Роман с разведкой. Интернет-расследование - Сергей Смирнов

И Кирилл, и Владимир подчеркнуто дистанцировались от политических распрей, которыми жила большая часть эмиграции. Но это не значит, что они могли себя чувствовать во Франции совершенно спокойно. В 1937 году в Париже агентами НКВД был похищен глава Русского общевоинского союза генерал Миллер, бывший руководитель белого движения на севере России. Ни для кого в эмиграции не было секретом, что советские спецслужбы широко используют похищения и индивидуальный террор как оружие против своих врагов. Поэтому виллу «Кер Аргонид» добровольно охраняли несколько бывших русских офицеров, да и французская полиция «Сюрте Женераль» не оставляла своим вниманием претендента на русский престол, на него там завели специальное «дело». Кто же во Франции мог знать, что НКВД особого интереса к особе Владимира Кирилловича не имел и никаких планов относительно него не вынашивал. По крайней мере, мне об этом ничего неизвестно. Советские агенты в 30-е годы охотились за деятелями того же РОВСа, лидерами украинских националистов, наконец, за Троцким и некоторыми из его сподвижников, но только не за Романовыми. Видимо, на Лубянке их окончательно списали в политический утиль.

Когда началась Вторая мировая война, французы стали намекать Владимиру Кирилловичу, что ему неплохо было бы вспомнить традиции предыдущей войны и вступить в одну из союзнических армий. Он намёка не понял и предпочел позицию благожелательного наблюдателя. И оказался не внакладе. Не прошло и года, как Франция потерпела военную и политическую катастрофу.

22 июня 1940 года, ровно за год до нападения на СССР, в Сен-Бриак пришли немцы. На великого князя у них были свои планы. На следующий день после нападения на СССР Гестапо арестовало его начальника канцелярии Георгия (Гарольда) Карловича Графа, ветерана Цусимы и морских сражений Первой мировой войны, во время которой он был офицером, а потом и старшим офицером на знаменитом эскадренном миноносце «Новик». В эмиграции Граф семнадцать лет прослужил Кириллу Владимировичу и его сыну. Георгий Карлович, финляндский дворянин шведского происхождения, был незаурядной личностью. Его воспоминания, отличающиеся несомненным литературным талантом, стали летописью истории российского флота начала XX века. Они были переведены на многие европейские языки и пользовались большой популярностью. Сегодня они опубликованы и в России. В 1939 году Владимир Кириллович присвоил своему начальнику канцелярии звание контр-адмирала.

Граф относился к тем эмигрантам, которые считали, что в случае нападения Германии на Россию нужно занять патриотическую позицию и не оказывать немцам никакой поддержки. За эти воззрения, а он их, конечно, не скрывал от Владимира Кирилловича, находившегося под его несомненным влиянием, Граф, судя по всему, и поплатился четырнадцатью месяцами заключения в концлагере. Гестапо сильно напугало великого князя. Он не только не оказал Георгию Карловичу никакой поддержки, но и более того, демонстративно порвал с ним и потребовал, чтобы семья Графа покинула «Кер Аргонид». С молодым человеком остался только полковник Дмитрий Львович Сенявин, всю войну исполнявший обязанности его секретаря и помощника. Очевидно, что немцы оказывали на Владимира Кирилловича давление с тем, чтобы он определил свою позицию по отношению к начавшейся войне. 26 июня 1941 года от его имени было распространено следующее заявление: «В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырех лет, я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма». Несмотря на очевидную поддержку действий Германии в этих словах, нужно отметить, что молодой великий князь был намного сдержанней в оценках «грозного часа», чем многие и многие из эмигрантов. Достаточно, например, почитать заявления иерархов РПЦЗ того времени. Она и в наши дни гордится своей «несгибаемостью в борьбе с коммунизмом». А вот как встретил начало войны замечательный писатель Иван Шмелев, к которому с большим уважением сегодня относятся многие граждане нашей страны, в том числе и Владимир Путин: «Я так озарён событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа… Господи, как бьётся сердце мое радостью несказанной». Всех их, как и Владимира Кирилловича, частично оправдывает только одно — они ещё очень мало знали о том, каким «Дьяволом» был на самом деле этот «Рыцарь».

