Стилист для снежного человека - Дарья Донцова

– А на самом деле?

– Даша Васильева. Дарья Ивановна, преподавательница французского языка, теперь, как принято говорить, домохозяйка. Хотя хозяйка я фигова, скорей домобездельница. У вас возникли сомнения в моей личности?

Ремизов неожиданно подъехал ко мне вплотную и схватил за руку.

– Говорите прямо, вы оттуда, да?

– Откуда? – попятилась я.

Несколько секунд Олег мрачно смотрел мне в глаза, потом прошептал:

– Не похоже… ваши глаза… не похоже… Стоп! А ну отвечайте немедленно: вы знали ее?

– Кого?

– Вы где учились?

В полной растерянности я назвала институт.

– Не подходит, – констатировал Олег, – назовите места своей службы.

– Да в чем дело?

– Это она вам рассказала?

Я во все глаза смотрела на переводчика, а у того по непонятной причине началась истерика. Лицо Олега по цвету сравнялось с пледом, прикрывавшим его ноги, губы, наоборот, побледнели, нос вытянулся, глаза ввалились, а изо рта начали вырываться обрывки фраз.

– Отомстить… убить… ни при чем… нет…

Я испугалась, подбежала к небольшому столику на колесах, заставленному бутылками, схватила графин с темно-коричневой жидкостью, плеснула в пузатый стакан, протянула Ремизову и приказала:

– Выпейте, одним глотком.

Олег машинально повиновался, потом отдал мне пустой бокал.

– Простите. Смерть Никиты выбила меня из колеи, он был мне больше чем друг, я считал его родней брата, кроме Волка, никого больше из близких не имею.

– Фамилии Бурмистрова, Когана и Богоявленского мне назвал Илья.

Олег ойкнул.

– Откуда он…

– Илья услышал их от вас.

– От меня?

– Ну да. В тот день, когда Волк напился, вы приехали к нему, заперлись в кабинете и долго говорили, а Илья подслушивал под дверью и запомнил имена. Мне же он информацию продал, самым вульгарным образом, за бутылку. Так кто такие эти люди и отчего вы вспомнили в тот день о них?

Олег посмотрел на столик с напитками и скривился.

– Ладно. Мне уже очень много лет, сердце шалит. Никита умер, думаю, и я протяну недолго, но мне очень хочется найти того, кто убил Волка, самому не совершить задуманного, одна надежда на вас. А в голову постоянно лезут всякие мысли. До последней минуты я был уверен, что спонсор каким-то образом связан с КГБ, ну он сотрудник архива или бывший комитетчик, раздобывший материал для шантажа. Но лишь сейчас мне в голову пришла одна мысль: а вдруг все дело задумал Богоявленский? Он решил опозорить Никиту! Для этого вынудил того снимать Звонареву, надеялся, что бесталанная актрисулька завалит роль, на Никиту налетят газеты, а тут появится Богоявленский с рассказом о том, как Волк за деньги готов на все, берет никому не нужных актерок. Да, точно, он замыслил сначала убить Никиту профессионально. А когда это не вышло, убрал его физически. Отомстил за все, а теперь и жена встрепенулась, мало ей показалось убить Веру.

У меня закружилась голова.

– Вера это кто?

– Вера Соколова, – по-бабьи взвизгнул Ремизов, – жена Никиты Волка.

– Так она умерла! В шестидесятых!

– Верно.

– От заболевания крови.

– Нет. Она была убита, вернее, сама свела счеты с жизнью, но я думаю, ее убили.

Я потрясла головой.

– Ничего не понимаю!

Ремизов молча смотрел в окно, потом вдруг решительно тряхнул головой.

– Ладно! Теперь я расскажу все, только вы должны дать обещание, что непременно отыщете убийцу Никиты.

– Говорите скорей, – в нетерпении воскликнула я.

– Так да или нет? – не успокаивался Ремизов.

– Да! – заорала я. – Да, бога ради, не тяните кота за хвост!

Олег помрачнел.

– Действительно, таскать бедное животное за продолжение позвоночника антигуманное занятие, слушайте внимательно. Я уже говорил о том, что мы с Никитой никогда не обсуждали его работу осведомителя. Я не знал, чем он занимается, как внештатный сотрудник КГБ, вообще не имел никакого понятия о его службе.

Да и понятно по какой причине Олег не проявлял любопытства. Про такие ситуации придумана поговорка «Меньше знаешь – лучше спишь», а Ремизов хотел спокойно почивать в своей кровати. Он как раз к тому времени сумел заработать хорошую сумму денег, купил себе домик за городом и наслаждался тихой жизнью человека, которому нет нужды каждый день мотаться на службу.

