Лотерейный билет № 9672 - Верн Жюль Габриэль

Они договорились встретиться назавтра к обеду, иначе говоря, между одиннадцатью и двенадцатью часами дня.

Дело в том, что Сильвиусу Хогу предстояло уладить кой-какие проблемы, обещавшие занять все утреннее время, и он должен был прийти за своими юными друзьями, как только все закончит. После чего они уже не расстанутся до самого тиража, который состоится в три часа пополудни.

Проснувшись, Жоэль тотчас поспешил к сестре. Она уже оделась и ждала его в своей комнате. Решив отвлечь сестру от тягостных мыслей, которые нынче должны были особенно печалить ее, он предложил прогуляться по городу. Гульда, в свою очередь, не желая огорчать брата, согласилась, и они побрели наугад по улицам.

Было воскресенье. В противоположность чинной тишине, типичной для северных городов по воскресным дням, когда гуляющих почти не видно, нынче на улицах царило необычное оживление. Их заполняли горожане, отказавшиеся сегодня от поездки в деревню, и деревенские жители, хлынувшие в столицу из окрестных селений. По местной железной дороге, обслуживающей район Христиании, пустили даже дополнительные поезда, столько любопытных и прямо заинтересованных лиц привлекла популярная в народе Школьная лотерея.

Вот отчего люди шли по улицам города целыми семьями, даже целыми деревнями, — все с тайной надеждой, что поездка их не окажется бесплодной. Подумать только! Ведь распродан был миллион билетов: сколько же славных людей могли выиграть хотя бы сто или двести марок и, благословляя судьбу, вернуться обратно в свои жалкие домишки или на бедные хутора!

Покинув гостиницу «Виктория», Жоэль и Гульда первым делом спустились к набережной, которая полукружием огибала восточную оконечность бухты. Здесь, у воды, народу было поменьше, люди теснились главным образом в кабачках, где пиво и водка, подаваемые полными кружками и не менее полными стаканами, освежали пересохшие от постоянной жажды глотки.

Пока брат с сестрой пробирались между лавками, грудами бочек и штабелями ящиков самого различного назначения, глаза их были прикованы к кораблям, стоящим у причала и на рейде. Наверняка какие-нибудь из них приписаны к бергенскому порту, куда «Викену» уже не суждено вернуться.

— Оле!.. Бедный мой Оле!.. — прошептала Гульда.

Жоэль поспешил увести сестру подальше от гавани, в верхние кварталы города. Но там, на улицах и на площадях, посреди оживленно толкующих групп людей, им пришлось выслушать немало слов, прямо их касающихся.

— Ну как же! — заявлял один из беседующих. — За этот номер девять тысяч шестьсот семьдесят два им ведь предложили целых десять тысяч марок!

— Десять тысяч? — восклицал другой. — А я слыхал, будто давали не меньше двадцати!

— А господин Вандербильд из Нью-Йорка дошел аж до тридцати!

— Господа Беринги из Лондона — до сорока!

— А господа Ротшильды из Парижа покупали за шестьдесят тысяч!

Читатели знают, насколько достоверны все эти преувеличения, столь охотно распространяемые толпой. Еще немного, и цена билета превзошла бы размеры главного выигрыша!

Но если авторы новостей не сходились в вопросе о предложенных Гульде суммах, то все они вполне единодушно оценивали козни ростовщика из Драммена.

— Ну и гнусный же мошенник Сандгоист! Как было не пожалеть таких славных людей!

— Да его уж давно знает весь Телемарк, это ведь не первая его проделка!

— Говорят, он выложил за билет кругленькую сумму, а покупателя-то на него и не нашлось.

— Верно! Никто не захотел с ним якшаться.

— И неудивительно! Билет был хорош, только пока им владела Гульда Хансен!

— Ясное дело! В лапах Сандгоиста он и гроша ломаного не стоит!

— Так ему и надо! Пускай потеряет те пятнадцать тысяч, что выложил за него!

— А вдруг этому негодяю достанется главный выигрыш!

— Ему-то!.. Ну уж вы скажете!

— Такое было бы совсем несправедливо! Во всяком случае, пусть поостережется соваться нам на глаза!

