Хлеб - Дмитрий Мамин-Сибиряк

– Да, казус, – глубокомысленно согласился протопоп. – Не благопотребно для твоего сана, а, между прочим, того…

– А я, во-первых, буду жаловаться.

– Смотри, отец, чтобы хуже не вышло. Иные нецыи пробовали прати противу рожна и должны были заплатить сугубую мзду за свою излишнюю и неблаговременную строптивость.

– Во-вторых, я никого не боюсь, – смело заявлял суслонский поп. – Я буду обличать нового Ахава…

– А может быть, возможно все кончить по соглашению?

В этих видах поп Макар отправился к старому Луковникову, как к человеку почтенному и облеченному властью. Тарас Семеныч выслушал деревенского попа, покачал головой и заявил:

– Я тут ничего не могу сделать, отец Макар.

– Да вы поговорите с Ахавом, Тарас Семеныч. Может быть, он вас выслушает.

– Попробую.

Эта проба привела только к тому, что Полуянов страшно вспылил.

– Да я этого попишку самого… Да я его в порошок изотру!

– Вам ближе знать, Илья Фирсыч, – политично заметил Луковников. – Я для вашей же пользы говорю… Неровен час, все может быть.

– Ученого учить – только портить, – с гордостью ответил Полуянов, окончательно озлившийся на дерзкого суслонского попа. – Весь уезд могу одним узлом завязать и отвечать не буду.

Как это ни странно, но до известной степени Полуянов был прав. Да, он принимал благодарности, а что было бы, если б он все правонарушения и казусы выводил на свежую воду? Ведь за каждым что-нибудь было, а он все прикрывал и не выносил сору из избы. Взять хоть ту же скоропостижную девку, которая лежит у попа на погребе: она из Кунары, и есть подозрение, что это работа Лиодорки Малыгина и Пашки Булыгина. Всех можно закрутить так, что ни папы, ни мамы не скажут.

Полный сознания своей правоты, Полуянов и в ус себе не дул. Такие ли дела сходили с рук! Он приберегал теперь Малыгиных и Булыгиных, как постоянную доходную статью. Потом голова его была занята неотступною мыслью, как обработать Шахму: татарин богатый и до сих пор отделывался грошами. У Полуянова явилась смелая мысль пристегнуть к делу о скоропостижной девке вот этого миллионера-татарина, который кутил с Штоффом в Кунаре. Оставалось восстановить только факт, что он кутал именно с этой девкой. Требовалась тонкая работа. Кстати, эта скоропостижная девка была та самая красавица Матрена, которая обнимала Галактиона. Убитую хитрые двоеданы увезли в другой конец уезда и подбросили к православной деревне.

«Только бы подтянуть к этому делу Шахму, – мечтал Полуянов, хмуря глаза, – растерзали бы мы его на части».

С этой целью Полуянов несколько раз ездил в Кунару, жестоко кутил и наводил справки под рукой. Его бесило главным образом то, что в этой истории замешался проклятый немец Штофф, который, в случае чего, вывернется, как уж. Вся эта сложная комбинация поглощала теперь все внимание Полуянова, и он плевать хотел на какого-то несчастного попа. А тут еще деньги нужны. Проигравшись как-то в клубе в пух и прах, Полуянов на другой день с похмелья отправился к Шахме и без предисловий заявил свои подозрения. Богач-татарин струсил сразу.

– Да, жаль, – повторил Полуянов. – Может быть, ты и не виноват, а затаскают по судам, посадят в тюрьму.

Шахма расступился и отвалил исправнику сразу пять тысяч.

– Одна рука давал, другая не знал, – говорил он.

– Хорошо, хорошо. Увидим.

Разлакомившись легкой добычей, Полуянов захотел проделать такую же штуку с Малыгиными и Булыгиными. Но здесь получилась большая ошибка в расчете. Харитон Артемьич даже обрадовался, когда Полуянов заявил подозрение на Лиодора.

– Он, непременно он, Лиодорка, убил… Хоть сейчас присягу приму. В ножки поклонюсь, ежели ты его куда-нибудь в каторгу определишь. Туда ему и дорога.

– Позвольте, как же вы так говорите, Харитон Артемьич? Ведь он вам все-таки родной сын.

– На свои деньги веревку куплю, только пусть повесится!..

Тесть и зять совершенно забыли, что они родные. Когда Полуянов для ускорения переговоров уже назначил сумму благодарности, Харитон Артемьич опомнился.

– Постой, голова… Да ты куда пришел-то? Ведь я тебе родной тесть прихожусь?.. Есть на тебе крест-то?

– По поговорке: хлебцем вместе, а табачком врозь.

Увлеченный своими планами, Полуянов совершенно забыл о своих родственных отношениях к Малыгиным и Булыгиным, почесал в затылке и только плюнул. Как это раньше он не сообразил?.. Да, бывают удивительные случаи, а все проклятое похмелье. Просто какой-то анекдот. Для восстановления сил тесть и зять напились вместе.