Настал дождливый ноябрь, Олег затопил печи и почувствовал полнейшее удовлетворение. Жизнь его была безмерно счастливой. Издательства давали книги для перевода, гонорары возрастали, новый дом радовал… Что еще нужно человеку? Жениться Ремизов не собирался, семейные радости его никак не привлекали.

Но плавное, размеренное существование было неожиданно прервано появлением жены Никиты. Олег очень удивился, увидав ее на пороге.

– Верочка! – воскликнул он. – Какими судьбами?

– Поговорить хочу, – ответила Вера.

– Проходи, проходи, – засуетился Олег, – раздевайся пока, а я во двор выеду и скажу Никите, чтобы машину в гараж загнал.

– Я одна, – сухо перебила Ремизова Вера, – Никита не знает о моем визите и, надеюсь, никогда не узнает.

Олег удивился безмерно.

– Как же ты добралась до меня?

– На электричке, – пожала плечами Вера, – эка проблема!

– Но почему без мужа?

Вера спокойно сняла ботинки, повернулась к Олегу и хмыкнула.

– Что ж непонятного? Мне надо поговорить с тобой конфиденциально, без свидетелей.

– Ясно, – кивнул Никита, – пошли, побеседуем.

Оказавшись в гостиной, Вера неожиданно спросила:

– Ты знал Игоря Бурмистрова?

– Конечно, – кивнул Олег, – не близко, правда, но мы общались.

– Игорь умер.

– Ужасная история, – кивнул Олег, – вроде осложнение после гриппа получил.

– Так говорят, – тихо подтвердила Вера, – в понедельник затемпературил, ночью отек легких начался, к утру Игоря не стало.

– К сожалению, подобное случается, – вздохнул Ремизов, – даже человек нашего возраста не застрахован от беды, все под богом ходим.

– Да, конечно, – кивнула Вера, – верно. А про Осю Когана знаешь?

– Он же полгода назад умер!

– Точно. Значит, знаешь?

Олег начал потихоньку сердиться.

– Про кончину Оси известно всем. Что за идиотские вопросы ты задаешь?

– Помнишь, от чего он скончался?

– Осю избили хулиганы, – протянул Олег, – пэтэушники-подростки. Коган был очень доверчив, пошел вечером купить хлеба, начал у кассы расплачиваться, а за ним стояли подвыпившие парни. Они запустили глаза в чужой кошелек, увидели там крупную сумму денег и решили поживиться. Да об этой истории все издательства гудели. Что-то я тебя не понимаю, Вера, прикатила ко мне с кретинскими разговорами. Если случилась какая неприятность, говори сразу, без экивоков.

– А я и говорю прямо, – усмехнулась Вера, – ты просто меня слышать не желаешь. Ладно, значит, про Игоря и Осю ты в курсе, а про Владлена Богоявленского?

– С ним что? – изумился Олег. – Жив, здоров и невредим. Вчера по радио его слышал, вещал про Гомера. Кстати, мог бы и поинтересней передачу сделать, а не пересказывать фразы из учебника по литературе для вузов.

– Владлен в реанимации, – нервно воскликнула Вера.

– Господи, да что случилось-то? – изумился Олег.

Честно говоря, он не испытал ни горя, ни волнения, услыхав последние слова Веры. Ремизов великолепно знал Богоявленского, молодого литератора, эпатировавшего всех своими длинными, ниже ушей волосами и модными рубашками, приобретенными у спекулянтов. Богоявленский писал совершенно непонятные для Олега стихи, был восторженно встречен приученной к жанру социалистического реализма читающей аудиторией и также бурно обруган критикой. Однако, несмотря на резко отрицательные отзывы людей, получавших зарплаты за разбор чужих стихов, сборники Богоявленского выходили в свет. Многих это удивляло, но Ремизова нет. Он очень хорошо понимал, что руководство компартии на данном этапе хочет выглядеть цивилизованно, подправить имидж страны, поэтому и завело около себя некоторое количество легальных диссидентов. Ну какой урон от Богоявленского? Конечно, пишет он чушь. «В небе рылом прочертила звезда, да, да, нет, нет, вот ответ, он канул в бездну лет и оттуда вновь, ярка и безответна кинулась на шею не мне не твоя любовь». При чем тут рыло? Какая звезда? Но молодежь в восторге, и пусть себе. Зато когда западные средства массовой информации поднимали очередную кампанию на тему: «В СССР все писатели, художники, композиторы, артисты и музыканты слаженно играют одну мелодию в общем оркестре, коим руководит отдел культуры Центрального Комитета КПСС» [22], то моментально следовал адекватный ответ либо от газеты «Правда», либо от «Известий»: «Наглая ложь, вот, допустим, Владлен Богоявленский. Он не член партии, не состоит в Союзе писателей и пишет произведения, не имеющие абсолютно никакого отношения к соцреализму. Но поэту никто не запрещает работать, его книги регулярно выходят в свет и даже переводятся на иностранные языки».