— Верно, уж мы его встретим по-свойски!

Вот каково было всеобщее мнение о Сандгоисте. Впрочем, по этой ли, по другой ли причине, ростовщик как будто не намеревался приезжать на розыгрыш лотереи: мы уже знаем, что накануне он еще находился у себя дома, в Драммене.

Гульда пришла в крайнее замешательство, она тяжело опиралась на руку брата, который старался побыстрее миновать беседующих и не вслушиваться в их речи; оба вдруг испугались, что многочисленные доброжелатели из толпы узнают их и, чего доброго, вздумают приветствовать.

Они питали смутную надежду повстречать где-нибудь на улице Сильвиуса Хога. Но этого не случилось. Однако по нескольким замечаниям, оброненным в толпе на площади, они поняли, что о возвращении профессора в Христианию уже стало известно. С утра его видели шагающим по городу с озабоченным видом человека, у которого нет ни минуты свободной ни для расспросов, ни для ответов; путь его лежал то в сторону порта, то в Министерство морского флота.

Конечно, Жоэлю достаточно было спросить у любого прохожего, где живет профессор Сильвиус Хог, и ему тотчас поспешили бы указать его дом или даже проводили бы. Но он побоялся проявить назойливость и, поскольку встреча их была назначена в гостинице, решил вернуться именно туда.

Да и Гульда в половине одиннадцатого попросила брата о том же. Она чувствовала себя усталой и разбитой, к тому же пересуды толпы, где то и дело звучало ее имя, сильно расстроили ее.

Вернувшись в «Викторию», она тотчас поднялась в свою комнату, чтобы дождаться там прихода Сильвиуса Хога.

Что же касается Жоэля, то он остался в вестибюле гостиницы. Зайдя в читальный салон, он машинально принялся перелистывать газеты Христиании.

Вдруг лицо его покрылось бледностью, взгляд помутился и газета выпала из рук.

В «Morgen Blad», среди новостей с моря, он прочел следующее сообщение, поступившее с Ньюфаундленда:

«Сторожевой корабль «Телеграф», прибыв в предполагаемый район кораблекрушения шхуны «Викен», не обнаружил там никаких следов бедствия. Поиски на Гренландском побережье также не дали никаких результатов. Следовательно, можно утверждать с полной уверенностью, что ни одному члену экипажа «Викена» спастись не удалось».

Глава XVIII

— Здравствуйте, господин Бенетт! Мне всегда приятно пожать вам руку, когда представляется такой случай!

— А для меня это всегда почетно, господин Хог!

— Приятно, почетно, почетно, приятно… что ж, одно стоит другого, не правда ли? — весело отвечал профессор.

— Я вижу, ваше путешествие по Норвегии завершилось благополучно?

— Оно еще не завершено, оно лишь окончено в нынешнем году, вот так-то, господин Бенетт.

— Ну что ж, господин Хог, расскажите мне о тех славных людях, с которыми вы свели знакомство в Даале.

— Они и в самом деле славные, славные и мужественные, и то и другое.

— Судя по тому, что пишут в газетах, они достойны всяческого сожаления.

— Это правда. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы несчастья столь упорно преследовали одну и ту же семью.

— Да, вы правы, господин Хог. Сперва эта беда с «Викеном», потом дело с мошенником Сандгоистом.

— Вот именно, с гнусным мошенником, господин Бенетт.

— В конечном счете Гульда Хансен поступила правильно, обменяв свой билет на закладную под дом.

— Вы находите? А почему вы так думаете, господин Бенетт?

— Ну как же — получить пятнадцать тысяч марок за почти несбыточный шанс…

— Ах, вы рассуждаете как практичный человек и негоциант! — возразил профессор. — Но можно ведь взглянуть на эту сделку и с другой стороны, а именно, со стороны сентиментальной, а чувства не поддаются трезвому расчету.

— Разумеется, господин Хог, но позвольте мне заметить, что ваша протеже, вероятно, получила за свои чувства сполна!

— Откуда вы знаете?

— Да вы прикиньте сами! Что представлял из себя этот билет? Один шанс на выигрыш из миллиона.

— Вы правы, это очень мало, это ничтожно мало!