Без буржуев - Игорь Ефимов

Нет, не из общественного котла брал 65-летний Анисим, окашивая скаты старого овощехранилища. И 75-летний Савелий, махая косой от зари до зари на дальних прогалинах, тоже к тому котлу не прикасался. А Ермолаич, который возит на своей лодке осоку с дальнего озера? А Феоктист, который по двадцать раз в дождливое лето то рассыпает скошенную траву на каждый проблеск солнца, то трусит наперегонки с тучей, чтобы успеть сгрести все обратно в стожки? А высохший до размеров десятилетнего мальчика Мокей, которого не видно, когда он наваливает копну на свою тачку, слаженную из досок и велосипедных колес, и впрягается в нее спереди вместо лошади? А согнутый пополам дед, выползавший ворошить клюкой сено, пока главный кормилец семьи вкалывал в городских мастерских? И, наконец, тот незнакомый седой, грузный дядька, проносящийся мимо наших окон на мотоцикле в сторону леса, каждый раз под вечер, после рабочего дня, так и не сняв мазутной спецовки, и возвращающийся уже к ночи, с коляской, заполненной горой свежескошенной травы, — где, в какой чащобе находил он свой заветный лужок? откуда брал силы так надрываться? и надолго ли хватит у него этих сил?

Кончаются их силы, сдают коров старики, усаживаются на лавку с недоумением и тоской в душе.

«Замечается тенденция к свертыванию личных хозяйств колхозников», — пишут газеты.

Свернешься тут, если тебя столько лет бьют по голове рукояткой классового нагана. Но пока еще кто-то работает, мы имеем их — эти 33 % коров, 40 % яиц и 60 % картофеля, создаваемые надрывным, сверхурочным, стариковским и бабьим трудом на полутора процентах отечественной пашни.

7. Тянем-потянем, вытянуть не можем (Сельский рабочий)

Посмотрим теперь, как обстоят дела на остальных 98,5 % обрабатываемой земли.

Начнем с самого главного — с создания поля. В мелиоративные работы государство вкладывает сейчас миллиарды рублей. Миллионы новых гектаров пастбищ и пашни передаются колхозам и совхозам по всей стране. Корреспондент «Литературной газеты», побывавший на Вологодчине, так описывает ход осушительных работ:

«Осушаемый участок, начинаясь от деревни Ребячьево, доходит до деревни Симоново. Далее — другой участок. Их разделяет клин мелколесья с вкрапинами болотных блюдец. Кочки. Осока. Сюда бы мелиораторов! Однако вопреки логике и просьбам совхоза «клин» из проекта исключен, и сама идея мелиорации перевернулась с ног на голову: что требует осушения — не осушается, что не нуждается в осушении — сушат. Поневоле в совхозе сложилось мнение, что мелиораторы берут работу полегче. В лесу да на болоте морока: пни, коряги, техника вязнет, а на холмах и чистенько и сухо — план легче выполнять» (ЛГ 24.12.75).

Качество работ по всей области очень низкое. В одном месте ухитрились уложить дрены с обратным уклоном. Экскаваторы слишком маломощны, не рассчитаны на тяжелые суглинки, на зимние условия работы, часто ломаются, и на ремонт уходит половина рабочего времени. Как всегда, средства, отпущенные на быт, пожираются производством, так что в некоторых ПМК (передвижная механизированная колонна) за 10 лет не было построено ни одного квадратного метра жилья. Лучший экскаваторщик, награжденный медалью «За трудовую доблесть», должен был 8 лет мыкаться по углам и баракам, прежде чем получил квартиру. Что же говорить об остальных? Остальные долго не задерживаются в колоннах. Текучка — 30 %, отсюда и низкая квалификация, и отношение к работе, и ее качество.

Не менее печальную картину обнаруживает корреспондент «Крокодила» на другом конце страны, в Дагестане. Здесь главная проблема — засоленность почв. Лихие мелиораторы сдают пастбища совхозам, не промыв почву или промыв так халтурно, что вода растворяет подземные соли и выводит их на поверхность. Никто, конечно, не позволит какому-то директору совхоза не принять у них работу и тем сорвать выполнение плана такого важного учреждения, как «Главдагестанводстрой», подчиненного союзному Министерству мелиорации и водного хозяйства. Акты о приемке подписываются, мелиораторы получают с совхозов деньги и исчезают. «Культурные пастбища в Дагестане почти не дают отдачи, хотя на их создание затрачено десять с лишним миллионов рублей» (Кр. № 4, 1977). В республику завезено 13000 племенных коров из разных краев, но кормить их нечем, и некоторым совхозам приходится закупать на стороне и везти за 300 километров солому для их прокорма. Если же начать искать виноватых, то выясняется, что все начальники ПМК люди новые и за грехи прежних начальников отвечать не могут. А где старые? Да вот, одного мы находим уже на должности директора совхоза, а бывший начальник всего «Дагестанводстроя», вогнавший в землю 10 миллионов рублей, переведен в Москву с повышением, управляет крупным отделом того же министерства.

Мелиорация, как и всякое дело, доведенное до уровня общегосударственной кампании (как целина, как кукуруза), утрачивает постепенно первоначальную целесообразную направленность и приобретает черты культового действа, требующего от здравого смысла бесконечной цепи мелких и крупных жертв. Безоглядное, совершаемое в погоне за показателями осушение приводит к нарушению баланса подпочвенных вод — мелеют и исчезают речушки, опускается вода в колодцах, «оживают» пески (ЛГ 24.12–75). В Белорусской части Полесья осушено уже около 1,5 миллиона гектаров, но урожайность на них поднялась всего лишь на 16 % для зерновых и на 18 % для кормовых культур (ЦП 7.8.77). Поддерживается она органическими удобрениями, половину из которых (37 млн. тонн ежегодно) составляет торф. Ученые предупреждают, что при таком расходовании торфа хватит едва на 30 лет. Мелкозалежные торфянники интенсивно используются для пропашных культур, что приводит к стремительной эрозии почвы. В Госплане Белорусской ССР согласны с тем, что на таких почвах надо высевать многолетние травы, но уменьшать планы заготовок зерновых не собираются — пусть, мол, пересматривают структуру посевов на местах (ЦП 7.8.77).

То же самое происходило и на целине. Ю. Черниченко так описывал положение совхоза «Советская Сибирь», расположенного в Кулундинской степи: «Зачем-то решили превратить бедное почвами, но доходное овцеводческое хозяйство в зерносовхоз. Планы распашки (спускаемые областным партийным начальством, — И.Е.) уже не покрывались площадями пригодной земли, и пришлось плугами содрать травяной щит с длинных песчаных грив. Возникли очаги эрозии, и пашня совхоза» в отчетах возрастая, фактически стала таять. Уже тысячи гектаров здесь настолько эродированы, что и сорняк перестали питать. Который год сюда завозят семена, и это даже выгодней, чем сеять своими: себестоимость хлеба в совхозе — 19 рублей центнер! Совхоз приносит что ни год 300–400 тысяч рублей убытка, и все же здесь пашут и пашут пески» («Новый мир»№ 1, 1964).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});