколках, к молодому все пристает: расскажи да расскажи про теткино сокровище!

Тот все отнекивался: я, говорит, тебе расскажу, а ты меня тут и кончишь! Я живой тебе буду ни к чему! Вот когда до места доберемся, до самого Питера, тогда я тебе все выложу!

А старший страшно так на него посмотрел, заточку достал и говорит:

– Вот если не расскажешь, тогда точно замочу! Выкладывай сейчас же все, что знаешь!

Тот сперва упирался, а потом видит – так и так помирать, все и выложил. Кишка у него тонка оказалась. Рассказал, что зовут его тетку Анна Николаевна Сычева, что сокровище у нее спрятано в тайнике под изразцами… может, еще что рассказал бы, да старший, уголовник тот, ткнул его в горло заточкой и говорит:

– Правильно ты сказал: живой ты мне ни к чему, только лишняя обуза. Вдвоем мы отсюда не выберемся. А я, так и быть, тетку твою отыщу и привет ей от тебя передам! – и похабно так рассмеялся.

Ну, а я-то думаю – если он товарища своего запросто так пришил, так насчет меня и вовсе не задумается! Ему человека убить – как комара прихлопнуть! Значит, надо мне быстрее решаться, или сейчас, или никогда. Пока уголовник этот на дружка своего умирающего смотрел, я тихонько приподнялся, сзади к нему подобрался и тем булыжником по затылку его со всей силы приложил! Он и звука не издал, как куль с мукой, набок завалился. Я над ним наклонился, смотрю – а он уже и не дышит. А второй, молодой-то, еще жив был, на меня смотрел, будто сказать что-то хотел, да не мог. Но тоже скоро помер. Я их обоих в овражек скинул, валежника сверху набросал да поехал скорее оттуда. Хоть и страшная дорога, а там оставаться еще страшнее показалось. В общем, Сибирь большая, так никто их и не нашел…