– Вот тебе и зять! – удивлялся Харитон Артемьич. – У меня все зятья такие: большая родня – троюродное наплевать. Ты уж лучше к Булыгиным-то не ходи, только себя осрамишь.

– Что поделаешь? Забыл, – каялся Полуянов. – Ну, молите бога за Харитину, а то ободрал бы я вас всех, как липку. Даже вот бы как ободрал, что и кожу бы с себя сняли.

Хотя Харитон Артемьич и предупредил зятя относительно Булыгиных, а сам не утерпел и под пьяную руку все разболтал в клубе. Очень уж ловкий анекдот выходил. Это происшествие облетело целый город, как молния. Очень уж постарался Илья Фирсыч. Купцы хохотали доупаду. А тут еще суслонский поп ходит по гостиному двору и рассказывает, как Полуянов морозит у него на погребе скоропостижное девичье тело.

Странно, что все эти переговоры и пересуды не доходили только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три тысячи и метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши один за другим.

– Вам сегодня везет, как висельнику, – заметил разозлившийся Стабровский.

Именно в этот момент Полуянова вызвали.

– А, черт, умереть спокойно не дадут! – ругался он. – Скажи, чтобы подождали!

Лакей ушел и вернулся.

– Ваше высокоблагородие, Илья Фирсыч, приказано.

– Что-о?

– От следователя.

Произошел небывалый в стенах клуба скандал. Полуянов был взят прямо из-за карточного стола и арестован. Ему не позволили даже заехать домой.

Следователь Куковин был очень непредставительный мужчина, обремененный многочисленным семейством и живший отшельником. Он, кажется, ничего не знал, кроме своих дел.

– Я считаю необходимым подвергнуть вас аресту, господин Полуянов, – сонно заявил следователь, потягиваясь в кресле.

– Вы не имеете права.

– Позвольте мне самому знать мои права… А вас я вызову, когда это будет нужно.

И только всего. Полуянов совершенно растерялся и сразу упал духом. Сколько тысяч людей он заключал в скверный запольский острог, а теперь вот приходится самому. Когда он остался один в камере, – ему предоставили льготу занять отдельную камеру, – то не выдержал и заплакал.

– За что? О господи, за что?.. Ах, все это проклятый суслонский поп наделал!.. Только бы мне освободиться отсюда, уж я бы задал перцу проклятому попу!

Когда на другой день приехал к Харитине встревоженный Галактион, она встретила его довольно равнодушно и лениво проговорила:

– Этого нужно было ожидать… Ах, мне решительно все равно!

– Скверная штука может быть… Ссыпка на поселение в лучшем случае.

Харитина что-то соображала про себя, а потом оживленно проговорила:

– Ведь я говорила, что Мышников будет мстить. Это он научил суслонского попа… Ах, какой противный человек, а еще уверял, что любит меня!

Легкомыслие Харитины, как к нему Галактион ни привык, все-таки изумило его. Она или ребенок, или безвозвратно погибшая женщина. Его начинало коробить.

– Послушай, Харитина, поговорим серьезно… Ведь надо чем-нибудь жить. Есть у вас что-нибудь про черный день?

– Муж говорил, что, когда умрет, я буду получать пенсию.

– И только? Теперь нечего и думать о пенсии. Ну, значит, тебе придется идти к отцу.

– Благодарю покорно… Никогда! Я лучше на содержание к Мышникову пойду.

– Перестань болтать глупости. Нужно обсудить дело серьезно… Да, серьезно.

– Что тут обсуждать, когда я все равно ничего не понимаю? Такую дуру вырастили тятенька с маменькой… А знаешь что? Я проживу не хуже, чем теперь… да. Будут у меня руки целовать, только бы я жила попрежнему. Это уж не Мышников сделает, нет… А знаешь, кто?

– Ничего я не знаю.

– Ступай и посмотри в зеркало.

Харитина засмеялась и выбежала из комнаты, а Галактион действительно подошел к зеркалу и долго смотрел в него. Его лицо тоже искривилось улыбкой, – он вспомнил про детей.

«Нет, никогда этому не бывать, Харитина Харитоновна!» – сказал он самому себе, повернулся и вышел.

На лестнице он встретил полицию, явившуюся опечатывать имущество Полуянова.

XII

Арест Полуянова и следствие по этому делу заняли все внимание Заполья и всего Запольского уезда. Ничего подобного еще не случалось до сих пор. Выплыла целая серия мелких плутней, подлогов, вымогательств, всяческих правонарушений и побоев без конца. Появилась даже в столичных газетах длинная корреспонденция о деле Полуянова, причем неизвестный корреспондент намекал, что это дело служит только к целому ряду других, которые Полуянов покрывал «из благодарности». Между прочим, был намек и на бубновский конкурс. Эта корреспонденция была ударом грома. Все переполошились окончательно. Главное, кто мог написать все это? Где корреспондент? А несомненно должен быть, и несомненно – свой человек, знавший всю подноготную Заполья.