А этот пусть живет... - Валерий Ефремов

Оба офицера явно пребывали в растерянности, однако если на лице Митина гуляла идиотская, но одновременно счастливая улыбка, то Фомичев, казалось, готов был сквозь землю провалиться.

— Я, Александра Васильевна… У меня к вам возникло еще несколько вопросов, — промямлил оперативник. Его мучительное душевное смятение, похоже, неожиданным образом разрешилось. Во всяком случае, шанс побыть наедине с Александрой Ликиной у него появился.

— Хорошо, товарищ старший лейтенант, я к вашим услугам, — легко согласилась она. — Тогда не будем откладывать интервью, пройдем ко мне?

Фомичев, до этого момента молча топтавшийся на месте, также молча двинулся куда-то вдоль дома.

Хотя Ликина не удостоила его даже взгляда, у Кости, как у любого влюбленного мужчины, остро чувствующего состояние души обожаемой женщины, возникло подозрение, что эти двое — люди, друг другу не чужие.

Он не стал терзаться сомнениями и со свойственной ему простотой осведомился:

— Вы его знаете?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — улыбнулась Саша.

— Зовите меня просто Костя.

— Хорошо, Костя. А вот этого молодого человека зовут Филипп. Он — мой старый обожатель и воздыхатель. Когда-то, — легкая тень легла на ее прекрасное чело, — Филипп не пропускал ни одного моего спектакля. И все время приходил с большим букетом белых роз. — Глаза ее приобрели мечтательное выражение. — Впрочем, это мне теперь так кажется, — тут же осадила она сама себя. — Ну, что же мы стоим на улице? Идемте ко мне!

— Но вы ведь куда-то направились?

— Ерунда! Всего лишь решила пройтись по магазинам.

— Не хотелось бы вмешиваться в ваши планы… — Костя вдруг испугался очень смешной вещи: остаться с Сашей Ликиной наедине, хотя в последние часы только и стремился к этому. Но теперь ему казалось, что он к такому испытанию пока не готов. — У меня, собственно, к вам всего лишь один вопрос…

— Я вас слушаю, Костя. — Она вновь ослепительно улыбнулась.

— Не могу ли я… в общем, составить вам компанию на сегодняшний вечер? — сказал Митин и сам удивился собственной наглости.

А Ликина, видимо, ничуть вопросу не удивилась. Скорее, она удивилась бы другому — если бы такого рода предложение не прозвучало, подумал Митин, ведь Саша наверняка слышала нечто подобное не один десяток раз.

Она быстро стерла улыбку с лица и перешла на вполне деловой тон:

— Где и когда?

— Ну, допустим… в ресторане «Южный вечер», часиков в восемь…

Он все-таки не решился напроситься на встречу в домашних условиях. Ему это показалось слишком уж большим счастьем. Настолько большим, что такого в природе и не бывает. А раз не бывает, значит, и думать об этом не стоит.

— Знаешь, Костя. — Она перешла на «ты», и сердце старшего оперуполномоченного запело! — Давай я позвоню тебе домой. Скажем, через час. Мне еще кое-что уточнить надо.

Дома он мобилизовал всю свою наличность и пришел к выводу, что имевшейся тысячи рублей должно на скромный ужин хватить. Потом принял душ. Подготовил к выходу в свет единственный в гардеробе костюм-двойку и стал ждать звонка.

И он не заставил себя долго ждать.

— Алло! — с придыханием произнес он.

— Это Константин Алексеич? — осведомился грубый мужской голос.

— Да…

— Гоша вас беспокоит, гражданин начальник! Вы мне тут свой телефончик, уходя, оставили. Вот я и решил поинтересоваться, не нужны ли мои услуги?

— Нет, — глухо произнес Митин, едва не застонав.

— Как знаете… Но я всегда в полной боеготовности! Звоните, если что…

— Ладно, ладно…

Костя положил трубку и принялся ходить из угла в угол, но долго мучиться ему не пришлось: телефон зазвонил снова.

— Я слушаю, — сказал Костя уже с несколько меньшим энтузиазмом.

— Клим Евгеньевич приветствует вас, своего коллегу!

— Что вам надо? — достаточно сухо спросил старший лейтенант.

— Вы сказали, чтобы я позвонил вам по интересующему вас делу, если что-то вспомню…

— Ну?..

— Так вот, я вспомнил!

— Что именно?

— Я вспомнил еще одну частушку. Из цикла «Из жизни сеньоров»:

Девки Хуан-КарлосаЛюбят из-за фаллоса.Мне ж, чем с фаллосом Хуан,Лучше с х…, да Иван.

— Ну у вас, блин, и память, — буркнул Костя, положив трубку.

Когда телефон зазвонил в третий раз, старший лейтенант взял трубку уже с нехорошим предчувствием.

