В состоянии необходимой обороны - Фридрих Незнанский

– Возьмите нашу машину! – воскликнула благодарная женщина, так и сияя от возможности сделать мне приятное. – Пожалуйста! Конечно, я понимаю, сейчас нельзя терять ни одной минуты, и скорость передвижения…

Хмыкнув про себя, я с удовольствием принял из ее рук ключики от машины.

– Правда, это наш старый «Москвич».

Давно что-то не ездил я на «Москвиче»… Впрочем, чего я радуюсь – доверенности-то у меня на него нет, так что вместо скоростного передвижения может возникнуть как раз обратный эффект – буду долго и кропотливо объясняться с нижними чинами милиции… Неприятное занятие. А, ладно… Что-то мне сегодня все легко и раз плюнуть. Вот что значит тонус. Гордеев, ты в хорошей форме! Все твое утреннее нытье было ни к чему. Стоило появиться даме – и за окном вновь сияет солнце.

Итак, я отправился в дорогу, договорившись постоянно созваниваться с Натальей и вообще держать ее в курсе всех событий.

Следствие по делу Шишкова было поручено вести следователю городской прокуратуры Валентину Жукову. Произошло это буквально следующим образом: к Жукову в кабинет, не стучась, вплыл важный, как налим, прокурор города Бутусов. Собственно, кабинет принадлежал не только Жукову, и обычно в нем находилось одновременно не менее трех следователей, из-за чего обычно происходил жуткий бардак с необходимыми документами и общая раздраженность от скученности. Но сейчас коллеги Жукова разъехались в отпуска, кто на пригородные дачи, а кто и к морю, и он в одиночестве наслаждался просторным кондиционированным помещением, покуривая сигару у окна и размышляя сразу о нескольких вещах – на какие деньги покрасить дачу, что подарить жене к юбилею свадьбы и как бы обрести рельефную мускулатуру, не затрачивая на то физических усилий. Сам он дожидался сентября для отпуска – жена не переносила яркого солнца, ей подавай бархатный сезон. Именно в этот приятственный момент дверь в кабинет открылась, и Жуков подскочил и поспешил приветствовать высокого гостя за влажную и вялую ладонь, одновременно пододвигая к его обширному заду удобное широкое кожаное кресло.

– Приветствую, – сообщил прокурор покровительственно и вместе с тем послал Жукову один из своих знаменитых колючих и цепких, как репей, взглядов. – Как жизнь?

– Спасибо, все ничего, – заулыбался тревожно Жуков. Начальство, да еще такое, не могло явиться к нему в кабинет просто так, поболтать о жизни. Жуков с тоской подумал о том, что ему предстоит очередной многозначительный, полный намеков, небезопасный для его карьеры разговор. Следующая фраза прокурора подтвердила худшие опасения Жукова.

– Как жена? – ласково спросил Бутусов, посапывая.

– На поправку, на поправку. – Жуков оперся о стол и всем своим видом выказал желание внимательно слушать прокурора. От волнения у него даже побледнел нос.

Бутусов был Жукову одновременно и неприятен, и наводил на него тягучий ужас. Собственно, ничего особо страшного ни во внешности, ни в манере поведения Бутусова не было. Однако то ли Жуков по натуре был трусоват и вообще терялся перед начальством, то ли Бутусов действительно обладал тяжелым характером. Ничего не говоря, он ухитрялся одним своим присутствием угнетать настроение подчиненных, и они при его появлении смолкали, тушили сигареты, отодвигали стаканчики с кофе и хмуро разбегались по рабочим местам. Женская часть коллектива была совершенно уверена, что Бутусов – энергетический вампир. На ту же бутусовскую харизму со знаком минус был списан преждевременно погибший от странной болезни шикарный и сочный кактус в кабинете следователей.

Но не своей дурной энергетикой был неприятен Бутусов Жукову, и даже не тем, что занимал более высокое положение. Какое-то время назад Жуков, будучи помоложе и порисковее, дал вовлечь себя в одно, прямо скажем, противозаконное, противоправное действие. У большой местной шишки, главы предприятия, выпускающего консервированные соки, великовозрастный сын-оболтус был пойман с поличным с полным карманом наркотиков. Ну известное дело, как раз разнарядка только что спущена была по поводу усиления борьбы с наркодельцами, соответственно, в милиции и расстарались – устроили несколько провокаций, загребли всех, кто помельче… Главное – статья-то одна и за распространение и употребление, пункты только разные, так что нагребли в основном вот этих самых жертв и основных потребителей продукта, а с дельцами, конечно, связываться не стали. Вот и этот наркоман попался под горячую руку. А тут на него еще с перепугу школьный товарищ накапал, мол, приторговывает… Ну и приторговывал, понятное дело, кто же это употребляет и не торгует – разве что новички. Но, конечно, не держать же сына такого человека, тем более что и камера общая, и ребят в ней в два раза больше нормы набито, обидеть могут, куртку у него вон сразу отобрали, да и спать приходилось в две смены, а передачу можно было только раз в месяц…

