Только для мертвых (СИ) - Гриньков Владимир Васильевич

Океан принял их ласково. Хельга пришла в совершеннейший восторг и резвилась, как расшалившийся ребенок. Ее визг, наверное, был слышен на весь остров. Воронцов сумел-таки ее изловить и вынес на берег. Хельга жмурилась и шептала:

– Ты видишь, какие краски? Мне, наверное, все это просто снится.

Нежный зеленоватый оттенок чистой океанской воды, сочная зелень окружающих пляж пальм, сверкающая между океаном и рощей ослепительно-белая полоска песка и над всем этим – синий шатер неба. Воронцов опустил Хельгу на теплый мягкий песок и обнял ее, лаская. Она замерла на несколько мгновений, потом горячо ответила на его ласки. Сейчас им было так хорошо, как никогда прежде. Хельга застонала, и Воронцов совершенно обезумел. Они оба пришли в беспамятство, и оба почти одновременно закричали – криком освобождения, не ограниченного никакими условностями. Страсть выплеснулась, отняв последние силы. Воронцов упал в теплый песок рядом с Хельгой. Они лежали в изнеможении, а ветер, налетающий с океана, ласково освежал их.

– Это рай, – пробормотал Воронцов. – Рай на земле. Мы были нищи и убоги, пока не узнали этого.

Хельга молча гладила его по груди и животу. Наверное, на слова у нее не осталось сил.

Они лежали так до тех пор, пока поднявшееся в зенит солнце не стало жгучим.

– Пора нам домой, – наконец подала голос Хельга. – Для первого раза достаточно.

Но расстаться с океаном было трудно. Они еще немного поплавали, держась рядышком, наконец не торопясь вернулись в дом.

– Продукты здесь у них так себе, – критиковала Хельга, изучая содержимое холодильника. – Полуфабрикаты. Все, конечно, съедобно, но вкусным не назовешь.

– Они позаботились о наших развлечениях, – засмеялся Воронцов. – Чтобы мы поменьше времени уделяли кухне.

Завтраком все равно они остались довольны. Овощное рагу, куриное филе, салат из фруктов и в довершение пира – мороженое с шоколадом и дольками персика.

– В раю неплохо кормят, – признался Воронцов. – Мне здесь нравится все больше и больше.

Хельга решила еще сварить кофе. Воронцов тем временем устроился на диване и включил телевизор.

– Здесь есть европейские каналы, – обрадовался он.

– Но ты все равно не знаешь языков, – лукаво напомнила Хельга.

– Одно только это и печалит, – пробормотал Воронцов.

Хельга присела рядом. Халатик на ней лишь условно можно было назвать одеждой, так он был короток и прозрачен, и Воронцов, шутливо зарычав, потянулся к ней и обнял ее за ноги. Хельга взвизгнула и выронила одну из двух чашек кофе, которые держала в руках. Чашка упала, кофе выплеснулся на светлое ковровое покрытие, растекаясь бурым пятном.

– О! – выдохнула Хельга. – Что я наделала!

Смоченным водой платком она пыталась затереть образовавшееся пятно.

– Бесполезно, – сказал Воронцов. – Там все промокло насквозь.

Он зацепил рукой край покрытия и приподнял его. На деревянном некрашеном полу действительно темнела лужица. Хельга вновь упрямо намочила платок и с ожесточением набросилась на пятно. Она стояла на коленях, с грациозностью кошки выгнув спину, и этого Воронцов вынести уже не мог. Хельга только и успела произнести: «Не сейчас!» – но было поздно. Воронцов опрокинул ее на злополучный ковер и овладел ею с жадностью каторжанина, не видевшего женщину как минимум последние двадцать лет.

– Я тебе задам перцу за эту неделю, – посулил он ей, отдышавшись.

Хельга ответила на это счастливой и благодарной улыбкой. Она явно не была напугана подобной перспективой.

Во второй половине дня, когда жара спала, они отправились в экспедицию по острову. Здесь не было протоптанных дорожек, но почти везде можно было пройти без труда. Перистые листья пальм спускались почти до самой земли, и казалось, что они идут вдоль сплошных зеленых стен. Встречались и цветы, белые и розовые, с сильным, одурманивающим запахом, и когда Хельга дотронулась до одного из них рукой, этот запах долго держался на ладони. Наверху, невидимые в густой зелени, пели незнакомые птицы, и только один раз удалось разглядеть яркую красную грудку и длинный пестрый хвост – птица мелькнула и исчезла. Зеленый ковер под ногами мягко пружинил.

