Звездная ночь - Клаудия Грэй

— Мужчина. Думаю, средних лет. Волосы и борода длинные и темные, как на старинных картинах. У меня сложилось впечатление, что он откуда-то из прошлых времен. И еще я знаю, что ничего себе не вообразила. Привидение было настоящим.

— Ты уверена, что это не старик? Ну, совсем старый, такой сгорбившийся от времени?

Я кивнула. Ракель поднесла кулак ко рту и начала грызть костяшки, и я догадалась, что она пытается не разреветься.

— Что все это значит? — Она молчала. Может, просто не могла выдавить ни слова. — Ракель, мне кажется, что ты знаешь о привидениях больше, чем говоришь!

Она опустила руку — на большом пальце полукругом выступила кровь.

— В доме моих родителей есть что-то.

— Что-то? В смысле — привидение?

— Старик, — ответила она. — Тощий, костлявый. Лысый. Я вижу его с самого детства. Но раньше я его видела изредка, и то в основном во сне. И мне казалось, что я все воображаю.

Голос Ракели звучал рассудительно, даже спокойно, но тело ее начало дрожать.

— Пару лет назад, когда я стала старше, я начала видеть его чаще и поняла, что ничего не придумала. Он дожидался поздней ночи, когда мог меня напугать. Ему нравилось меня пугать. Если, конечно, это он — может, просто выглядел как мужчина, но вовсе им не был. Может, это просто нечто. Старое злобное нечто, перекошенное от ненависти. Потому что оно меня ненавидит. И всегда ненавидело.

— А что говорят твои родители? — Не успела я произнести эти слова, как тут же захотела их проглотить. Ракель все время нашего знакомства говорила, что родители только отмахивались от ее страхов. И на это, конечно, тоже не обратили внимания, оставив ее наедине с проблемами. — Они тебе не поверили.

— И священник тоже. И учитель. И мне пришлось... молчать и помнить, что он здесь. Всегда здесь, поджидает меня. Смотрит на меня. У него такие... жадные глаза. До этого лета он больше ничего не делал. Только смотрел. Я думала, так оно и будет всегда, и уже привыкла, что он смотрит, но потом... — Ее передернуло с такой силой, что мне пришлось положить ей руку на плечо, чтобы удержать на месте. — Этим летом... ночами мне снилось, что... что он лежит на мне, удерживает и занимается со мной сексом. Было больно, и я пыталась его столкнуть, но не могла пошевелиться. Иногда это происходило несколько ночей подряд.

— О господи.

Наконец-то Ракель посмотрела на меня. По ее щеке ползла слеза.

— Бьянка, я не знаю, сон ли это был. Всю свою жизнь я убеждала себя, что просто воображаю все это. А в прошлом году... все эти звуки на крыше... то же самое зло, которое я ощущала у себя дома. Я постоянно чувствую его и здесь. А теперь и ты увидела, и я знаю, что все это правда.

— Это правда. Никогда больше не сомневайся. — Не знаю, утешило ли ее это. — Но это совсем не та штука, что у тебя дома. То, что видела я, совсем на него не похоже. — То, что я видела, было ужасающим, но совершенно точно чем-то другим.

— Да, наверное. Но это окончательно вывело меня из себя. И все-таки я не должна была срывать зло на тебе. — Ракель опустила голову. — Прости меня.

— Это я должна просить прощения. — Я чувствовала себя такой идиоткой!

Ракель вела себя странно не только всю прошлую неделю; она была подавлена и на грани нервного срыва с самого начала учебного года, а я с легкостью решила, что все дело исключительно в ее вспыльчивом характере, и даже не спросила себя, не кроется ли проблема гораздо глубже. Ну допустим, я не могла догадаться, что ее так тревожит, но могла же понять, что с ней происходит что-то очень серьезное.

А я так погрузилась в собственные заботы, что перестала быть другом Ракели.

— Мне следовало настоять на разговоре. И я не должна была вот так тебя обрывать. Пожалуйста, прости меня, мне так стыдно!

— Все в порядке. — Ракель шмыгнула носом, потом коротко рассмеялась, боясь проявить свои истинные чувства. — И я не хотела на тебя кидаться.

— Можешь рассказывать мне все что угодно. И в любое время. Я серьезно.

— К тебе это тоже относится, хорошо?

О, сколько всего я могла рассказать Ракели! Но пришлось ограничиться кивком.

Когда она уснула, я все еще лежала и думала об ужасающей истории, которую мне поведала Ракель, ни на секунду не сомневаясь, что все это правда. Балтазар немного успокоил меня, сказав, что призраки в большинстве своем боятся вампиров, но не очень-то мне это помогло — теперь я знала, на что они способны.

То, что таилось наверху, было опасным. По меньшей мере для людей, а может быть, и для всех нас тоже.

Глава 11

— Почему любовь всегда так драматична?

Миссис Бетани медленно шагала по кабинету. Ее сапоги с заостренными носками цокали по деревянным половицам. Руки она сцепила за спиной. К этому времени все мы выучили, что, когда она говорит таким тоном, ответов ей не требуется. Мы должны молчать и слушать.

— Разумеется, причина в том, что любовь убедительна. И хотя зачастую это явление временное, тем не менее любовь вынуждает разумных существ вести себя крайне неординарно. — На мгновение она перевела взгляд темных глаз на окно, но тут же снова обратила все свое внимание на нас. — Таким образом, вполне логично, что Шекспир использовал романтическую любовь как основную мотивацию поступков Ромео и Джульетты. Мы задаемся вопросом — могут ли молодые люди вести себя подобным образом? И понимаем, что могут. С этой точки зрения пьеса кажется нам правдивой.

Я поерзала на стуле и глянула на часы над дверью. Осталось всего три минуты.

— Однако в «Ромео и Джульетте» есть над чем поразмышлять помимо страстей юности. — Подойдя прямо к моей парте, так что теперь я вдыхала аромат лаванды, всегда сопровождавший ее, миссис Бетани продолжила: — Ваше следующее задание — сочинение на три страницы о драматургических изъянах в пьесе «Ромео и Джульетта». Срок выполнения — неделя. Я специально не говорю об этом на уроке. Меня интересует, какие вы сможете отыскать и охарактеризовать.

Она сказала «изъяны»? В «Ромео и Джульетте»? Моей самой любимой пьесе?

Миссис Бетани замолчала, пронзительно глядя на весь класс сразу, и мне снова показалось, что она прочитала мои мысли и готова наброситься на меня. Но на этот раз ее раздражение не имело ко мне никакого отношения.

— Я смотрю, многие из вас, решившие посетить Ривертон, уже расслабились. Будем надеяться, что к тому времени, когда придет пора сдавать сочинения, вы восстановите свои критические способности. Все свободны.

У двери я оказалась не первой. Пробегая по коридору, я чувствовала, что лицо мое буквально светится. И хотя я понимала, что Лукас вполне может сегодня и не приехать, не сомневалась: если есть хоть малейшая возможность, он обязательно появится.