Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

в сутолоке и скрыться.

Может, предупредить Серегу?

А если это розыгрыш?

Он обхохочется.

Такого Никита допустить не мог.

После долгих раздумий он все-таки решил пойти на встречу. На худой конец, выпьет пива.

А если всё-таки розыгрыш?

Ну и черт с ним.

Глава 24

В этой пивнушке он не был давно. За это время она успела преобразоваться в пивной павильон. Здесь стало опрятнее и чище. Но та же публика и те же столы, возле которых нужно было всё так же стоять, нивелировали эффект преобразований.

Никита с кружкой пива и порцией креветок встал у стола в углу, очень кстати освободившегося от компании из трех человек. Весь зал был у него как на ладони. Никита почувствовал себя в относительной безопасности. Во всяком случае его никто не пырнет ножом в спину и не замочит кастетом. И не станет же он здесь открывать пальбу из пистолета. Тем более, что судя по прежним убийствам, он не был стрелком.

Пиво оказалось вполне приличным. И креветки превосходили убогий размер, заплывавших сюда ранее.

К нему никто не спешил подойти.

Значит, это был розыгрыш одиночки-любителя, который, наверно, где-то поблизости втихомолку хихикает, глядя на него? Было половина первого, когда уборщица положила перед ним сложенный пополам лист бумаги.

— Просили вам передать, — сказала она.

На листе каракулями было написано «инфо в туалете возле складов под раковиной».

«Опять туалет, — подумал Никита. — Что за пристрастие к ним? — Он нагнал уборщицу у входа в служебное помещение.

— Кто просил передать?

Она повертела головой.

— Его здесь нет. Видно, ушел.

— Как он выглядел?

Уборщица окинула взглядом Никиту и равнодушно сказала:

— А вы для меня здесь все на одно лицо.

Туалет перечеркнул план действий Никиты. Но отступать было поздно.

Допив пиво, он вышел на улицу и направился к складам, находившимся в метрах пятидесяти от пивной. Туалет был между петлей, которую делал трамвай, отправляясь в обратный путь, и глухим забором, за которым начинались склады. Они протянулись на несколько сот метров и служили перевалочной базой для междугородных перевозок. Место было пустынное. Почти идеальное для преступления. Здесь не было даже проезжей дороги. Въезд на склады был с противоположной стороны.

Теперь уже Никита был виден как на ладони. Он шел к туалету, который едва просматривался за деревьями внутри трамвайной петли.

Он понимал — в любой момент в него могли выстрелить из-за ствола.

Этого не произошло.

Никита вошел в туалет. На него повеяло сыростью и прохладой. Справа были три кабинки с закрытыми дверями, слева, напротив них, три раковины. Над дальней из них висело зеркало. Никита пошел к ней, непроизвольно вобрав голову в плечи. Возле нее он присел на корточки, повернув голову так, чтобы видеть, если кто зайдет к нему со спины, — больше он подобной оплошности не допустит — и провел ладонью по низу раковины, надеясь найти там конверт, приклеенный скотчем.

Под раковиной ничего не оказалось.

Никита перешел к соседней раковине — и с тем же результатом.

Посмотрев с сомнением на третью раковину, он усмехнулся и после некоторых колебаний снова присел на корточки.

Под ней тоже ничего не было.

«Значит, всё-таки розыгрыш, — подумал он. — Хорошо, что он никому не рассказал о звонке».

Никита распрямился и пошел к выходу. В шаге от него он услышал, как у него за спиной скрипнула дверь. Оглянувшись, он увидел, что из кабинки напротив передней раковины вышел человек с обезображенным лицом. Никита невольно отвернулся и потянулся к ручке на двери.

Его спасли шапочка, интуиция и мгновенная реакция. Он успел уклониться, и удар получился вскользь. За ударом последовала подсечка, и Никита ударился головой о кафельный пол.

В глазах у него поплыло. Он сделал слабую попытку подняться, но руки согнулись в локтях, и он распластался на полу, тут же получив удар по затылку.

Прежде чем отключиться, он услышал шум борьбы и ненормативную лексику.

Глава 25

Они сидели на лавочке у трамвайной остановки. Арестованного увезли в автозаке.

— Архивариус, архивариус… — вздохнул Никита. — Кто бы мог подумать. Я с ним водку пил, а он мне погибель готовил. Но почему у него такая морда была?

— Маска Фантомаса, — сказал Сергей, сидевший рядом с ним.

— А Петро откуда взялся?

— Ко мне дозвонилась Настенька из твоего «Вестника» и рассказала о звонке и вашей договоренности встретиться в двенадцать. Пришлось Петро приставить к тебе с утра.

— Настенька, Настенька… — вздохнул Никита. — Откуда ты ее знаешь?

Он повернулся к Сергею.

— Познакомился у тебя на отходнике из редакции. Славная девушка. Кстати, как у тебя со Светой?

— Никак.

— Вот тебе на. А мы думали, у вас всё идет к браку.

— Я незавидный жених.

— То есть?

— Нет положения в обществе со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Разборчивая оказалась. Но ты не унывай.

— И не думаю, — улыбнулся Никита. — Я свободный художник. Любая клетка мне претит. А в холостой жизни большие возможности.

— Это сейчас ты так рассуждаешь. По молодости. Время придет, и все изменится.

— Когда изменится, тогда и думать буду.

Они замолчали. Каждый думал о своем.

Два дня назад, проезжая мимо управы, Никита видел, как в обеденный перерыв Светлана вышла под ручку с начальником административно-хозяйственного отдела. Они пошли в сторону отнюдь не дешевого коммерческого кафе, о чем-то оживленно болтая. На лице начальника была самодовольная улыбка, с лица Светланы не сходило выражение крайней заинтересованности в том, что она от него слышала. Это было уже похоже на свидание.

Начальник был вполне состоявшимся мужчиной около сорока лет. Никита не знал его имени-отчества, но знал, что он холост и в Управе имеет вес и авторитет. При его связях Светке грозил успешный карьерный взлет.

«Вот тебе и ступенька», — без чувства ревности и досады подумал Никита.

Оставалось только пожелать Светику успешно вспрыгнуть на нее, в чем сомневаться не приходилось.

— Неужели архивариус убил обоих? И Смагина, и Рогова, — сказал Никита, отмахнувшись от посторонних мыслей.

— А почему нет?

— На вид такой тщедушный.

— Ты, наверно, забыл — этот тщедушный чуть было тебя не порешил. Скажи спасибо Гребенке. Как ни крути, он тебя спас.

— Эта вечная моя расхлябанность и потеря концентрации, — поморщился Никита и провел ладонью по щеке с кровоточащей царапиной. Кровь с ладони он стер носовым платком. — Служба на границе, вроде как научила меня быть всегда настороженным и собранным. Но, как видно, это не в моем характере. Всё растерял на гражданке. А что касается Гребенки, схожу с ним в кабак. И тебя не забуду.

— Лады, — живо согласился Сергей.