Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Сарик перевел дух:

— Боги, боги, они уже достаточно наказаны!

Маг, первым появившийся в шатре Мары, обернулся к советнику:

— Достаточно ли они наказаны и пора ли отпустить их души к Туракаму — решать нам.

— Твоя воля, Великий! — Сарик покаянно распростерся на земле, уткнувшись лбом в грязь. — Смилуйся, Всемогущий. Умоляю простить мою невольную дерзость.

Не удостоив Сарика ответом и храня ледяное молчание, маг взирал на мучения воинов Петачи. Наконец люди начали валиться наземь: один, потом другой — и так до конца, пока обе роты ослушников не полегли на траву почерневшими скелетами в сверкающих оранжевых с синим доспехах. Перед ними валялось знамя тех же цветов; ветер трепал его кисточки.

Наконец молодой маг отошел от собратьев и обратился к Маре:

— Наш закон не делает исключений, Благодетельная. Пусть твои люди помнят: от любого, кто оказывает нам неповиновение, остается пустое место. Ты поняла?

— Твоя воля, Великий, — хрипло прошептала властительница, подавив дурноту.

От группы магов отделился еще один, из-под капюшона которого торчали буйные рыжие пряди.

— Я пока еще не удовлетворен. — Он оглядел офицеров Мары.

Все были на ногах, за исключением Сарика. Ни в ком из них не ощущалось благоговейного трепета; возможно, именно эта вызвало неудовольствие посланника Ассамблеи.

— Так кто же посмел бросить нам вызов? — спросил он у собратьев, намеренно не замечая Мару.

— Юный властитель Петачи, — последовал крат-кий сухой ответ.

— Он действовал на свой страх и риск, не получив ни позволения, ни одобрения своего полководца, — послышался из кружка магов третий голос, прозвучавший более мирно.

Рыжеволосый маг покосился на Мару колючим зорким взглядом, прежде чем возразить:

— Его позор пятнает не только его.

Тот чародей, который уже показал свою готовность выступить в роли миротворца, не уступал:

— Тапек, я ведь сказал: властительница Мара не причастна к дерзкой выходке наказанного юнца.

Тапек в ответ пожал плечами, словно ему досаждала назойливая муха:

— Как полководец своего клана, властительница Мара отвечает за поведение всех отрядов, состоящих под ее командованием.

Мара вскинула голову. Ее леденила страшная мысль: эти Черные Ризы могут приговорить ее к смерти с таким же равнодушием, какое они выказали, вынося приговор Тасайо Минванаби: ведь в конечном счете именно их вердикт заставил его покончить с собой. Офицеры Мары помертвели от гнетущего предчувствия. В лице Кейока не дрогнуло ничто, лишь в глазах появился такой холод, какого никому не доводилось у него видеть.

Хокану невольно дернулся вперед, но Люджан железной хваткой стиснул его локоть.

Все до одного затаили дыхание. Если маги потребуют уничтожения Мары, ее не спасет ничто — ни меч, ни мольба, ни сила любви. Преданность тысяч слуг и воинов, которые с радостью пошли бы на смерть ради сохранения жизни госпожи, ни на волос не склонит чашу весов ее судьбы.

В то время как рыжеволосый Тапек сверлил властительницу безжалостным змеиным взглядом, маг помоложе полюбопытствовал:

— Властитель Петачи еще жив?

Не промедлив ни мгновения, Люджан послал в поле скорохода. Текли минуты: посланцу требовалось время, чтобы получить точные сведения на месте страшных событий. Наконец сигнальный флаг пришел в движение — он опускался и взлетал по строго установленным правилам.

— Все нападавшие мертвы, — переводил Люджан. — Властитель Петачи сам возглавлял отряд. От него, как и от всех его воинов, остались лишь пепел и кости.

— Достойная кара святотатцу, — сухо кивнул один из магов.

— Так тому и быть, — поддержал его другой. Вообразив, что худшее позади, Мара перевела дух, но тут Тапек резко шагнул в ее сторону. Густые брови мага сердито топорщились, глаза источали холод морских пучин, и, когда он заговорил, в его голосе звенела угроза.

— Мара из Акомы! — провозгласил он. — Династия Петачи прекратила свое существование. Проследи за тем, чтобы до наступления ночи никого из этого рода не осталось в живых. Усадебный дом, бараки и поля — предать огню. Когда урожай погибнет, слуги Акомы должны засыпать землю солью, чтобы впредь ничто не произрастало на ней. Всех воинов, присягавших семейному натами Петачи, — повесить. Пусть их останки сгниют на ветру, и не вздумай предлагать им убежище, как это бывало с воинами других поверженных семейств. Все свободные слуги Петачи с этой минуты — рабы императора. Все имущество Петачи переходит к храмам. Натами рода Петачи надлежит раздробить молотами и обломки зарыть, дабы вовек они не знали жара солнца, — так будет прервана нить, связующая духов семьи Петачи с Колесом Судьбы. Отныне и вовеки — этой семьи больше не существует. Да будет ведомо всем: оказывать неповиновение Ассамблее не позволено никому. Никому!

У Мары подкашивались ноги, и только ценой отчаянных усилий она удержалась на ногах, чтобы произнести ритуальную формулу покорности:

— Твоя воля, Великий.

Только после этого она опустилась на колени и коснулась лбом земли, так что перья высокого плюмажа, подобающего ей как полководцу клана Хадама, окунулись в пыль.

Молодой маг слегка кивнул, тем самым подтвердив, что принял во внимание ее смирение, а затем извлек из складок хламиды круглый металлический предмет. Большим пальцем он нажал на подвижный выступ. Воющий звук прорезал тишину, и маг исчез. Послышался внятный хлопок: потревоженный воздух рванулся в образовавшуюся пустоту.

Маг, именуемый Тапеком, мешкал, разглядывая женщину, скорчившуюся в пыли у его ног. Его губы кривились от удовольствия: он откровенно наслаждался ее унижением.

— Смотри, чтобы все в твоем клане хорошенько усвоили этот урок, Благодетельная. Любого, кто дерзнет восстать против воли Ассамблеи, ждет та же участь, что постигла Петачи.

Он в свою очередь вытащил круглый прибор и мгновение спустя также пропал из виду. Его примеру последовали остальные черноризцы, оставив на вершине холма лишь потрясенную свиту Мары. Снизу, со стороны долины, доносились выкрики: офицеры подавали команды солдатам, которые не могли прийти в себя после всего случившегося. Воины пятились вверх по склонам холмов, но было заметно, что одни торопились отойти подальше от места трагедии, другие же не решались повернуться спиной к вражескому войску. Сарик поднялся на ноги, Люджан помог встать Маре: доспехи сильно затрудняли ее движения.

— Скорей отправь еще гонцов, — охрипшим голосом велела она Люджану. — Нельзя терять ни минуты: нужно распустить клан, иначе жди новой беды.

С трудом выговаривая слова, так и не избавившись от мучительной дурноты, она подозвала Сарика:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});