Джэксон остается в России - Георгий Свиридов

Ответные броски Ульсара становились все грознее и грознее. Казалось, он не знал, что такое усталость. Джэксон был как туго сжатая пружина. Он выжидал. Чтобы не выдать своего волнения, он старался не встречаться взглядом с противником. Сидней следил за ногами Ульсара и по их положению правильно определял его действия. Вот негр перенес все тело на правую ногу. Сейчас он бросится в контратаку!

И в тот момент, когда после очередной атаки Сиднея Ульсар хладнокровно пошел в контратаку, в тот самый момент Джэксон сделал внезапный резкий шаг навстречу. Удар был так стремителен, что Ульсар не успел от него защититься. Подброшенный вверх грозной силой, он упал на канаты ринга и, цепляясь за них, сполз на помост.

В зале наступила гулкая тишина.

Судья взмахнул рукой:

– Раз…

Джэксон, не оглядываясь, пошел в дальний нейтральный угол.

– Три… Четыре…

Ульсар не шевелился.

– Шесть… Семь…

Негр открыл глаза. Попытался приподняться на руках, но ослабевшие руки не держали. Он снова упал.

При слове «аут!» Джэксон кинулся к поверженному противнику и хотел помочь ему подняться. Но Ульсар, с ненавистью взглянув на Сиднея, грубо оттолкнул его руку.

– Проклятые белые!..

Собрав остатки сил, Ульсар сам поднялся на ноги, перелез через канаты ринга и, шатаясь, пошел в раздевалку. Вслед ему неслись ругань, свист и улюлюканье балтиморцев, которые ставили на негра и теперь шумно выражали свое недовольство.

8

В тесной раздевалке Сиднея встретил Норисон.

– Прелестно, мальчик! Ты показал себя мастером!

– Я старался, мистер Норисон.

Джэксон устало опустился в кресло. Максуэлл поспешно расшнуровывал перчатки.

– Пальцы в порядке?

– В порядке, – Сидней размотал бинты и с удовольствием пошевелил вспотевшими пальцами.

– На, выпей, – тренер протянул стакан.

От кислоты во рту стало приятно. Лимонный сок действовал освежающе. Джэксон закрыл глаза. Черт возьми, за что его возненавидел этот негр? Что он ему сделал? Бокс есть бокс, и, даже проиграв, нужно оставаться джентльменом.

– Душ или ванну? – спросил тренер.

– Теплый дождик, Мики.

Максуэлл пошел настраивать душевую установку.

Норисон, потирая от удовольствия руки, прохаживался по комнате. Еще несколько таких поединков, и имя Джэксона будет стоить дорого. С улицы донесся какой-то шум. Норисон остановился у окна.

– Ого! Балтиморцы не прощают поражения.

Сидней кинулся к окну. В бледном свете уличных фонарей было видно, как несколько полисменов сдерживали разбушевавшихся балтиморцев. Смяв блюстителей порядка, толпа кинулась за человеком, который делал отчаянные попытки догнать уходящий трамвай.

У Джэксона екнуло сердце. Он узнал его:

– Это Ульсар! Надо помочь ему!

– Как же! Только сунься. Они убеждены, что негр продался.

– Но это же неправда!

– Пойди растолкуй им! За потерянные доллары они кому угодно голову оторвут. А уж негру…

Часть вторая

В погоне за долларами

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

После матча, выигранного в Балтиморе, последовали успехи в Ричмонде, Сент-Луисе, Харгфорде. Победы доставались Джэксону легко. Профессиональные боксеры, «зубры» и «волки» ринга, удивительно быстро смирялись перед его кулаками. Неужели их громкие титулы и длинные списки побед – только мифы и сказки? Может быть, кому-нибудь и приходила в голову такая мысль. Но Сидней так не думал. Он познал на себе их мастерство, ощущал силу и тяжесть их ударов, чувствовал их последние отчаянные усилия, когда они пытались сломить его натиск. Но сделать это им не удавалось.

Каждая новая победа окрыляла Сиднея, и он все больше верил в свою несокрушимость.

Каждая новая победа увеличивала боевой список боксера и приближала Сиднея к славе и благополучию. Однако бурный успех не кружил ему голову. Он по-прежнему оставался скромным и трудолюбивым. Он по-прежнему усиленно работал, упорно тренировался перед каждой очередной встречей на ринге.

Тренировался он на ферме Норисона. Ферма была расположена в одной из живописных долин штата Нью-Джерси, чудом сохранившей свою естественную прелесть в век наступления огня и железа. С трех сторон ее закрывали еще зеленые, поросшие густым лесом отроги гор. Лес спускался к самой реке, прозрачной и холодной. Сидней с первого же дня полюбил реку. Он никогда не видал такой кристальной чистоты воды, если не считать водопроводной, всегда отдававшей хлором. Когда мистер Джордж, управляющий фермы, сказал ему, что воду для питья следует брать не из реки, а в роднике, Сидней недоуменно поднял брови.

– А в реке разве не чистая?

– Чистая, но мы привыкли пить из родника. Она вкуснее.

Джэксону отвели небольшую комнату на втором этаже. Широкие окна и стеклянная дверь выходили на просторную веранду. Туда же выходила и дверь комнаты тренера. Обстановка спартанская: грубая деревянная кровать, поверх досок – плотный войлочный тюфяк, простыня и шерстяное одеяло, стол, стулья, шкаф для белья.

В саду был импровизирован небольшой спортивный зал. Канаты для лазания, шведская стенка и под тенью трех гигантских дубов – деревянный помост для тренировок. Мешок с песком и опилками висел неподалеку.

В обязанности Сиднея входили и кое-какие работы по хозяйству: доставка воды в питьевые баки и рубка дров. Дрова, как правило, заготовлялись с вечера, и Сидней ежедневно после тренировки час-полтора махал увесистым колуном. Иногда, прежде чем приступить к рубке, приходилось вместе с Максуэллом браться и за пилу.

Питался Сидней не в общей столовой, где ели все работники фермы, а отдельно, в гостиной на втором этаже. Кормили отлично: свежее мясо, птица, молочные продукты, овощи и фрукты. Повариха, толстая розовощекая Бесси – жена мистера Джорджа, стряпала отлично. Джэксон, привыкший к скромной пище, чувствовал себя на вершине блаженства.

– После такой еды силы сами растут во мне, – говорил он. – Я готов драться хоть с самим дьяволом!

Перед поездкой в Чикаго, где он должен был провести бой с одним из любимцев Севера, Сидней побывал дома. Грязные, запыленные улицы, толпы спешащих людей, чахлые деревца и воздух, отравленный химическим заводом, – все это произвело удручающее впечатление. Сердце Сида сжалось при мысли, что в этом квартале он мог бы, как все другие, провести всю жизнь.

Миссис Джэксон, обрадованная приездом сына, хлопотала на кухне и, пользуясь каждой свободной минутой, сообщала Сиднею новости: Рита ушла из мастерской Олт-Гайтмана и устроилась на курсы стенографисток. Иллай по-прежнему на заводе и по-прежнему отдает все время профсоюзам. Вздыхая, она жаловалась, что опасается за Иллая. Ему уже присылают письма с угрозами: если не угомонится, то «бдительные» не оставят его в покое.