Истинные звезды - Элизабет Адлер

— Тебе придется снять себе комнату, — сказала она безжалостно, — или снимать комнату на двоих с какой-нибудь другой девушкой. Тебе уже шестнадцать лет, ты достаточно взрослая.

Всю ночь Гала просидела одна в старой качалке, уставившись на догорающие угольки и пытаясь разобраться в своей жизни. Теперешняя работа нравилась ей, коллектив был тоже очень хорошим — там она впервые в жизни почувствовала себя нужной, люди звонили и говорили: «Привет, Гала!», а приходя или уходя, улыбались ей и махали рукой. Работа была тем местом, где впервые она перестала быть незаметной. Разрываясь между спокойной жизнью, которую она знала, и мечтами о будущем, Гала внимательно изучила себя в зеркале, созерцая свой новый образ стройной блондинки. Она думала о Джесси-Энн и о своих мечтах. Она понимала, что это должно было произойти сейчас или никогда!

В конце концов она рассказала все Дебби Блекер, которая владела и управляла салоном. Дебби было тридцать девять лет, она была худой и безвкусно одетой, но обладала йоркширской сообразительностью. Ей нравилась Гала, застенчивость и скрытость которой отличали ее от нахальных и требовательных клиентов. Кроме того, девушка была трудолюбивой, не говоря уже о ее обаянии, вежливости и хороших манерах.

— В Лондоне я была только один раз, в жизни, — призналась Гала. — Мы с отцом поехали туда на экскурсию, когда мне было шесть лет. Все, что я помню — это автобус, на котором мы ехали.

— Но что ты будешь делать в Лондоне? — спросила Дебби, поправляя физкультурные маты.

Гала глубоко вздохнула; она никому еще не признавалась в этом.

— Я хочу стать манекенщицей, — выдавила она в ответ. Стараясь не реагировать на вопросительные глаза Дебби, она быстро добавила: — Я следила за теми девушками из магазина «Скофилд», когда ходила туда обедать. Вы знаете, кого я имею в виду. Они ходят по ресторану с ценником на платье, когда пьешь кофе. Боюсь, вы думаете, что я сошла с ума, — добавила она, заломив руки и с тревогой ожидая, что скажет Дебби.

Дебби окинула ее долгим, оценивающим взглядом.

— Не вижу причин, по которым ты не можешь стать манекенщицей, Гала, — наконец ответила она. — Но зачем ехать в Лондон? Тебе придется поучиться на курсах для манекенщиц в Лидзе, что будет гораздо дешевле, они здесь прекрасно поработают с тобой. Ты и дома останешься, и сможешь сэкономить деньги. — Вспомнив, что мать Галы недавно вышла замуж и не взяла жить с собой Галу, видно забыв, что та приходится ей дочерью, Дебби успокоила Галу: — Не беспокойся, я уверена, мы сможем найти приличную комнату для тебя недалеко отсюда.

— Значит, вы думаете, из меня может получиться толк? Что я действительно стану манекенщицей?! — с волнением воскликнула Гала.

Дебби вовсе не хотелось слишком обнадеживать Галу, а то и вправду уедет в Лондон в поисках «синей птицы». Она была слишком наивна и доверчива, чтобы жить в таком большом городе, и, если говорить начистоту, Дебби не была полностью уверена, что из Галы действительно получится хорошая манекенщица.

— Мне правда кажется, что из тебя выйдет идеальная модель, Гала, — добавила она, — но ты не такая, как все. Поэтому не вижу причин, по которым ты не сможешь стать, как те манекенщицы из «Скофилда».

Перед глазами Галы возникла она сама в совершенно новом образе, идущая по подиуму и позирующая перед фотохудожниками около фонтанов в Париже.

— Сегодня же днем поеду туда и запишусь в школу манекенщиц в Харрогейте, — решительно заявила она, чувствуя себя счастливой.

Учеба оказалась гораздо труднее, чем она себе представляла. Ей пришлось учиться правильно ходить и с присущей манекенщицам манерой немного сутулиться, покачивая плечами и выбрасывая свои длинные ноги вперед от бедра. Гала занималась гимнастикой, бесчисленное количество раз садилась и вставала, стараясь делать это грациозно, часами с восторгом искала свой новый образ, запоминая, как накладывать румяна на свои слишком круглые щеки, как подчеркнуть мягкие, припухлые губы и как подкрасить широко расставленные серые глаза так, чтобы они казались больше, а взгляд глубже и таинственнее. Она научилась разбираться в украшениях и как улыбаться из-под шляпы с широкими полями, как сдергивать с небрежным видом перчатку и накинуть шарф на плечо, успевая при этом бросить взгляд в зал. Когда же Гала наконец прошла полный курс, она почувствовала, что готова ехать в Лондон.

Мать сунула ей в руку двадцатифунтовую бумажку и поцеловала на прощание, а ее новый муж вообще к ней не подошел. Когда дверь за ней закрылась, Гала буквально услышала их вздох облегчения. Они наконец освободились от нее.

Мать даже не пришла на вокзал, чтобы проводить ее, но пришла Дебби Блекер.

— Вот, Гала, — сказала она, протягивая ей маленький белый горшок с цветущей африканской фиалкой, затем сунула ей в руки таинственный сверток в веселой обертке. — Цветы — для твоей комнаты, — объяснила она, — чтобы она не казалась тебе совсем чужой. А подарок посмотришь позже, когда приедешь. — Она дала Гале список с именами и телефонами. — Я переговорила с несколькими людьми, которые, как и я, продают модную одежду, — сказала она. — Это названия торговых домов, где могут понадобиться манекенщицы. Ты все равно не можешь рассчитывать на то, чтобы начать с самых известных домов моделей, ты согласна?

Когда поезд замедлил движение, проезжая по мрачным окраинам Лондона, от страха и волнения сердце Галы готово было выскочить из груди. Прижимая одной рукой горшок с цветком и решительно держа чемодан в другой руке, она вышла из поезда, вспоминая слова Дебби, которые все еще звучали у нее в ушах. Она на мгновение задержалась, чтобы осмотреться по сторонам — толпы спешащих людей, шум поездов, запах машинного масла и выхлопных газов, гамбургеров и чипсов, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь мрачную крышу вокзала из стекла и стали. Это был Лондон, город, где все становилось возможным и все мечты сбывались. Несмотря на слова Дебби Блекер, она точно знала, что ей самой судьбой предназначено начать свою карьеру сразу с успеха, так, как это было с Джесси-Энн.

Спустя неделю Гала сидела в приемной агентства Клайна по найму моделей, отделанной хромированной сталью и стеклом в стиле тридцатых годов и расположенной на Олд Бромптон-роуд, сдерживая желание встать из глубокого кресла и убежать прочь. Вместо этого она выпрямила спину, напрягая позвоночник, и высоко подняла голову. Прошло уже сорок пять минут после того, как она назвала секретарше свое имя, и ее попросили подождать, пока секретарша выяснит, сможет ли Барри ее принять. Барри Клайн возглавлял агентство. Это был большой любитель вечеринок, плейбой и обладатель черного автомобиля «ламборджини».