Самый темный соблазн - Джена Шоуолтер

– Госссподин? – Демоница провела по очень тонким губам раздвоенным языком.

– Я не возьму тебя здесь. – Или где-нибудь ещё. Бац, бац. Проклятье. Его демону требуется угомониться. – Поэтому, соорудите мне палатку. – Бац. – Все вы. – Бац. И, чёрт возьми, с его теперешней удачей, возможно, ему не придётся ждать завершения строительства. Может, женщины настолько будут заняты возведением палатки, что Кейн сможет топая, крича и свистя убраться из пещеры, а они и не заметят.

– Палатка? – Спросила демоница, находясь в явном замешательстве.

– Да. Я хочу палатку. Сооруди её сейчас, а позже у тебя появится возможность иметь детей. – С кем-нибудь другим.

Бац! Бац!

Большинство миньонов бросилось врассыпную, чтобы собрать необходимые материалы, сталкиваясь друг с другом по пути, но несколько демониц остались, пристально за ним наблюдая.

Говоря, несколько, Кейн имел в виду чуть более ста. Он вздохнул. Значит, при побеге он не будет топать, кричать или свистеть.

Кейн хотел бы больше походить на Париса. Хотел иметь возможность забраться с ним в постель и выбраться оттуда, оставаясь эмоционально отдалённым и равнодушным к последствиям.

Естественно, тогда он тоже стал бы наркоманом, одержимым поиском женщины, которая пыталась бы его убить, но на данный момент, наркотики и одержимость казались приятной сменой образа жизни. И проклятье, когда Кейн вернётся домой, он собирается безжалостно дразнить его драгоценным семенем, его нуждающимися девочками из гарема, и отказом оплодотворить их клумбы петуний.

"Вытащите меня, парни." По крайней мере, он будет дом.

Дом... Слово эхом раздалось в его голове, и через Кейна прокатилась волна предчувствия.

Из-за скрутившей его боли он понял, что-то должно произойти. Что-то страшное должно было случиться. Катастрофа... Трагедия в самом худшем виде... в крепости в Будапеште, где жили все Повелители и их жёны. В его крепости. Демон Кейна знал это, чувствовал, как и он сам.

Кейн вскочил на ноги и бросился к выходу, не замедляясь, даже когда несколько самок прицепились к нему, пытаясь удержать на месте.

Глава 13

Виола шла следом за великолепным воином, которого звали Мэддокс. Он нёс свою беременную жену, Эшлин, вверх по лестнице, мимо портретов его обнажённых друзей, увешанных разноцветными лентами и плюшевыми медвежатами.

Уже в четвёртый раз кто-то из жителей Будапешта отправлял Виолу прочь к кому-нибудь другому, и она не могла понять, почему никто не хотел проводить с ней время.

Люциен отправил её к Аньи, которую Виола встретила ещё много веков назад в Тартаре. Они были сокамерницами. И естественно, Анья всегда испытывала к ней ревность.

А разве кто-то её не испытывал? Ранее днём низшая богиня сделала вид, что не узнала её, но Виола распознала в этом ложь. Мольбу услышать всё о роскошной жизни Виолы.

Час спустя Анья отдала её на попечение Рейесу и Даники. Виола до сих пор ломала голову над напутствием Аньи парочке.

– Вот вы где. Заберите её. Пожалуйста. Рейес, тебе не придётся резать себя, чтобы порадовать своего демона, по крайней мере, год.

Как будто Виола должна была доставлять радость получающему удовольствие от боли демону Рейеса? Он был одержим демоном Боли, и все же Виола была совершенна... идеальна, лишь своим присутствием и речью дарила окружающим радость. Она – подлинный кладезь блестящих, бесценных жемчужин мудрости, с обострённым чувством моды и способностью к дизайну интерьеров.

Говоря об этих маленьких жизненных навыках... Виола уже решила, что может найти им здесь отличное применение. Отныне она будет подбирать одежду каждому здесь живущему, а также поработает над интерьером и экстерьером особняка. И она не собиралась взимать у них за это плату... больше, чем несколько сотен тысяч.

Её глаза наполнились слезами, а дрожащая рука легла на сердце. Виола была такой безвозмездно жертвующей.

В своё время, несколько столетий назад, она сотворила кое-что не столь благородное и закружилась в водовороте стыда, но Виола не могла вспомнить, что именно она сделала.

И никогда не вспомнит. Её демон уберегал Виолу от негативных воспоминаний, скрывая их; делал всё, что угодно, чтобы продолжить её роман с самой собой. Как будто этому когда-нибудь мог придти конец.

Так о чём это мы? Через час их разговора, Рейес вручил Виолу на попечение ангела Аэрона – Оливии. А спустя пятнадцать минут после этого, Оливия сладким голоском предположила, что Виола не должна отказывать Мэддоксу в удовольствии от своего общества.

Пять "славных" (для него) минут спустя, Мэддокс потопал прочь, бормоча что-то о том, что ему необходимо найти свою жену, и Виола, если так настаивает, может присоединиться к ним. И вот они направлялись в спальню Мэддокса и Эшлин.

– Уверена, что на скорую руку могу соорудить что-то типа механического кресла, которое будет возить твою жену повсюду, – предложила Виола воину.

Мэддокс был без футболки, и малиновая татуировка бабочки – метка его демона – растянувшаяся через лопатки, казалось, нахмурилась.

– Как ты, вероятно, догадался, я неплохо управляюсь с инструментами, а твоя спина, наверное, напрягается от большого веса Эшлин.

Эшлин прикрыла рот одной рукой, чтобы подавить смешок, но вот другой рукой не удалось прикрыть рот Мэддокса, чтобы подавить его рычание.

– Она лёгкая, как перышко, – прорычал он. – Мне нравится нести её. Я люблю прижимать её к себе.

– Ладно, но это губительно для твоей спины. И через несколько лет тебе, вероятно, потребуется пластина. – О, да, татуировка, несомненно, хмурилась. Между крыльями появилось грубое, скелетообразное лицо, из крошечного рта появились клыки. Кончики крыльев заострились в виде кинжалов, направленных в сторону Виолы.

Круто, но не идет, ни в какое сравнение с ней. Передняя часть бабочки Виолы простиралась по её груди, животу и ногам; тыльная же часть – по плечам, бёдрам и икрам. Всё тело оплетало кружево, которое мерцало сиянием измельчённых розовых бриллиантов.

Медового цвета глаза Эшлин встретились с глазами Виолы над мускулистым плечом Мэддокса.

– Он не пытается от тебя избавиться...

– Нет, пытаюсь, – запротестовал Мэддокс.

– ...он просто капризный, – закончила Эшлин.

Виола нахмурилась, пытаясь понять, как слабую, запутавшуюся беременную женщину могла посетить столь глупая мысль. Избавиться от неё? Я вас умоляю. Мужчины, женщины и дети, смертные и бессмертные, сражались за то, чтобы удержать её рядом с собой.

– Не забивай свою маленькую хорошенькую головку волнениями обо мне, – сказала Виола. Не это ли говорят люди друг другу, чтобы доказать, что не оскорблены нелепыми мыслями? – Уверена, что он просто поражён моим великолепием.