Расправь свои крылья - Айли Фриман

сползла вдоль спинки, и я распластался на спине, заложив руки за голову.

В следующий момент в меня прилетела подушка.

– Нет, нет и нет, – сказал Гедеон. – Никаких твоих подружек в нашем коллективе.

– Она мне не подружка. Мы договорились быть просто друзьями, – я поднялся с дивана и решительно встал напротив Гедеона.

– Не верю. Ты заморочишь ей голову, и уже завтра с утра она проснется в твоей постели. Ты не умеешь дружить с девушками, мне ли этого не знать!

– Нет, я не буду ее соблазнять. Мы просто друзья. Я всего лишь хочу помочь ей. Эта девушка – пламя, но ее огонь погасили. Если ты согласишься дать ей шанс, то она сможет стать свободной и вырваться из своей золотой клетки.

– Ден, нет, – снова произнес Гедеон. Ну вот что за упрямый баран? – Не хочу больше это обсуждать, ты просто слетел с катушек из-за этой девушки. Я тебя даже не узнаю.

– Да, я в первый раз в жизни пытаюсь сделать что-то стоящее для другого человека, а ты сразу выносишь приговор! – Я так разозлился, что у меня в голове начало что-то болезненно пульсировать. – Просто позволь ей завтра проявить себя, а вердикт будешь выносить после!

Гедеон молча смотрел на меня. Как же мне просто хотелось взять и врезать ему. Я сжал кулаки, весь полыхая от злости. Во мне настолько сильно вскипели боль и гнев, они рвались наружу, собираясь удушающим комком в горле. Я с рычанием отвернулся от него, пока действительно не начал колотить его. И тут мой взгляд упал на черный рояль, стоявший в углу комнаты у окна.

– Я зол, я очень зол. – Я еще раз посмотрел на Гедеона, а потом решительно направился к роялю.

Я сел на банкетку и резко распахнул крышку клавиатуры. Меня просто скручивало от злобы и беспомощности.

– Мне надо выпустить пар, – сказал я, чувствуя, как щеки полыхают жаром.

Гедеон молча пожал плечами и сел на диван, поглядывая на меня. Я был как готовая лопнуть струна. Мне нужно было срочно направить куда-то мою злую бурлящую энергию, и я не нашел способа лучше, чем направить ее в музыку.

Мои пальцы обрушились на клавиши с такой силой, словно я пытался разрушить рояль до основания. Гостиную заполнил шквал грохочущих, яростных звуков. Пронзительная громкая музыка эхом отражалась от стен. Я не знал, что играл, я просто импровизировал, вложив в каждое движение порцию своей лютой злости.

– Это слишком круто! – На звуки моей игры в гостиную прибежала Яна. Я на секунду встретился с ее восхищенным взглядом и продолжил играть, ускоряя ритм и всецело отдаваясь во власть музыки. С каждой нотой кровь во мне закипала только сильнее.

– Ты меня разозлил, Гедеон, – бросил я, продолжая играть. – У меня просто нет слов. Так что просто слушай, насколько я зол на тебя.

– Я слышу, – усмехнулся он.

Да он еще и смеется надо мной! Его усмешка только еще больше разозлила меня. Потому что мне было совсем не смешно.

– Ден, это очень страшная музыка, – заметила Яна.

– Это музыка злости, – уточнил я.

– Музыка злости, – повторил Гедеон словно зачарованный.

Яна рассеянно переводила взгляд то на мужа, то на меня, но надолго ее, видимо, не хватило.

– Ладно, разбирайтесь между собой сами, – с этими словами Яна быстро поцеловала Гедеона в щеку и ушла на второй этаж.

Продолжая все так же терзать рояль, я не заметил, как наш солист поднялся с дивана. По его лицу было видно, что звуки инструмента поглотили его.

– Значит, музыка злости, – повторил Гедеон, делая два шага к роялю.

Я смерил его испепеляющим взглядом.

– Добавь-ка аккорды Dm и F, – вдруг посоветовал Гедеон. – Они накинут еще больше злости и тревожности.

– Отстань, – проворчал я. – Я не придумываю музыку, я просто выражаю злость.

– Нет, ты придумываешь музыку, – улыбнулся Гедеон и вдруг положил телефон на поверхность рояля с включенным диктофоном. – Продолжай злиться, Ден. У тебя хорошо это получается.

– Да ты реально издеваешься? – я остановил игру и внимательно посмотрел на него.

– Покажи, как сильно ты зол на меня, и, может быть, я соглашусь пригласить твою подружку на прослушивание. – Я понял, что он откровенно надо мной потешался. – Если, конечно, завтра с утра она не проснется в твоей постели.

При этих словах мне самому захотелось рассмеяться.

– А ведь Макси действительно, как ни крути, проснется завтра в моей постели.

Как иронично. С учетом того, что она теперь жила в моей квартире, значит, проснется в моей постели.

– Ну вот, я был прав.

– Совсем не прав. – Я развернулся обратно к роялю и мои пальцы снова запорхали над клавишами, выдавая агрессивную мелодию. Этот разговор снова начинал выводить меня из себя.

Я прочувствовал всю страсть тяжелых аккордов, порывистый шквал звуков снова наполнил пространство комнаты. Рояль просто вибрировал от моей злости, и я – вместе с ним. Казалось, будто какой-то музыкальный монстр, созданный моей разгоряченной фантазией, вырывался из-под крышки инструмента. Я больше не мог контролировать себя, мажорные ноты, дополненные беспокойными трезвучиями, захлестывали меня с головой, рождаясь под моими пальцами. Я пытался облечь в музыку всю свою злость, закрыв глаза и полностью отдавшись этим тревожным чувствам, переполнявшим мою душу.

В какой-то момент в яростные звуки фортепиано ворвалось неистовое рычание электрогитары. Я открыл глаза и увидел Гедеона, который решил добавить какое-то дополнительное адово пламя в мою музыку. Я ошеломленно смотрел, как он сотрясал струны гитары прерывистыми звуками, напоминающими какие-то всхлипы. Затем я снова четко ударил по клавишам, пытаясь проиграть ту же мелодию, которую выдал в самом начале. Я нащупал этот безумный ритм, ухватил его за хвост и позволил ему зазвучать с новой силой и высокой интенсивностью. Мятежное напористое звучание электрогитары Гедеона сплеталось с моей сердитой мелодией. Мы вместе выплеснули мощный взрыв тонов, выражая этой музыкой чувство гнева, отчаяния и обиды. Наша музыка была настолько яростной, что могла убить самую нежную душу. Когда раздались грязные, искаженные зловещие гитарные риффы, я понял, что это кульминация нашей неожиданной композиции. Я добавил максимальное количество драматических звуков и затем резко убрал интенсивность, оставив резкое ощущение пустоты. Гитара тоже затихла, эмоционально выражая холодные чувства. Я трижды выдал последние ноты «ля» в разных октавах, завершая нашу «музыку злости» и посмотрел на Гедеона.

– Вы оба сумасшедшие! – раздался голос Яны. Она стояла в проеме двери и с улыбкой смотрела на нас. – Это было мощно. Что дальше? Мне уже звонить Савелию и Марку, чтобы они сейчас сюда приехали со всем оборудованием?

Я засмеялся, глядя на Яну.