– Рай, – снова блаженно вздохнул Воронцов. – Я готов остаться здесь навсегда.

Прошло не меньше часа, прежде чем они добрались до оконечности острова. И здесь был такой же заросший пальмами берег и такой же пляж с ослепительно-белым песком. Но дальше, там, в океане…

– Остров! – воскликнула Хельга.

Островок был не так уж далеко, их разделяла неширокая полоса воды, и при желании туда можно было бы доплыть, потратив на это пятнадцать – двадцать минут.

– Черт побери, а лодки-то здесь и нет, – вспомнил Воронцов. – И даже водный велосипед нам не обеспечили.

Он с грустью всмотрелся в недалекий, но недоступный островок.

– Мы бы поплыли с тобой туда…

– Зачем?

– Приятно все-таки почувствовать себя Робинзоном.

Хельга засмеялась и повела рукой вокруг:

– А разве этого тебе мало?

– Вполне достаточно, – согласился Воронцов и поцеловал спутницу.

Солнце уже садилось за соседний островок.

– Здесь быстро наступает ночь, – вспомнила Хельга.

– А, чепуха.

Воронцов сбросил на песок одежду и пошел к воде. Он плавал долго, так что солнце уже успело окончательно спрятаться за островок. Небо потемнело, и даже песок как будто утратил белизну.

– Пора возвращаться! – напомнила Хельга.

Воронцов вышел на берег. Капли воды на его коже, казалось, фосфоресцировали. Хельга подошла к нему вплотную, прикоснулась к этим каплям губами. Потом еще и еще…

К дому они возвращались почти в полной темноте. Свет едва пробивался сквозь сплетенные листья пальм, идти приходилось наугад. Хельга крепко сжимала руку Воронцова. Он иногда останавливался, касаясь губами лица Хельги, и успокаивал ее:

– Мы не заблудимся, милая. Здесь в любую сторону – от силы три километра.

Они все-таки прошли мимо дома и снова оказались на пустынном песчаном берегу. Это нисколько не обескуражило Воронцова.

– Теперь уже близко. Пойдем по берегу и выйдем к дому.

Хельга устало вздыхала. Через четверть часа, когда уже совсем стемнело и только луна освещала песок, отчего он был призрачно-голубого цвета, Воронцов воскликнул:

– Вот она!

Это дорожка – та самая, которая вела к дому. Они прибавили шагу. Когда наконец пальмовые стволы расступились, у них обоих было такое ощущение, что этот дом для них родной.

Хельга засмеялась.

– Я уже привыкла к этому острову, – сказала она и обвила руками шею Воронцова. – Послушай, я уже почти согласна.

– На что?

– Надеюсь, ты еще не забыл о своем предложении выйти за тебя замуж?

– Конечно, не забыл.

– Ну так вот, когда я все-таки надумаю…

– А разве ты еще не надумала?

Хельга засмеялась шаловливо.

– Ты все-таки несносная девчонка, – вздохнул Воронцов.

– Просто мне нравится иногда ставить мужчин в тупик.

– Со мной ты почему-то проделываешь это чересчур часто.

Хельга продолжала смеяться. Но вдруг где-то за их спинами, приглушенный густыми зарослями, раздался вой – тягучий и жуткий. От него перехватило дыхание, и хотелось заткнуть уши, только бы не слышать его. Воронцов поспешно втолкнул Хельгу в дом, вошел следом и захлопнул дверь. Даже здесь, в доме, слышался этот вой. Так продолжалось еще несколько минут, и вдруг все прекратилось – так же внезапно, как и началось.

Глава 35

Сухарев, не желая лично встречаться со Стасом, через посредника дал ему знать о том, что им интересуются. Стас получил номер рабочего телефона Кочемасова и инструкцию, что спрашивать нужно Павла Константиновича. Стас выждал три дня, на четвертый позвонил. Кочемасов назначил ему встречу, но не у себя в офисе, а на даче своего старого знакомого, который уже полгода был в отъезде за границей, и Кочемасов время от времени использовал его дачу для встреч с нужными людьми.