Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только - Павел Федорович Николаев

его «Мадонной» («чистейшей прелести чистейший образец»).

* * *

Некоторые пушкинисты считают «конкуренткой» Екатерины её сестру Марию. В справочнике Л. А. Чирейского указываются следующие произведения Пушкина, посвящённые Марии Николаевне: стихотворения «Редеет облаков летучая гряда…», «Таврида», «Ненастный день потух…», «Буря», «Не пой, красавица, при мне…», «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», «Посвящение» к поэме «Полтава» и XXXIII строфа первой главы романа «Евгений Онегин». На этом основании некоторые исследователи творчества великого поэта считают Марию Раевскую «утаённой» любовью Пушкина.

Почему «утаённой»? Ответ прост: когда Александр Сергеевич познакомился с Марией, ей было около пятнадцати. Современники находили её некрасивой. Это был ещё ребёнок, с непосредственностью, присущей этому возрасту. Характерен один эпизод из путешествия Раевских, описанный позднее Марией:

— Мне вспоминается, как во время этого путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с Софьей, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Завидев море, мы приказали остановиться, вышли из кареты и всей гурьбой бросились любоваться морем. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шёл за нами, я стала забавляться тем, что бегала за волной, а когда она настигала меня, я убегала от неё; кончилось тем, что я промочила ноги. Понятно, я никому ничего об этом не сказала и вернулась в карету. Пушкин нашёл, что эта картинка была очень грациозна.

Но взрослея, Мария стала превращаться в стройную девушку, с густыми чёрными кудрями и очами, полными огня. Конечно, поэт оценил это в недавнем ребёнке:

Ты видел деву на скале

В одежде белой над волнами,

Когда, бушуя в бурной мгле,

Играло море с берегами,

Когда луч молний озарял

Её всечасно блеском алым

И ветер бился и летал

С её летучим покрывалом?

Прекрасно море в бурной мгле

И небо в блесках без лазури;

Но верь мне: дева на скале

Прекрасней волн, небес и бури (2, 292).

В начале 1825 года родители выдали Марию за генерала С. Г. Волконского, активного участника антиправительственного тайного общества (декабристов). После подавления восстания оного Сергей Григорьевич был приговорён к 20-летней каторге и пожизненному поселению в Сибири. 26 декабря 1926 года, оставив родителям маленького сына, Мария Николаевна последовала за мужем. Все Раевские были категорически против этого жертвенного поступка, но смирились с ним, надеясь на то, что через год Мария вернётся. Генерал Н. Н. Раевский, отец потенциальной мученицы, сжав кулаки над её головой, вскричал:

— Я тебя прокляну, если ты через год не вернёшься!

О безумном, но героическом поступке М. Н. Волконской вскоре узнали во всех слоях русского общества. Пушкин был потрясён самоотверженностью недавней девочки и высоко оценил её верность супружескому долгу. Воспоминания о Марии вызвали к жизни следующие элегические строчки поэта:

Не пой, красавица, при мне

Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне

Другую жизнь и берег дальный.

Увы! напоминают мне

Твои жестокие напевы

И степь, и ночь — и при луне

Черты далёкой, бедной девы!.. (3, 67)

Весной 1829 года Пушкин добрался до Арзрума. Кавказ напомнил Александру Сергеевичу давнее путешествие с Раевскими:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой… Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может (3, 114).

Первая редакция этого стихотворения обширнее и более узнаваема адресно: «сердце вновь горит», «чиста моя любовь», «тебя люблю я вновь». Эти признания, связанные с Кавказом, однозначно указывают на Марию Раевскую (Волконскую):

Всё тихо — на Кавказ идёт ночная мгла,

Восходят звёзды надо мною.

Мне грустно и легко — печаль моя светла,

Печаль моя полна тобою —

Тобой, одной тобой — унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит оттого,

Что не любить оно не может.

Прошли за днями дни. Сокрылось много лет.

Где вы, безценные созданья?

Иные далеко, иных уж в мире нет,

Со мной одни воспоминанья.

Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь

И без надежд, и без желаний.

Как пламень жертвенный чиста моя любовь

И нежность девственных мечтаний (3, 462).

Несколько раньше стихотворения «На холмах Грузии…» Пушкин написал «Посвящение» к поэме «Полтава»:

Тебе — но голос музы тёмной

Коснется ль уха твоего?

Поймёшь ли ты душою скромной

Стремленье сердца моего?

Иль посвящение поэта,

Как некогда его любовь,

Перед тобою без ответа

Пройдёт, непризнанное вновь?

Узнай, по крайней мере, звуки,

Бывало, милые тебе —

И думай, что во дни разлуки,

В моей изменчивой судьбе,

Твоя печальная пустыня,

Последний звук твоих речей

Одно сокровище, святыня,

Одна любовь души моей (4, 253).

Мария Волконская не названа в «Посвящении» напрямую, но пушкинисты в своих выводах исходят из содержания стихов: «как некогда его любовь», «твоя печальная пустыня», «одна любовь души моей». То есть любовь дальнего, а не сегодняшнего дня. Что касается упоминания о печальной грусти, то из черновых набросков «Посвящения» следует, что это «Сибири холодная пустыня». Такое открытое указание на адресата могло привести ко многим осложнениям и для Волконской, и для поэта. Поэтому Александр Сергеевич счёл за лучшее заменить опасную строфу на более нейтральную «Твоя печальная пустыня».

«Друг друга мы любили» (Н. Н. Раевский-младший)

Николай был сыном и полным тёзкой генерала Раевского. В 1812 году широкую известность получило сражение под Салтановкой. В нём Николай вместе с отцом и братом вдохновляли солдат. Раевский-старший рассказывал позднее: «…Николай даже под самым сильным огнём только шутил. После окончания сражения я спросил:

— Знаешь ли ты, зачем я водил тебя с собой в дело?

— Знаю, — ответил одиннадцатилетний отрок, — для того, чтобы вместе умереть».

Об этом эпизоде недолгой жизни героя-подростка Пушкин писал в поэме «Кавказский пленник»:

Мы в жизни розно шли: в объятиях покоя

Едва, едва расцвёл и вслед отца-героя

В поля кровавые, под тучи