Заявление изолированного в оккупированной Франции Владимира Кирилловича не имело широкого резонанса. Но так или иначе, а претендент на российский престол напомнил о себе в тот момент, когда казалось, что в России скоро образуется вакуум власти и тогда будет возможно всякое. В том числе и возрождение монархии.

На пути в «Сатурн» и обратно

17 февраля 1942 года Александр Демьянов перешёл линию фронта в районе занятого немцами Гжатска. Вернулся он ровно через месяц, и через два дня после возвращения представил Судоплатову доклад на восьмидесяти пяти страницах. На этом источнике основываются все описания его приключений в немецком тылу, появившиеся в последние годы в литературе об операции «Монастырь». Так как об этом много писали другие, ограничусь пересказом основной канвы доклада. Переход Демьянова готовили достаточно долгое для тех дней время. Игорь Щорс в одном из документальных фильмов, посвященных операции, вспоминал: «Мы его снарядили. Дали перстни с камнями две или три штуки. Тяжелое обручальное кольцо. Часы «Павел Буре» с 4-мя крышками золотыми. Поставщик двора его Величества, царя, с тяжелой цепью. Мощные карманные часы. Крест с бриллиантами, тоже увесистый, чтоб он мог жить, меняя эти вещи на что-нибудь». «Среди драгоценностей оказался и нательный крест атамана Головатого, деда Демьянова». Эта случайность, якобы, особенно вдохновила Демьянова. Я уже писал, что Головатый если и был его родственником, то уж никак не дедом, так как умер в 1797 году, но подобное снаряжение должно было, по-видимому, дополнительно подкрепить легенду разведчика. Только человек из «бывших» мог в советской стране владеть такими сокровищами. По крайней мере, такой точки зрения придерживались в «органах». Несмотря на значительное время для подготовки сотрудники НКВД организовали переход Александра через линию фронта на редкость «удачно». Он оказался на минном поле и чудом остался жив. Но нет худа без добра. Зато у немцев не было оснований заподозрить, что его переход был инсценирован. Александр был в гражданской одежде, хорошо говорил по-немецки и настаивал на встрече с представителями немецкого командования, упирая на то, что обладает важными сведениями. Поэтому после короткого допроса офицерами штаба дивизии, на чьи позиции он вышел, Демьянова доставили в Гжатск и передали разведке. Его долго допрашивали, даже имитировали расстрел, но он настаивал на разработанной для него легенде. Допрос вели офицеры военной разведки — Абвера, старший из которых имел чин полковника. Если верить некоторым источникам, во многом другом доверия не вызывающим, это был начальник контрразведки группы армии «Центр» Кауфман. Уже после окончания выполнения задания Александр Демьянов, готовя отчёт о проделанной работе, подробно описал встречу с этим предполагаемым Кауфманом. «:…Он требовал, чтобы… я сознался в том, что послан НКВД, — писал Демьянов в своем отчете. — На все это я отвечал, что если бы знал, что со мной так будут разговаривать, да еще обвинять в связях с НКВД, то ни за что бы сюда не пришёл. На это Кауфман заявил мне: «Вы будете поставлены к стенке, если не сознаетесь, даю полчаса на раз мышление.». После этого обер-лейтенант отвёл меня в комнату и оставил одного. Прошло полчаса, а за мной никто не шёл, поэтому я решил лечь на кровать. Через некоторое время за мной пришел обер-лейтенант с двумя солдатами, вооружёнными винтовками, предложил следовать за ним. Солдаты вывели меня во двор, поставили у стенки, а сами отошли к стоявшему неподалёку обер-лейтенанту и Кауфману. Так мы постояли минут десять, после чего меня привели в комнату, где раньше проводился допрос, предложили снять пальто, угостили сигаретами, а Кауфман достал бутылку французского коньяку и стал со мной выпивать.». Проверка Демьянова продолжалась и после «расстрела». Так, однажды его использовали в качестве переводчика при допросе пленных советских летчиков. Но они отвечать не стали, а только плюнули ему в лицо. Одновременно, как полагал Демьянов, немцы проверяли его показания, связанные с происхождением и довоенными связями. Проверку он прошёл успешно и был переправлен в Смоленск, где располагался «Сатурн» — разведорган группы армий «Центр».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});