Особенности эльфийской психологии (авторская версия) - Татьяна Патрикова

– Он отличный специалист в своей области, – ответил мне ректор, – Ему принадлежат несколько фундаментальных новаторских разработок нашего времени. Я уважаю его как специалиста и талантливого ученого, но не одобряю его образа жизни.

– И почему все эти девицы, даже зная, что он их коллекционирует, на него вешаются?

– Сейчас сам увидишь, – пообещал мне ректор и толкнул перед собой дверь. Что было написано на табличке, я так и не успел прочитать. А ведь Карл так и не назвал мне имя декана.

Ириль Фревелей Рассветная

Есть оскорбления, за которые в нашем мире можно убить, и никто тебе на это ничего не скажет. Например, в случае с именами. Андрей избежал прямого знакомства с клинками темных только потому, что нас полсеместра дрессировали, что психологи – они люди незнающие, ничегошеньки не понимают и судить их по нашим законам нельзя. Остается только терпеть.

Терпеть Андрея не получалось. Он был не похож на других. Мы это поняли, хоть и не сразу, но поняли. Со своей же стороны могу сказать, что трудно делать вид, что кто-то тебе не нравится, когда ты искренне им восхищаешься. Мне так и не хватило духу начать примирение. Была опасность, что вызову какие-то нездоровые подозрения. Светлая, и с темными мириться решила! Поэтому только и оставалось всем подыгрывать. И нашим и вашим. Но Андрей так все повернул, я не знаю… Он всколыхнул что-то в нас. И во мне, и в других. Он заставил поверить в то, что даже если ничего не получится, то хотя бы стоит попытаться. Осветил все то, что мы делали, из-за чего ругались, совсем в ином свете, и нам всем, без исключения, стало стыдно. И все-таки я не жалею. Радость от содеянного до сих пор греет меня. Но, как оказалось, радоваться было рано. Впрочем, и расслабляться было нельзя.

И теперь я стою перед Лучистым, он прожигает меня своими почти прозрачными глазами, и я не знаю, куда бежать. Он думает, что припер меня к стенке, поймал с поличным. Он настроен решительно, и мне страшно. Я ведь светлая эльфийка, еще и учусь на первом курсе, мне нельзя демонстрировать, что я способна успешно противостоять как магически, так и физически не только кому-нибудь из студентов, но и декану. Тем более такому ненавистному, как Лучистый.

Да, я ненавижу его. А он наседает, улыбается и спрашивает, перетасовывая слова, как самоцветы в колоде.

– В чем дело, милочка, вас не удовлетворили мои логические выкладки?

– Если я не подпала под ваше очарование, это еще не значит, что я не та, за кого себя выдаю, как вы изволили предположить.

– Разве? – он встает из кресла и идет на меня. – Но я не пытаюсь очаровать вас, дорогая, я прошу о доказательстве моей ошибки, избрав поцелуй, как самый невинный из возможный вариантов.

– Конечно, – я отступаю, но знаю, что скоро прижмусь спиной к двери, – Вы бы предпочли не поцелуй, а постель. Вот там бы вы могли окончательно убедиться, что ошиблись.

Он ничего не говорит. И делает ко мне еще один шаг.

– Не подходите! – звучит истерически. Ненавижу себя за то, что показываю ему свой страх. Вынужденная мера, но что еще мне остается? – Иначе…

– Ты даже родителям пожаловаться не сможешь, потому что они вовсе не те, кого ты заявила в личном листке при поступлении. Или правильнее будет говорить 'заявил'?

– Вы даже представить себе не можете, как ошибаетесь, – шиплю ему в лицо и упираюсь ладонями в грудь.

– Это ты не представляешь, – шепчет он мне на ухо. – Сейчас придет ректор и…

Нет, только не это! Ви'Хольм, он ведь…

– Что здесь происходит? – голос раздается от двери, но это вовсе не ректор.

Я, вырвавшись из рук декана, отпрыгиваю в сторону и оборачиваюсь. Андрей?

Он хмурится и, кажется, готов броситься на Лучистого с голыми руками. Он с ума сошел? Но меня успокаивает то, что рядом с ним, действительно, ректор. Ви'Хольм не даст ему сделать глупость.

– Лорд Лучистый, объяснитесь, – строго роняет ректор, а Андрей подходит ко мне и неожиданно крепко обнимает за плечи.

– Он напугал тебя, да?

Как трогательно. Сейчас расплачусь. На язык так и просятся язвительные комментарии. Но я сдерживаю себя.

– Все нормально, – звучит хрипло и совсем неженственно.

Он отпускает меня и решительно разворачивается в сторону декана и ректора.

– И кого Вы с собой привели? – вопрошает Лучистый.

На что ректор ему отвечает:

– Её классного руководителя. Знакомьтесь, это Андрей Игоревич Рахманин, наш новый психолог. Андрей, это Ригиль Камарель Лучистый. Декан факультета экспериментальной магии.

– И что Вы делали с моей студенткой? – спрашивает Андрей таким тоном, что Лучистый кривится.

Он явно не ожидал, что когда-нибудь у нас появится такой психолог. С трудом удается подавить улыбку. Я уже представляю, каким прозвищем Андрей его наградит, когда мы выйдем отсюда. То, что теперь я сумею выкрутиться и отбить все обвинения Лучистого, я не сомневаюсь. Андрей непредсказуем, и мне только остается научиться подыгрывать ему. Собственно, разве не это должна делать по-настоящему хорошая староста?

Заговаривая, Лучистый обращается только к ректору, на нас с Андреем он даже не смотрит.

– Думаю, вам известно, какой репутацией пользуется эта юная леди?

– И какой же? – встревает Андрей, который явно не намерен терпеть пренебрежение.

Декан снова едва заметно кривит губы, но соизволяет ответить.

– Она неприступна.

– И что же, Вы решили проверить её принципы на прочность?

– Принципы? Я Вас умоляю! Все это фикция, не более того.

– Вот как?

– Объяснись, Ригиль? Я тоже не понимаю, к чему ты клонишь. И пока согласен с Андреем, твое поведение по отношению к этой студентке предосудительно.

– Вы все еще помните Шутвика, Ви'Хольм?

– Помню ли я лучшего студента факультета классической магии?

– И аспиранта.

– Он взял академический отпуск.

– Именно в тот момент, когда поспорил, что переиграет нас всех.

– Я помню. И что же, Вы решили, что Шутвик прикинулся этой девочкой? – ректор смотрит на меня, и мне ничего не остается, как потупиться.

– И как вы это обосновываете? – снова вмешивается Андрей.

– Сначала я объясню, чем чревато Ваше недоверие, – высокомерно объявляет Лучистый и тут уже хочется скривиться мне. Позер. Терпеть его не могу, но сдерживаюсь. Я ведь светлая эльфийка, мне нельзя так явственно проявлять к кому-либо свою неприязнь, особенно к сородичу, особенно к тому, кто старше и по возрасту и по положению.

– Извольте, – роняет ректор. Он все еще хмур. Мне остается надеяться, что его нелюбовь к Лучистому сыграет нам с Андреем на руку.

– Но не при нем, – заявляет декан и кивает на Андрея.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});