Берег варваров - Норман Мейлер

Я кивнул как ни в чем не бывало, будто бы в ее словах не было ничего особенного. Свое удивление я решил не афишировать и со всей серьезностью приступил к уборке: я подошел к раковине, налил стакан воды и опрыскал пол. После этого я начал тщательно и усердно подметать его. Чтобы освободить мне место, Ленни попыталась передвинуть кресло. Она потянула его на себя, но быстро сдалась и рухнула на сиденье, тяжело дыша.

— По-моему, эта мебель несколько тяжеловата. Одной вам ее двигать не стоит.

Ленни кивнула в знак согласия.

— Посидите рядом со мной, давайте поговорим.

— Я лучше подмету. Говорить мне, кстати, при этом ничто не мешает.

Положив подбородок на руку, Ленни сказала:

— Я ведь вам не наврала. Ну, я имею в виду, про работу.

— Я вам сразу поверил.

— А это зря. Я очень часто вру, но на этот раз все не так, я действительно нашла место. Я пришла в контору к мистеру Раммелсби и сказала ему, что у меня большой опыт работы в рекламе. — При этих словах Ленни рассмеялась. — На самом деле никакой он, конечно, не мистер Раммелсби, а его настоящее имя, наверное, какой-нибудь Тер-Проссаменианвили или что-то вроде того. Бедный турок, он такой толстый и так все время потеет… Нет, его точно самого со службы выгонят за то, что он меня взял. Будь в кабинете кто-нибудь кроме него, какой-нибудь специалист по персоналу с заведомо низким ай-кью, — не видать бы мне этого места как своих ушей.

— А в чем будут заключаться ваши обязанности?

— Рекламные лозунги буду придумывать. Знаете, как в мире все устроено. Ну, работают, например, сотни никому не известных людей, которые пытаются сделать новые открытия. Вот наконец одному из них что-то удается, и это открытие передается сотням таких людей, как я. Наше дело — придумать для открытия рекламный лозунг. Ну, мы, значит, работаем, работаем, и вот одному из нас тоже везет. Реклама соединяется с открытием, и оно уже не просто открытие, а самый настоящий товар, который предлагают миллионам покупателей. Если товар оказывается штукой нужной, то продукт с успехом продается. — Ленни устало улыбнулась. — Я, конечно, могу делать такую работу, но вот ведь какая проблема: не люблю я ее. Знаете, сколько я этим занималась? Да-да, занималась, и, между прочим, не без успеха. — Ленни зачем-то пыталась убедить меня в том, в чем я, в общем-то. и не выказывал никаких сомнений. — Сначала мне сказали выходить на работу прямо сегодня. Я согласилась, но, проснувшись утром, поняла, что гораздо важнее найти комнату, где я буду жить. Бедный мистер Раммелсби, человек он доверчивый, и нехорошие люди этим пользуются. Ну ничего, может быть, на этот раз его все-таки уволят за очередную ошибку. Придется бедняге возвращаться в Турцию, где он сможет преспокойно сидеть на коврах и подушках в окружении множества жен с голыми животами.

Дождавшись, пока я стряхну пыль с совка в мусорную корзину, она предложила:

— Давайте переставим мебель.

Перетаскивание по комнате дивана и двух кресел заняло у нас непропорционально много времени и отняло немало сил. Мы подолгу спорили о том, куда поставить тот или иной предмет, и стоило нам прийти к согласию, как Ленни незамедлительно меняла принятое решение. Только диван мы перетаскивали раз десять — ставили его к окнам, напротив камина, у стены, но все эти комбинации ей не нравились. В результате Ленни согласилась поставить кресла спинками к окну, и когда мы наконец закончили этот маневр, она с удовлетворенным вздохом оглядела комнату.

— Давайте так и оставим, — предложила она.

Следует отметить, что диван в тот момент был на время отодвинут к стене и стоял спинкой к центру комнаты. Ленни поднатужилась и отодвинула его от стены примерно на ярд, чтобы человек, сидящий на диване, мог достать ногами до плинтуса.

— По-моему, получилось просто замечательно, — гордая собой, объявила она.

— Ленни, нельзя так оставлять диван.

— Почему?

— Он же отделен от остальной части комнаты.

Ленни рассеянно кивнула, а через пару секунд ее лицо просветлело.

— Ну конечно, какая же я глупая, — не особо переживая по этому поводу, сказала она и, помахав руками в воздухе, предложила: — Давайте развернем его.

Мы поднатужились и в очередной раз развернули эту тяжеленную штуковину. К этому моменту мы оба успели изрядно пропотеть.

— Ну вот, теперь совсем другое дело, комнату просто не узнать, — заявила Ленни.

