Французов ручей - Морье Дю

--Зачем тебе понадобилось приглашать Филипа Рэшли?

--Собственно говоря, пригласил его не я, а Рокингем. . Рэшли так и взвился. . Одним словом, мы решили пригласить сюда Годолфина и кое-кого из соседей и обсудить план действий. Я уверен, что мы в два счета поймаем этого пирата. Представляешь, как будет весело, когда мы наконец вздернем его на каком-нибудь суку!

--Почему ты думаешь, что тебе это удастся?

--Я рассчитываю на Рокингема. У Рокингема голова варит, он обязательно что-нибудь придумает. Я-то, слава Богу, в таких делах ничего не смыслю. Послушай, Дона, когда ты собираешься вставать?

--Как только ты отсюда уйдешь.

--Узнаю свою строптивую женушку. Герцог, дружище, ты не знаешь, почему твоя хозяйка всегда со мной так сурова? А ну-ка, разбойник, смотри, что у меня есть! Ну-ка, ищи, ищи!

И, схватив туфлю Доны, он швырнул ее через всю комнату, а собаки, рыча и отталкивая друг друга, кинулись за ней. Притащив туфлю на место, они снова начали носиться вокруг кровати.

--Идемте, собачки, -- проговорил Гарри, поднимаясь, -- нас прогоняют, нас не желают больше видеть. Дона, я пришлю к тебе детей, хорошо? И передам Рокингему, что ты скоро спустишься. Он будет на седьмом небе от счастья.

И, напевая и громко топая, он вышел из комнаты, а собаки с лаем помчались за ним.

Итак, Филип Рэшли и Юстик были вчера в Хелстоне. Наверное, и Годолфин уже вернулся домой. Она вспомнила покрасневшее от злости и бессилия лицо Рэшли и его изумленный взгляд, когда он, уставившись на нее из лодки, завопил: , а она, стоя наверху с развевающимися по ветру волосами, хохотала и махала ему рукой.

Нет, не может быть, чтобы он ее узнал. Это просто немыслимо! На ней была мужская одежда, лицо заливали потоки дождя, волосы растрепались... Она встала и начала одеваться, обдумывая то, что рассказал Гарри. Внезапный приезд Рокингема и его коварные планы не могли не насторожить ее -- Рокингем был далеко не глуп, и его присутствие в Нэвроне не сулило ничего хорошего. К тому же он был живым напоминанием о прошлом: о Лондоне, о булыжных мостовых, о театрах, о жарких, пропитанных ароматом духов залах Сент-Джеймса. Он был посланцем старого мира, чужаком, вторгшимся в ее дом и нарушившим его тишину. Она слышала его голос под окном, он о чем-то болтал с Гарри, оба смеялись, возились с собаками. . мирно стояла бы у берегов Франции, дожидаясь, пока матросы отведут в ближайший порт. Волны накатывали бы на пустынные белые пляжи, лазурное море сияло в лучах солнца, прозрачная, чистая вода приятно холодила кожу, и сухие доски палубы казались бы теплыми, когда, растянувшись на них после купания, она глядела бы вверх на высокие наклонные мачты , пронзающие небо...

В дверь постучали. В комнату ворвались дети. Генриетта прижимала к себе новую куклу, подаренную Гарри, Джеймс забавлялся с игрушечным зайцем. Они бросились к Доне и принялись обнимать ее горячими ручонками и осыпать поцелуями. Пру за их спиной приседала в реверансе и заботливо расспрашивала хозяйку о здоровье. Дона смотрела на детей и думала о том, что где-то, далеко-далеко, осталась женщина, которой нужны были вовсе не домашний уют и не детские ласки, а палуба корабля, улыбка возлюбленного, стоящего рядом, вкус соли на губах, жар солнца да синева морских волн.

--А моя кукла красивей, чем заяц Джеймса, -- неожиданно заявила Генриетта.

На что Джеймс, примостившийся на коленях у Доны и прижимавшийся своей пухлой щечкой к ее лицу, тут же возразил:

--А вот и нет, мой заяц красивей!

И, размахнувшись, запустил злополучным зайцем в сестру. Поднялся рев, начались уговоры, утешения, поцелуи, поиски шоколада, шум, суета -- и корабль незаметно исчез, море растаяло вдали, и осталась только леди Сент-Колам, знатная дама с высокой прической, в красивом голубом платье, медленно спускавшаяся вместе с детьми по лестнице, ведущей в сад.

--С выздоровлением, Дона, -- произнес Рокингем, целуя ей руку. Затем отступил на шаг и, оглядев ее с ног до головы, добавил: -- Кажется, болезнь пошла вам на пользу.

--Вот и я так считаю, -- вставил Гарри. -- Посмотри на ее цвет лица. Она стала смуглой, как цыганка.

Он наклонился, подхватил детей и усадил их себе на плечи. Малыши радостно завизжали, собаки залаяли. Дона опустилась на скамейку. Рокингем остановился рядом и принялся расправлять кружевные манжеты.

--Вы не слишком обрадовались нашему приезду, -- проговорил он.