И оно не обмануло его. Звонил Курский:

— Что нового, Костя?

— Тебе отчет нужен? Пожалуйста. Ни хулиган Куравлев, ни еврей Маркиш не знают ни Козлова, ни покойника и никогда их не видели.

— А что из себя представляют эти фигуранты?

— Куравлев — профессиональный выбивала долгов, Маркиш — изобретатель машины для раскрытия преступлений.

— Ты этого Маркиша, конечно, попросил показать свою машину в действии?

— Ну… не мог упустить такой случай…

— И для этого тебе пришлось показать свое досье по делу? Так?

— Да… — растерянно отозвался Митин.

— Похоже, именно этого он от тебя и добивался, — заключил Курский.

— Черт побери!..

— Возможно, придется заняться твоим Маркишем вплотную…

— Да… Ну и дела, А у тебя что? — поспешил перевести разговор на другой объект старший лейтенант.

— Ты знаешь, что у нас завтра в семь утра стрельбы?

— Передали…

— Там я тебе обо всем и расскажу. А сегодня вечером мне еще работенка предстоит, проверить надо одну версию.

— Я тоже сегодня вечером работаю, — не остался в долгу Костя.

— То есть?.. — удивился лейтенант.

— Хочу еще раз допросить Александру Ликину. Подозрительная личность, скажу я тебе…

— И где же ты ее будешь допрашивать? В «Южном вечере», что ли? — ухмыльнулся Курский.

— Может быть… Жду от нее звонка…

— Ну тогда не буду занимать линию. Желаю успеха.

Митин разъединился, и вдруг на ум ему пришла совершенно чудовищная мысль. Это был как удар по голове тяжелым тупым предметом. У него будто все поплыло перед глазами, а потом белый свет исчез совсем, и осталась перед внутренним взором только одна, та самая кошмарная мысль, выписанная большими, прописными, буквами: САША ЛИКИНА НЕ ПОЗВОНИТ.

Да нет, такого не может быть!

Он рванулся в ванную, открыл кран с холодной водой и сунул под обжигающую струю голову.

Ф-фу… Отошло. Ну, все нормально. Придет же, однако, в голову такая чушь…

И снова раздался телефонный звонок.

— Костя? Я согласна. Приду, как договорились.

Ну вот, так и должно было быть.

8. Минское шоссе

Советник, увидев в проезжающем мимо, а потом притормозившем «Фольксвагене» Огонька, возрадовался было всей душой. У него, правда, сложились не слишком добрые отношения с телохранителем, поскольку тот являлся его прямым конкурентом в борьбе за влияние на Прохора. И тем не менее Окунь — не Канат. Он — балаковец, и хотя, конечно, способен на всякие пакости, но руку на братка из своей группировки не поднимет. По крайней мере без приказа Прохора.

Тем более странным выглядело его чрезвычайно агрессивное поведение, а иначе и не назовешь угрозу оружием. Тонированные стекла в «Мерседесе» были подняты, и Огонек не мог видеть, кто находится в салоне, но наверняка предполагал, хорошо зная машину Советника и ее номер, что он и сидит сейчас за рулем, а не какой-то там Чанг. Очень похоже, Огонек хочет задержать именно его, Окуня, который теперь получил удивительную возможность наблюдать со стороны за собственным захватом.

Но с чего это вдруг телохранитель Прохора так распетушился? Ответ нашелся быстро и был, по сути, единственным. Огонек по каким-то своим делам ездил в Арканово и встретил там Куцего, который и разболтал — в нарушение приказа бригадира, — что Финк взят Гангутом, о чем поставлен в известность Советник. Это понятно. Не совсем ясно только, рассказал ли Куцый о побеге кассира. Ведь он об этом как бы не знает! Ни Гангут, ни Окунь об исчезновении Финка ему не говорили.

Итак, Огонек подозревает, что кассир либо общак в руках Советника или тот знает об их местонахождении, но скрывает это. Что-то в таком роде телохранитель должен предполагать, иначе бы он не решился так нагло атаковать машину Окуня.

Ситуация на дороге между тем уже была близка к развязке. Поначалу казалось, что «Мерседес» легко уйдет от мини-вэна, но тут обе машины фактически воткнулись в ехавшие впереди автомобили, обойти их Чангу не имелось никакой возможности, и он оказался, как говорят спортивные комментаторы, «в коробочке».

Теперь «Фольксваген» и «Мерседес» вновь ехали бок о бок. Огонек продолжал размахивать пистолетом и кричать что-то, по-видимому, чрезвычайно грозное, но заглушаемое шумом моторов. Чанг внешне никак не реагировал на это и катил с прежней скоростью, почти вплотную к передней машине.