Стало быть, приходит тогда Бутусов к Жукову, незаметному следователю, и предлагает – не прямо, а намеками: мол, дело надо закрыть. Получил, значит, сам Бутусов большую взятку, и с Жуковым собирался поделиться… У Жукова тогда такая ситуация как раз была аховая с деньгами – срочно нужна была большая сумма, разменивались они с жениными родителями, невозможно с ними уже жить стало, а на доплату, чтобы в хороший район попасть, денег не хватало. Жена на пару с тещей тогда Жукова испилила: мол, бездарность ты, никчемный ты мужик, на семью заработать не можешь, хороший следователь, мол, каждый месяц домой премиальные бы приносил… И не объяснишь ведь ничего. Женщины… Одно слово – наказание.

Ну Жуков и соблазнился. Согласился помочь прокурору, и закрыли тогда они это дело за недоказанностью. Жуков сам бегал, свидетелей искал, подкупал, в итоге так перестарался, что едва того самого школьного приятеля-доносчика за решетку не упрятал, хорошо, что родители того вовремя спохватились и в сумасшедший дом его на время определили. Зато и показания его тут же стали считаться недействительными. Все гладко сошло, и деньги Жуков получил, только с тех-то пор стал он с прокурором крепко повязан. Снаружи отношения их напоминали дружеские, только это сверху, а что в глубине лежало – и сам Жуков не знал и боялся. Не знал он, какие планы на него Бутусов имеет и с какой стороны тут можно ожидать подвоха. Ну а пока старался держаться на должном уровне, с высоким покровителем не ссориться. Еще несколько дел таким образом они вместе провернули. Жуков жил теперь в отдельной двухкомнатной, на тихой улице, со сталинскими домами. Семья его на время притихла, хотя деньги, конечно, требовали и требовали – ну это ясное дело, сколько ни дай, все мало… А Бутусов скоро Жукова и беспокоить перестал. Они и общались редко. Услуги по мелочи – жену Жукова к хорошему врачу устроить, племянника за большие деньги на плевую работу – в банке убираться, пол мыть, и то при помощи машины и не каждый день… А как от услуг отказаться, если они тебе и твоей семье на пользу? Авось не придется расплачиваться очень уж по-крупному. Авось обойдется.

И все же ждал Жуков и внутренне дрожал, когда Бутусов к нему с просьбой придет. И что это будет за просьба. Вот, стало быть, и дождался.

Прокурор словно нехотя открыл рот и с барской интонацией процедил, не глядя на Жукова:

– Э-э… Вот что, милый мой… У Ивана моего – кстати, привет тебе от него. – Небольшие временные трудности. От души тебя прошу, поспособствуй. Есть тут одно дело…

Бутусов, пожевав губами, стал излагать суть дела. Давно Жуков слышал разные темные слухи про Ивана, прокурорского сына, что он чуть ли не один из главных в местной мафии; и верил и не верил. А вот теперь подтверждение пришло. Тут бы позлорадствовать, да только Жукову-то от этого известия еще хуже. Вот попал в кабалу к семейке. Вдвойне опасны были Бутусовы. Тут бы не рыпаться и все исполнять, что ни скажут, уповая на то, что отмажут, коли попадешься. Хотя не станут с ним возиться, чуть поболе заплатят за риск – и все. И хватит с тебя, Жуков, сиди и дыши в свои две дырочки. Однако предложение было нешуточное, Жуков понимал. В перспективе чудились ему уже железные ворота тюрьмы. Сокрытие важных для следствия улик с частичной фабрикацией – это вам не баран чихал. Конечно, не за бесплатно, но всему есть предел. Стоит ли рисковать, хоть и за большие деньги? Деньги – что. Из-за них только Жуков бы теперь на должностное преступление не пошел бы. Вот и выходило, что пропадать теперь Жукову за чужие грехи, и поделом, надо было тихо сидеть, не ввязываться, раз сам ты по жизни мелкая сошка, вегетарианец, а не хищник. Знал же, что тебя съедят, и слабость своего характера знал… А почему начинал тогда? Думал всех обмануть, прокатиться за чужой счет? Ну ладно, прокурор для сына старается, родственника выгораживает, он ради этого на все пойдет, ему и власть дана; а Жуков ради кого головой своей рисковать будет? Ради чего? С другой стороны, отказать не то чтобы нельзя – просто и помыслить о таком невозможно. Бутусов Жукова быстро к ногтю, наверняка он уже досье на Жукова собрал и у себя в сейфике держит, ждет удобного часа, чтобы дать делу ход… И загремит тогда Жуков… И покажется тогда небо с овчинку… А может, и не будет Бутусов пускать разбирательство по официальной линии – вдруг через Жукова и на него выйдут, раскопают? Нет, скорее всего – шлепнет Жукова в тихом переулке из-за угла какой-нибудь из товарищей прокурорского сына… Жену жалко – одна останется… Видно, коготок увяз – всей птичке пропасть.