--Почему я должна была обрадоваться?

--Мы не виделись несколько недель, -- ответил он. -- Вы так внезапно уехали после нашего маленького приключения в Хэмптон-Корте. Я решил, что вы обиделись.

--Мне не на что было обижаться, -- ответила она.

Он искоса взглянул на нее и пожал плечами.

--Чем же вы занимались все это время? -- спросил он.

Дона зевнула и посмотрела на лужайку, где Гарри и дети играли с собаками.

--Наслаждалась одиночеством, -- ответила она. -- Я предупреждала Гарри, что хочу побыть одна, и я очень недовольна тем, что вы ради своего удовольствия нарушили мой покой.

--Мы приехали не только ради удовольствия, -- возразил Рокингем, -- но и по делу. Мы хотим помочь местным жителям поймать дерзкого пирата, запугавшего всю округу.

--Как же вы собираетесь его ловить?

--Еще не знаю. Посмотрим. Гарри целиком одобряет мою идею. Последнее время он что-то совсем заскучал. Да и мне, признаться, изрядно надоела лондонская жара и вонь. Нам обоим нужно немного размяться.

--И сколько вы намерены здесь пробыть?

--Пока не поймаем пирата.

Дона рассмеялась, сорвала маргаритку и принялась обрывать лепестки.

--А если он уже вернулся во Францию?

--Не думаю.

--Почему?

--Я разговаривал с вашим соседом, Томасом Юстиком...

--С этим нелюдимом? Ну и что?

--Он сказал, что вчера на рассвете рыбаки из Сент-Майклз-Маунта видели какое-то судно, направлявшееся к юго-западному побережью Англии.

--Мало ли торговых судов бороздит в это время пролив!

--Рыбаки уверяют, что это было не торговое судно.

--В конце концов, юго-западное побережье тянется от Лэндз-Энда до полуострова Уайт. Не будете же вы обшаривать весь этот район.

--В этом нет никакой необходимости. Француза не видели ни на Уайте, ни на Лэндз-Энде. Его, похоже, привлекает только этот уголок Корнуолла. Рэшли утверждает, что он заплывал даже в Хелфорд.

--Разве что ночью, когда я спала.

--Возможно. Так или иначе, но мы намерены положить этому конец. Я сам с удовольствием возьмусь за это дело. Прежде всего надо осмотреть ближайшие ручьи и бухты. Их тут, очевидно, немало?

--Спросите у Гарри. Он лучше меня знает эти места.

--Насколько я понимаю, Нэврон -- единственная большая усадьба в округе? Других домов поблизости нет?

--Кажется.

--Идеальное убежище для разбойника. Если бы я был пиратом, я непременно взял бы его на заметку. А если бы мне к тому же стало известно, что хозяин усадьбы в отъезде и очаровательная хозяйка живет в доме одна, я бы...

--Что вы бы?

--Я бы постарался -- при условии, повторяю, что я был бы пиратом, -постарался вернуться сюда еще раз.

Дона снова зевнула и отбросила растерзанную маргаритку.

--Но вы не пират, Рокингем, вы всего лишь расфранченный, жеманный щеголь, питающий слабость к женщинам и вину. И давайте оставим эту тему. Мне она, признаться, уже надоела.

Она встала и направилась к дому.

--Раньше вам никогда не надоедало со мной беседовать, -- небрежно уронил он.

--Вы себе льстите, Рокингем.

--А тот вечер в Воксхолле, помните?

--Какой именно, Рокингем? Их было так много. Может быть, тот, когда вы, воспользовавшись моей слабостью и беспечностью после двух выпитых бокалов вина, осмелились меня поцеловать? Если речь идет о нем, то позвольте вам сообщить, что этот вечер я до сих пор не могу вспоминать без отвращения.

Они остановились у балконной двери. Рокингем, покраснев от досады, посмотрел на нее.

--Вы сегодня удивительно красноречивы, -- сказал он. -- Сколько яду! Неужели здешний климат так на вас повлиял? Или, может быть, это результат болезни?

--Может быть.

--А с вашим любимчиком, с этим чудаковатым лакеем, вы тоже так суровы?

--Спросите об этом у него самого.

--Спрошу, непременно спрошу. Будь я на месте Гарри, я нашел бы, о чем у него спросить, и, уж поверьте, не стал бы с ним церемониться.

--О чем это вы тут болтаете? -- раздался у них за спиной голос Гарри. Он вошел в комнату, плюхнулся в кресло и принялся вытирать лоб кружевным платком. -- С кем ты не стал бы церемониться, Роки?

--С твоим лакеем, -- широко улыбнувшись, ответил Рокингем. -- Я хотел узнать у Доны, за что ему была оказана такая честь -- ухаживать за ней во время болезни.

--Да, черт побери, мне это тоже показалось странным. У малого очень подозрительный вид. Не понимаю, Дона, что ты в нем нашла?

--Он молчалив, сдержан, умеет себя держать, чего не скажешь об остальных слугах. Только поэтому я его и выбрала.

--Слишком много достоинств для одного лакея, -- полируя ногти, промолвил Рокингем.