Шаловливый дедушка - Дарья Калинина

Марише с Юлей повезло. Крученый был дома.

Бывший уголовник жил в отличном новом доме с консьержем и домофоном. Юлю, с которой ему уже приходилось иметь дело. Крученый сразу же узнал, но в квартиру все же пустил, что подругами было сочтено за обнадеживающий знак.

— Ну, и чего пришла? — обратился к Юле Крученый, как только подруги переступили порог его квартиры. — Заранее предупреждаю: если вас послала Инна, то можете сразу же выметаться. Ни за что не поверю, что она не причастна к смерти Бритого. Такие деньжищи…

— Бритый жив, — сказала Юля.

И подруги во все глаза уставились на Крученого.

Тот вытаращил глаза и начал задыхаться от излишка эмоций.

— Одно из двух, — прошептала Юле на ухо Мариша, — либо он сам приказал убрать Бритого и теперь в шоке от такой халтуры, либо он действительно искренне любил Бритого. Но в любом случае он явно не знал, что Бритый жив. Вряд ли бывшему уголовнику под силу так убедительно сыграть удивление.

— Не может быть, — наконец выдохнул Крученый. — Не верю. Это какая-то подстава.

— Позвони ему домой и убедись, — сказала Юля.

Крученый кинулся к телефону. Но ему не повезло.

Трубку взяла Анжелика Ивановна и сказала, что ее сын отдыхает и просил, чтобы никто его не беспокоил.

— Это невероятно, — сказал Крученый. — Бритый жив. А эта старая карга — его мамаша — не хочет позвать его к телефону. Я поеду и все там разнесу, но с Бритым повидаюсь.

— Мы с тобой, — вызвались подруги. — Нам тоже есть что ему сказать.

— Поехали, — согласился Крученый. — Вы на машине? А то я тут с горя немного выпил.

Он мог бы этого признания и не делать, разило от него, как от старой винной бочки, видно, Крученый и в самом деле тяжело переживал гибель друга, раз горе не заливалось даже таким количеством спирта.

Мариша усадила страдальца в свою машину на заднее сиденье, и вся компания направилась в центр города, где в переулке Баскова находилась квартира Бритого.

* * *

Несмотря на позднее время, Вася, прежде чем отправиться домой после допроса задержанного, на минутку заглянул к себе в кабинет, чтобы выпить пару бутылок пива и немного успокоиться. Обычно допросы не вызывали в нем слишком уж бурных чувств. Если часто нервничать, то при такой работе придется уйти на пенсию по состоянию здоровья, не заработав ни выслуги лет, ни звания.

Но в случае с Платоном все обстояло иначе. То есть пока он молчал, все было ничего. Но стоило ему заговорить, как Вася едва сдерживался, чтобы не задушить негодяя. Сам Вася к женскому полу относился с почтением, так как даже в самой дешевой проститутке видел продолжательницу рода людского, что в глазах мента искупало все остальные ее недостатки.

Платон же в силу воспитания или сложившейся привычки считал женщин в первую очередь средством для своего личного ублажения. И даже тот факт, что любовницы Платона сами охотно предлагали ему себя, не менял сути дела. Вася возненавидел Платона лютой ненавистью и дорого бы дал, чтобы тот оказался за решеткой на максимально долгий срок.

— Ну, ничего, — бормотал Вася себе под нос, откупоривая первую бутылку. — Уж за неоказание помощи я тебе впаяю на всю катушку. Мерзавец!

Он поднес бутылку к губам и, не отрываясь, выпил ее целиком. После этого ему немного полегчало.

Внезапно скрипнула дверь. Вася поднял голову и увидел нечто бледное, маленькое и в черной косынке.

— Вам кого, гражданочка? — благожелательно поинтересовался он. — Вы ко мне? По какому поводу?

Вообще-то я уже закончил работу.

Тут гражданочка начала дрожать всем телом, а у нее из глаз полились слезы. Женских слез Вася не переносил.

— Хорошо, ради вас я задержусь, — сказал он. — Проходите, присаживайтесь.

— Спасибо, — прошелестела посетительница. — Спасибо, я себе места не нахожу, все думаю, как он там, бедненький, в камере. Он ведь привык, чтобы белье было чистое и накрахмаленное, и завтракать любил в постели.

— Ну, завтрак в постели и крахмальные простыни у нас в камерах не предусмотрены, но трудности закаляют характер, — сказал Вася. — А вы по какому делу?

— Женщину у нас в квартире сегодня ночью убили, а соседа моего арестовали. А он ведь ни при чем! — И женщина залилась слезами.

Только тут Вася с удивлением узнал Веру — дочь Нины Сергеевны и бывшую возлюбленную Платона.

— Это вы! — выдохнул он. — Боже мой!