На самом деле все было не так уж замечательно. Большая, почти пустая комната по-прежнему утопала в грязи и пыли, а старая потертая мебель все так же мало радовала глаз, несмотря на то что была расставлена не так, как раньше. Несколько минут мы просидели молча, восстанавливая силы. Вдруг я заметил, что губы Ленни дрожат.

— Ленни, что-то случилось?

— Я сама не понимаю, — сказала она и закурила очередную сигарету.

Пепел она привычно стряхивала прямо себе на юбку, а о том, что сигарета докурена, догадалась только тогда, когда окурок стал жечь ей пальцы. Лишь после этого она выронила его на пол.

— Нужно будет повесить какие-нибудь картины по стенам, — сказала она, — а еще я шторы повешу. Этого никакая хозяйка мне запретить не сможет. Ну а потом… — хитро улыбнувшись и сверкнув при этом зубами, добавила она, — я обязательно разверну диван так, как он и должен стоять: лицом к стене.

Ленни закашлялась и заговорила вновь уже знакомым мне осипшим голосом:

— Слушай, Майки, а сейчас я хочу, чтобы ты ушел.

Признаться, эти слова прозвучали для меня неожиданно.

— Мне уйти?

— Да, Майки. — Она сидела неподвижно и глядела не на меня, а куда-то в сторону.

— Ну ладно, вот только… Может быть, сегодня вечерком или завтра мы могли бы… — Я еще и сам не придумал, как закончить начатую фразу.

— Да, да, обязательно.

Выходя из комнаты, я увидел, что она так и не обернулась, чтобы посмотреть мне вслед.

Глава тринадцатая

Вечером я подошел к дверям комнаты Ленни, но мне никто не ответил. Для начала я решил подождать, потому что запросто представил себе, как она сидит в кресле, поджав ноги и подперев подборок ладонью, и постепенно, мало-помалу осознает, что кто-то пытается до нее достучаться. По моим расчетам, рано или поздно она должна была сообразить, что происходит, и предложить мне войти.

Из-за двери так и не донеслось ни звука. Возможно, Ленни дома и не было. Я спустился на первый этаж и вышел на улицу. Ненадолго я задержался у парадной каменной лестницы и посмотрел на окна квартирки Гиневры. В этот час ее муж наверняка был уже дома, и они скорее всего вели сейчас ленивый, ни к чему не обязывающий диалог — как и положено мужу и жене, прожившим много лет вместе. Наверняка они говорили друг другу самые обыкновенные слова, которые я… Которые я никогда не слышал. В какой-то момент я не без труда преодолел искушение подойти к двери и нажать на кнопку звонка.

Решив не делать глупостей, я отправился на прогулку по Бруклин-Хейте. Спустя какое-то время меня занесло в самый конец узенькой улочки, упиравшийся прямо в обрыв над заливом. Я прислонился к железным перилам и стал смотреть на доки, на порт и на противоположный берег пролива, где на фоне темного, уже почти ночного неба еще можно было разглядеть величественную панораму тянущихся ввысь нью-йоркских небоскребов. В этих мрачных громадах тут и там горели окна — судя по всему, уборщицы уже принимались за дело. Но большая часть огромных офисных зданий была пуста и погружена во тьму до утра. Лишь на вершинах этих каменных шпилей и обелисков то вспыхивали, то гасли сигнальные огни.

Внизу, прямо подо мной, отправился в очередной рейс паром на Стейтен-Айленд. С высоты этот кораблик выглядел совсем маленьким, а огоньки, горевшие по периметру его палубы, словно бы шевелились и менялись местами друг с другом, отчего судно казалось мне похожим на какую-то диковинную водяную сороконожку. По главному фарватеру через гавань пробирался большой океанский сухогруз, а вдалеке виднелись арки перекинутых через реку мостов, стойко выдерживавших вес проносившихся по ним машин. Все звуки в этот ночной час слышались особенно четко. Ничем не приглушенные судовые гудки разрывали ночную мглу, как раскаты грома.

Я глядел на воду, и мои мысли лениво и неспешно перескакивали с одной темы на другую.

Так я, возможно, простоял целый час, если не больше. Ночь сменила вечер, и очертания кораблей в порту теперь угадывались уже не по силуэтам, а только лишь по ходовым или стояночным огням.

— Ну, значит, привет! Хороший выдался вечерок, — послышался рядом со мной явно знакомый голос.

Наверняка от неожиданности я даже вздрогнул. Еще бы: меньше всего на свете я ожидал встретить здесь Холлингсворта.

— Я смотрю, вам нравится стоять здесь и думать о том о сем. — Холлингсворт начал разговор издалека.