Жестокий спаситель - Харитон Байконурович Мамбурин

цельным, полностью воспринимающим мир, но способным от него в любой момент отречься. Проще говоря — просветленным.

Подобное позволяло ему стать чуть ли не межмировым странником, способным жить жизнь за жизнью, но по сути — полностью выводило из понятия «человек». Равнодушное существо с улыбкой ребенка, застрявшего в развитии. Вроде бы можно было из этого состояния выйти? Да, но только на первый взгляд. Межмировые путешествия на пердячей тяге одной души — это тысячелетия в лучшем случае. Наверное, подобная судьба даже хуже смерти. По крайней мере, для меня.

Продрав с утра глаза, я хотел сжечь этот эпистолярный труд, но подумав, оставил. Пригодится.

— Магнус, — сидящая на постели голая Стелла была задумчива и обременена вопросом, — А почему я еще не забеременела?! Ведь должна была уже… с тыщу раз!

Что да, то да. Еще как да. Кувыркаться в постели мы с ней любим, ценим и выполняем при каждом удобном случае. Здесь выносливость и похоть полугоблинши вполне соответствуют моему раскочегаренному Квадрами уровню. Могу, конечно, больше, но… зачем? Девушке хватает, а у мужиков гиперсексуальность только когда они заведены до предела. А мы уже друг друга везде и во всех позах видели, половая активность хоть и бодрая, но именно по потребности идёт, а не через край хлещет.

— Не беременеешь — и хорошо, — отрезал я, — Сама подумай о наследственности. С твоей стороны у ребенка психи были бы, с моей — внешность… чересчур. И что в итоге? Взяла бы его на руки один раз всего… и с ума бы сошла окончательно.

— Уэ…, — подавилась отповеди моя зеленокожая.

— Если разгребемся, удочерим кого-нибудь…, — пообещал щедрый я, — Или Эльма нам внуков нарожает, ими будем заниматься.

Двадцатичетырехлетнюю гоблиншу аж перекосило при слове «внуки», но духу в себе она нашла, чтобы поинтересоваться — а почему именно удочерим. Тут уже я задумался, но высказался в таком духе, что пацанов как-то не жалко, а вот девчонок-сироток еще как. А вообще, если уж госпоже Заграхорн чешется, то у кригстанцев есть мой генетический материал, так что, если попросим, впрыснут что надо — и рожай себе хоть пачками.

Соврал, конечно. Активных сперматозоидов у ученых Кригстана не было, а те, что были, никоим образом не могли претендовать на звание гуманоидных. Я мутировал в процессе отдавания Долга, так что потомства с разумными оставить не мог… естественным методом. Зато Стелла приободрилась, оставив скользкую тему.

Иногда даже ложь нужна, чтобы у обреченных появилась надежда.

Звук оповещения общего сбора оторвал нас с зеленокожей от планов провести еще один сеанс её осеменения. Хорошо, что в начальной стадии.

Каирн Церх был хмур, взвинчен и определенно зол на некоего Магнуса Криггса, но махать кулаками и сыпать руганью не стал, вместо этого перейдя сразу к делу, как только все собрались в зале для совещаний.

— Хорн Громогласный, — начал он, едва сиденья оказались заполнены, — Так называется крупнейший полис в этой части континента, к которому мы приближаемся. Это полностью сохранившееся поселение, набитое сейчас беженцами целиком и полностью. С высокой вероятностью, в его пределах и находятся оба, или хотя бы один Должник, так как мы перехватываем радиосообщения о том, что подходящие к городу ловчие отряды тварей кто-то крайне эффективно уничтожает.

— Как планируете действовать? — отрывисто спросил капитан Марс, рассматривая хмурого как куриная жопа Крюгера, повесившего нос на своем месте.

Вместо него ответил майор Черных Лейгеров.

— Город огромен, — Церх поморщился, — Более трёхсот тысяч постоянных жителей, плюс около сотни беженцев. Торговый полис, город-государство, находящийся на пересечение всех важных маршрутов этой части континента. Беспорядки, конфликты… там чуть ли не гражданская война. Я предлагаю подойти к городу отрядом наемников, претендовать на защиту и проживание в обмен на патруль периметра, за счет чего и создать себе легенду. Если, конечно, у мистера Агарина нет иного предложения?

— Есть, — тут же отреагировал пожилой кид, — Выступив в роли просителей, вы изначально поставите себя в подчиненное предложение. Но если подадите отряд как охранников лица благородного происхождения, например, Криггса, так удачно носящего маску, то просить уже будут вас. Можно будет выбить условия куда приятнее. Кроме того, как понимаю, стеснение в средствах у нас отсутствует?

— С этим проблем нет, — высказался я, — Но есть ли у вас, майор, достаточно количество пушек? Врываться этот ваш Хорн, размахивая кригстанскими пулеметами и идеально отштампованными пистолетами… не самая лучшая идея.

— Я предполагал подобное развитие событий, загружая арсенал, — кивнул Церх, — У нас есть более примитивное оружие, но с ограниченным количеством патронов.

— Гранаты не забудьте, — буркнул хмурый лысый кид, — Много гранат.

— Гм, — озадачился майор, — Мы же планируем незаметную инфильтрацию и экстракцию?

— Поверь мне, Лейгер…, — был дан ему мрачный, но в чем-то очень справедливый ответ, — Ты еще запросишь бомбардировку со «Славы Кригстана»… С Криггсом иначе не бывает.

Глава 10

Слабые — это страшная сила… а еще много-много подлости. Ну или того, что воспринимают за подлость сильные и независимые личности, тут уж как пойдет. Конечно, у слабых человеков объединяющая их общность — это огромная сила, обладающая почти бесконечным потенциалом, но, с другой стороны, вполне можно уверенно предположить, что те, кто объединяют слабаков в несокрушимую всеразрушающую волну народного гнева, далеко не всегда руководствуются интересами этой самой толпы.

К примеру, вот, выступающий на подмостках перед толпой гном, не так давно бывший одним из помощников начальника городских складов славного города Хорна Громогласного. Он прекрасно знает, что запасы неслабо истощены, но говорит оголодавшей и звереющей толпе горожан и беженцев нечто совершенно иное. Что товаров и пищи много, хватит на несколько месяцев спокойной жизни. Что власти скрывают этот факт, завышают расценки, раздают населению продукты наихудшего качества. Зачем он лжёт?

Все просто. Его уволили, пересадив на минимальный паек для населения. Слабак рассчитывает заразить местных идеей штурма, чтобы самому награбить себе припасов. Он же знает, как они быстро кончаются… и на сколько их хватит. Очень ненадолго.

Подобный ход для этого гнома — единственный способ выжить.

Мой палец мягко прожимает спусковой крючок, «Последняя песнь» глухо и гулко кашляет, выплевывая заколдованную пулю. Та, затратив на полёт доли секунды, попадает в верхнюю часть грудной клетки ораторствующего гнома, буквально разрывая того на части. Шум, гам, вопли орошенных кровью «невинного». Встаю с позиции, а затем, гнусно ухмыляясь, сую бесценное, длинное и очень черное оружие прямиком в лапы