И было от чего удивиться и прийти в ужас. Казалось, женщина разом постарела лет на двадцать и теперь выглядела ровесницей своей собственной матери. На бледном и исступленном лице Веры жили лишь глаза, которые горели каким-то лихорадочным огнем.

— Не виноват он! — выдохнула женщина. — Не убивал он ее. Мужчина там был, чужой, незнакомый.

Он эту женщину по голове и ударил. А Платон уже позже подошел. Я не спала, я у дверей своей комнаты стояла и все слушала, что там они делают.

— Да? — обрадовался Вася. — И что вы слышали?

Рассказывайте, не бойтесь.

— Можете мне не верить, но мне эта девка сразу не понравилась, — начала рассказывать Вера. — Платон часто к себе на ночь девушек приводил, я особенно уже и не ревновала, поняла, что он иначе не может.

Но как эту девку увидела, так сразу поняла, что она Платона в беду втравит. И видите, по-моему вышло.

— Так Платон вас друг другу представил? — удивился Вася.

— Нет, я же говорю, у дверей своей комнаты я стояла и все слышала. А в щелочку мне и видно было, кто к Платону пришел. Вот и эту девку я хорошо рассмотрела. Я сразу же подумала, что она к Платону не за любовью пришла. Такая красавица могла найти себе десяток любовников, в сотни раз богаче и лучше Платона. И уж на ночь в коммуналку такая цаца точно бы не поперлась. Значит, что-то ей от Платона было нужно, и что-то нехорошее, раз она ему об этом не сказала. Он-то, дурачок бедненький, вокруг нее суетился, обхаживал. Не понимал, что она к нему не с добром пожаловала. Она к нему три ночи подряд приходила.

— Я знаю, — сказал Вася. — Нам задержанный о своей бурной сексуальной жизни уже рассказал.

— А вы знаете, что, как только все в квартире засыпали, она сразу же шасть от Платона и в кладовках наших чем-то всю ночь до утра стучит.

— Да? Одна стучала?

— Две ночи одна, — сказала Вера. — А на третью ночь случилось вот что. Сначала она шмыгнула по обыкновению в кладовку, а за ней Платон прокрался. Я еще порадовалась, догадался, значит, что его гостья недоброе затевает, и выгонит нахалку. Но ничего подобного. Она вернулась обратно, а он за ней.

А я прошла в холл и осмотрела кладовки. В трех других все было вроде бы как обычно. А в нашей кладовке в колонне было вынуто несколько кирпичей.

И цементной крошки вокруг на полу много насыпано было. Я сразу сообразила — любовница Платона что-то нашла у нас и скоро вернется. И я притаилась в кладовке Петра Семеновича, там у него всякой рухляди полно, беспорядок, есть где спрятаться. И вот несколько часов тихо было, я уже даже задремывать стала, но вдруг эта девка шмыгнула к входной двери и впустила какого-то мужчину. Потом они вместе прошли к нашей с мамой кладовке и начали там стучать. Должно быть, кирпичи вытаскивали.

— А потом?

— Потом они почему-то начали ссориться. Всего разговора я не расслышала, но голос у мужчины был страшно злой. Он ей сказал: «Ты меня обманула, дрянь! Где все? Ты уже успела припрятать? Где они?»

А эта девка в ответ начала оправдываться, что нужен ключ и что без ключа трудно точно сказать, где именно тайник. А мужчина разозлился еще больше, у него голос стал совсем тихий, но шипел от злобы. Потом они вышли из кладовки, и девка шла впереди. А мужчина размахнулся, раздался звук удара, и она упала на пол. А мужчина сказал, словно бы самому себе объясняя, зачем убил ее: «Дальше я и без тебя разберусь!» Он еще немного повозился в кладовке, я сидела совсем тихо, боялась, как бы он не полез и по остальным кладовкам. Но мужчина вскоре ушел.

— А свет в коридоре был, когда он уходил?

— Нет, свет они не включали, — сказала Вера. — Только когда он открыл входную дверь, стало чуточку светлей. Там лампочка сильная. Но мне его все равно видно не было, потому что кладовка так расположена…

— Это неважно, — перебил ее Вася. — А еще кого-нибудь вы видели?

— Да, теперь я перехожу к самому главному — оправданию невинного человека, которого вы схватили по ошибке. Когда тот мужчина с пакетом уходил, то в коридоре я увидела фигуру Платона. Это точно был он, я узнала бы его и в полной темноте. Должно быть, его разбудил шум и он пришел узнать, в чем дело. Только он опоздал, преступление уже совершилось. Он сразу же кинулся к этой девке и начал трясти ее, чтобы привести в чувство. Он был совсем не в себе от горя, потому что не соображал, что пачкает кровью свою пижаму. А потом он сбегал к себе в комнату, переоделся и куда-то убежал. Должно быть, хотел вызвать «Скорую помощь» для этой девки.